Да. Такое случалось.

Но тон моей жизни теперь совсем изменился. У меня была цель. У меня были причины каждое утро принимать душ. У меня были причины заботиться о себе. Более того, я стала приходить к пониманию того, что, делая что-то для других людей, ты в действительности делаешь кое-что и для себя. И это было удивительно.

Было приятно чувствовать себя лучше, и я начала подыскивать себе другие занятия, чтобы закрепить успех. Я подсела на аудиокниги. Я записалась в хор. И я продолжала вязать, хотя у меня это получалось все так же плохо. Я сама научилась печь печенье. И я сказала маме, чтобы она продала мой дом.

К тому времени, когда я пометила крестиком трехсотый день в моем суицидальном календаре, я уже заключила контракт на покупку земли. Участок в 100 акров[13] располагался за городом и мог похвастать двухсотлетним дубом, тремя холмами и прудом, в котором водились сомы. И я уже внесла за него задаток из тех денег, которые получила после продажи дома. И в этот вечер, даже несмотря на то что папа так и не вернулся к нам, а моя мама вполне могла помечать крестиками так резко изменившиеся одинокие дни своей жизни, мы отметили это событие с шампанским.

Несмотря ни на что, я решила все же сделать ставку на надежду – и засунула свой суицидальный календарь в мусорное ведро.

Если вся моя оставшаяся жизнь будет такой, пришло мне в голову, все будет нормально.

Со мной и вправду все было в порядке.

А потом Чип решил жениться.

Жениться.

На этой своей подлой, варящей супы бывшей подружке, Таре, известной также под кличкой «Плакса».

В Европе, ни много ни мало. В бельгийском городе под названием Брюгге, о котором я даже никогда не слышала. Приглашение пришло как раз в День святого Валентина. И это помогло мне осознать три важные вещи. Первое: это был День святого Валентина. Второе: прошел ровно год после авиакатастрофы. И третье: я совершенно забыла о Чипе.

Я также заметила кое-что еще: в приглашении были указаны только мои мама и папа и Кит.

Мама, конечно, знала о приглашении. Она все еще дружила с Ивлин. Она просто не могла расстаться с ней. Хотя Ивлин ни разу не заходила в наш дом после того, как я въехала туда. В течение долгого времени мама выскальзывала из дома якобы по делам, но я отлично понимала, что происходит.

– Ты можешь продолжать дружить с Ивлин, – как-то вечером после ужина сказала я маме. – Меня это не огорчит.

– Я не дружу с ней!

– Это не значит, что ты предаешь меня. Я не возражаю против вашей дружбы.

– Но он обманывал тебя! Он тебя бросил.

– Это было тяжелое время для всех нас.

Ей не нужно было злиться на Ивлин из-за меня. Разве мы и так уже не потеряли многое?

И я тоже кое-что поняла. Лучших друзей не так просто найти. Так что наши с Чипом матери остались друзьями и старательно избегали говорить о нас. До того дня, когда Ивлин вынуждена была сообщить о предстоящей свадьбе.

Мама рассказала мне, что Чип уже получил повышение в своем инвестиционном банке, и даже не один раз, а дважды. Этого следовало ожидать от парня, такого красивого, подтянутого и уверенного в себе. Он был создан для того, чтобы сделать блестящую карьеру. Его уже перевели в брюссельское отделение компании.

– Чип живет в Бельгии?

Мама кивнула.

– Но он даже не говорит по-французски!

На мгновение меня охватило негодование. Чипа повысили? Отправили в Европу? Катастрофа явно не отразилась на его планах и устремлениях. Неужели вся его жизнь будет такой легкой? У меня возникло чувство, которое всегда появляется, когда ты ошибочно считаешь, что кто-то другой обставил тебя в этой жизни.

Но потом я сделала глубокий вдох.

Ну и что? Чип был в Париже. Ну а я прекрасно устроилась в Техасе. Мы оба пошли дальше. Мы можем оба одновременно добиться успеха. В мире всем хватит места.

То, что Чип так легко получил то, чего хотел, не прилагая особых усилий и не задаваясь вопросом, достоин ли он этого, необязательно означало, что его жизнь изменится к лучшему.

– Я узнала о свадьбе достаточно давно, – призналась мама. – Ивлин предупредила меня.

– И ты ничего не сказала мне?

– Я думала, что помолвка расстроится, – сказала мама. – Но эта девчонка, как оказалось, увязалась за ним в Париж. Она объявилась в аэропорту со всеми своими чемоданами и заявила, что поедет с ним.

Я пожала плечами. Ей следовало отдать должное.

– Пробивная сучка.

Мама закрыла глаза.

– Пожалуйста, не говори о сучках за ужином. – Потом она продолжила: – Но есть и хорошие новости. Свадьба состоится в Европе, так что никто не может рассчитывать, что мы поедем туда.

– А ты знала, что они собирались пригласить всех, кроме меня? – спросила я, протягивая ей конверт.

По ее лицу было видно, что она этого не знала.

– Это, должно быть, какая-то ошибка.

Это приглашение было написано каллиграфическим почерком, исключавшим всякие ошибки. Но прежде чем я сказала это, зазвонил мамин телефон.

Это была Кит.

Мама включила громкую связь.

– Вы слышали о свадьбе? – спросила Кит.

– Мы только что получили приглашение.

– И меня там не было, – добавила я. – Они пригласили всех, кроме меня.

– Я думаю, это просто ошибка, – объявила мама.

– Может быть, они пришлют тебе особое приглашение, – предположила Кит.

Я выразительно посмотрела на маму.

– Это маловероятно.

– Ну что ж, – решительно сказала Кит, – тебе придется в любом случае полететь туда. И вломиться к ним без приглашения.

– Нет, черт возьми, – сказала я, в то время как мама объявила:

– Мы устраиваем им бойкот. Как порядочные люди.

– Послушайте, – сказала Кит. – Они пригласили и папу. Ивлин позвонила ему, поскольку знала, что он в отпуске.

– Надеюсь, он тоже бойкотирует это мероприятие.

– Нет, – сказала Кит. – Он будет там.

Мама нахмурилась:

– Почему он согласился? Он даже не любит путешествовать.

– Он согласился, – объявила Кит, – потому что я уговорила его.

– Кит!

– И я уговорила его, потому что мы устроим там ловушку для родителей.

Мама нахмурилась, ничего не понимая.

– Мы не скажем ему, что ты тоже будешь там, – продолжала Кит. – И ты появишься там, убитая горем, и от шока он сразу же бросится к тебе.

– Твоя логика что-то хромает, – сказала мама.

– Он только о тебе и говорит, – настаивала Кит. – Он все время скучает по тебе. Я думаю, что он не возвращается домой только из гордости. И я думаю, что надо дать ему повод воссоединиться с тобой.

– Ты хочешь сказать, что от эффекта неожиданности он простит меня? – спросила мама.

– Шок и растерянность, – сказала я, кивнув.

Из всех дурацких идей эта была не самая плохая.

– Вот именно, – подтвердила Кит.

Но моя мама покачала головой:

– Нет. Я не могу.

– Да! Ты можешь! – закричала Кит.

– У меня на это нет сил, – сказала мама.

И внезапно она показалась мне очень старой. И маленькой. Она всегда была такой волевой, такой уверенной в себе, и, если она принимала решение, она неуклонно добивалась его исполнения. И мне было странно видеть ее нерешительность. Меня потрясло то, что она колебалась и робела. Маленькие морщинки между ее бровями стали глубже. Я была сбита с толку, глядя на нее, такую растерянную, и мне почти захотелось защитить ее.

– Мэгз и я поможем тебе, – предложила Кит. – Мы поедем с тобой. И мы сделаем все, чтобы наш план сработал.

Мама понизила голос, словно не хотела, чтобы я ее слышала:

– Я не могу просить Маргарет сделать это.

– Алло? – сказала я. – Меня не пригласили.

– Тогда не ходи на свадьбу, – фыркнула Кит. – Просто приезжай в Бельгию.

Но смогу ли я сделать это? Такое длительное путешествие может оказаться нелегким. И мне нелегко будет покинуть свое безопасное гнездышко, которое я свила для себя за этот год. А перспектива встречи со множеством незнакомых людей попросту пугала меня.