Но Кит была настроена решительно.

– Семейная поездка в Бельгию! Обсуждения закончены! – воскликнула она. – Я все организую. Отправляйтесь в магазин и купите себе сногсшибательные наряды.

Мама искоса взглянула на меня, словно спрашивая: «Это хорошая идея?»

Я уверенно кивнула, словно сказав: «Чертовски хорошая».

Но была ли эта идея хорошей? Этого я не знала. Она казалась мне страшно рискованной – для всех. Помимо всего прочего, я только что выбросила свой суицидальный календарь. Я едва держалась на плову, и понадобится очень мало, чтобы я снова ушла под воду. Смогу ли я сделать это?

И внезапно я подумала, что смогу.

Особенно когда до меня дошло, что Бельгия находилась в Европе. И, конечно же, Шотландия тоже.

Мне казалось неплохой идеей помочь маме прояснить, наконец, ситуацию с папой, а потом, может быть, отправиться в Шотландию, чтобы прояснить и свою ситуацию.

Ужасная, глупая, разрывающая сердце идея – но после того, как она пришла мне в голову, я уже не могла избавиться от нее.

И эта идея даже разбудила меня среди ночи и терзала меня, пока я не посмотрела в Интернете карту. Бельгия находилась в четырех часах езды от Шотландии. В Техасе такой путь можно было проделать за полдня.

Может быть, я съезжу туда на уик-энд. Притворюсь, что приехала «по делу». И позвоню Яну. Я постараюсь говорить с ним небрежным тоном, словно случайно вспомнила о нем. Мы могли бы встретиться и выпить кофе. Я снова буду рядом с ним, пусть всего на несколько часов. Но, обдумывая свой план, я стала понимать, что все может сложиться совсем не так, как мне хотелось бы.

Я буду, как всегда, в своем инвалидном кресле. Погода будет мрачной. Мы встретимся в кафе со слишком узкой для моего кресла дверью. И Яну придется оставить меня на улице, пока он будет заказывать для нас кофе в бумажных стаканчиках навынос, если в Европе такое практикуется. Он подвезет меня к ближайшей скамейке, а я буду изнывать от желания – как умирающий от голода человек при виде свежеиспеченного хлеба. А он будет… Каким? Довольным видеть меня все еще живой? Профессионально заинтересованным состоянием моего позвоночника? Вежливым? Даже – Бог мой! – фальшиво дружелюбным? Или еще хуже! Может быть, он уже встречается с какой-то девицей, высокой и пышущей здоровьем, которая разделяет его увлечение триатлоном. И он приведет ее с собой, чтобы мы могли познакомиться. Думая, что это меня обрадует. И я буду сидеть, как бесполое существо, в своем кресле, наблюдая за тем, как они расположатся на скамейке, соприкасаясь бедрами, улыбаясь и тайком обмениваясь любящими взглядами, чтобы не травмировать старую деву с ногами, похожими на вареные макаронины.

Это будет последний круг ада. При одной лишь мысли об этом у меня разрывалось сердце.

Но я все равно хотела сделать это. Или, возможно, не могла не сделать этого.

Кит пришла в восторг от этой идеи. Но ужасные идеи были ее самыми любимыми. Она хотела выяснить все детали.

– Что ты собираешься делать – отправиться на квартиру к Яну и удивить его?

– Нет, – сказала я. – Я собираюсь удивить его по телефону, как нормальный человек.

– Ты хочешь сказать, что позвонишь ему из одной из этих маленьких красных телефонных будок на углу его дома?

Я покачала головой:

– Это не шпионский боевик. Я просто скажу ему, что я в городе по делу или что-нибудь еще в этом роде.

– Мне это нравится. Внезапная атака.

– Но по-другому я не смогу. У меня не хватит смелости.

– А как ты вообще надеешься разыскать его?

– Понятия не имею. – Я задумалась. – Может быть, попрошу Роба узнать его адрес в больнице.

Кит уточнила:

– Ты собираешься попросить своего нового тренера помочь тебе выследить старого?

– Можно сказать, и так.

– Идеально, – сказала Кит. – Что может пойти не так?

Кит приехала в Техас за три дня до поездки, чтобы привести нас в должный вид.

Мы провели больше часов, чем я могла сосчитать, подбирая туалеты для мамы – и для меня тоже. Кит хотела, чтобы мама была в зеленом – это был любимый цвет нашего папы, – и она протащила ее по четырем магазинам, прежде чем они нашли то, что ее устроило. После этого Кит заставила маму изменить прическу, сделать маникюр и педикюр и купить всю новую косметику.

– Мне не нужна новая помада, – пыталась протестовать мама.

– Это решающий момент, – сказала Кит. – Или играй по-крупному, или оставайся дома.

А я? Со мной пришлось повозиться. Кит потратила на меня больше времени, чем на маму, а я даже не собиралась идти на свадьбу. Я могла бы надеть что-нибудь из своей старой одежды, но Кит не хотела и слышать об этом. Ничего из моего унылого гардероба не подходило к случаю. Кит хотела, чтобы я была одета во что-нибудь «элегантное, изысканное, с тонким намеком на безразличие». Если я действительно собиралась «заскочить» в Шотландию, чтобы встретиться с Яном, мне необходимо было найти убедительный деловой костюм, который при этом смог бы «заставить мужчину лить слезы желания».

– Мне кажется, что мы ставим перед собой невыполнимые цели, – сказала я.

– Тихо. Я работаю.

Кит потребовалось два дня, чтобы найти для меня идеальный туалет: серый брючный костюм с белой блузкой, стоившей четыреста долларов.

– Она того стоит, – объявила Кит.

Она также заставила меня купить новое белье.

– Что, если ты встретишь в аэропорту красивого незнакомца? – спросила она, вынимая из моего шкафа пару белья. – Ты собираешься очаровать его спортивным бюстгальтером и мрачными серыми трусами?

Я хмуро посмотрела на нее.

– Я не стану тратить еще двести долларов на неудобное белье, которое никто никогда не увидит.

– Не будь такой занудой, – сказала Кит, разглядывая мои трусы. – Я буду жить с тобой в одном номере. Я увижу твои трусы, если больше некому будет их увидеть. А этот кошмар, – она швырнула трусы в мусорную корзину, – заставляет меня терять волю к жизни.

В конце концов, она подарила мне белье. Против моей воли.

Она также выложила в Инстаграм фотографии с нашего шопинга. Но не мой последний туалет.

– Ты слишком роскошна в нем, – объявила она. – Это взорвет Интернет.

Я почти пошла на попятную. Возможно, это все-таки была не очень хорошая идея. Но потом я подумала о том, какой печальной и тихой была моя мама весь этот долгий год, и моя решимость вернулась ко мне. Я, честно говоря, не знала, сможет ли она вернуть папу. Этот план казался мне трудноосуществимым, чреватым сокрушительным унижением.

Но все это на самом деле не имело значения. Я знала, что должна помочь ей сделать эту попытку.

Кроме того, мама уже израсходовала все свои премиальные мили для того, чтобы мы летели первым классом.

Когда она сказала об этом Кит, у той отвисла челюсть.

Но мама лишь пожала плечами:

– Или играй по-крупному, или оставайся дома.

Я посмотрела на Кит:

– Нам следует написать это на наших футболках.

Утром перед отъездом меня одолели новые сомнения.

– О чем я только думала? – спросила я Кит, когда мы спешно допивали свой утренний кофе. – Как я смогу кататься в этом кресле по всей Европе? Там сплошные каменные ступени! Каменные ступени и фешенебельная публика. Это безумие. Они остановят меня у ворот и отправят домой.

Но Кит и ухом не повела:

– Ты никогда не сдаешься.

Может быть, но на этот раз мне хотелось сдаться.

– Это будет самое худшее испытание в моей жизни.

Мама, проходя мимо, остановилась около меня и обняла меня.

– Нет, – сказала она. – Ты уже пережила самое страшное испытание.

Кит допила кофе и поставила свою пустую чашку в мойку.

– Я люблю неверие в свои силы, – сказала она. – Давайте подробно обсудим это. Но сначала сядемте в самолет.

Первый класс оказался похожим на вечеринку для важных персон.