Приходили в гости друзья со своими детьми, они хорошо играли с Ежиком, он улыбался, смеялся. Но малыш был умный, все понимал. И не раз мать видела, что слезы текли по его щекам, когда он смотрел в окно на играющих и, главное, бегающих детей. Эльвира уходила в другую комнату и ревела в подушку, чтобы сын не услышал.
Саныч надрывался на нескольких работах, чтоб заработать на лечение Ежика, об альпинизме пришлось забыть. Друзья-альпинисты всегда звали его на свои встречи, но он редко приходил. Больно ему было слушать их рассказы о восхождениях. Материально помогать Санычу ребята по возможности помогали, но этого было, конечно, слишком мало. Все друзья были среднего достатка, жили скромно, а лечение в Германии, причем без гарантии излечения, требовало невозможных денег.
Саныч уже почти отчаялся, несколько раз напивался в хлам, но однажды Эльвира стала перед ним и высказала проникновенно:
– Саныч, Саныч! Прошу тебя – не предавай нас с Ежиком.
Его поразило это двойное обращение. Оно звучало, как какое-то заклинание.
– Никогда! – он обнял жену. Долго они молча стояли. И он дал себе слово: пока Ежик болен – не пить. Но отчаяние переживать все равно было трудно.
Как раз в эти последние годы ребята увлеклись Живой Долиной, но все это прошло как-то мимо Саныча, он считал это увлечение несерьезной затеей, да и не до того ему было. А вот Высокий относился серьезно и к легенде, и ко всяким приметам, считая, что за ними может стоять нечто реальное, хотя еще пока и не познанное. И потому после тех слов Криса он на следующий же день отправился к Санычу, и они просидели вечер за крепким чаем над книгой К. Хирона.
– Ты пойми, Саныч, это не болтовня, это, может быть, действительно серьезно!
Измученному сердцу Саныча отчаянно нужна была надежда. И он поверил!
И Эльвира тоже поверила. Обняла мужа, посмотрела ему в глаза и кивнула: «Да!»
Саныч загорелся. Через пару дней он заявился домой к Высокому и подробно расспрашивал о прошлых неудачных попытках.
– Все потому, что вы как-то легковесно готовились. Времени нужно дней двадцать, не меньше, да и вообще… надо посерьезнее как-то. Там может быть что-то очень необычное. Готовиться надо, как тогда, к Канченджанге. – Ну, ты сравнил! В Ближнегорье даже шести тысяч и близко нет.
– Нет, брат, теперь уже я тебя прошу отнестись к этому делу серьезно.
Первая экспедиция
КСС (Краткая Сводка Событий). Саныч организует новую экспедицию. Группа выходит в долину, граничащую с Живой Долиной. Альпинистов мучают сомнения. Двадцатые числа августа.
* * *
Уже пошел третий день, как экспедиция вышла в небольшую долинку, граничащую с Живой Долиной. Долинку потом прозвали Предбанник. Она располагалась на высоте чуть выше двух тысяч восьмисот метров.
На небольшом пригорке, поросшем густыми можжевеловыми кустами, но почему-то с лысой, лишь с вереском и валунами, верхушкой, сидели на широком камне Саныч и Высокий. Было около часу дня. Они в бинокль изучали ту самую северо-восточную стену, которая предварительно, по карте, представлялась перспективной для восхождения. Кто-то из ребят возился у костра под пригорком, кто-то, как Крис и Ледокол, бродили по Предбаннику, этой очаровательной долинке, где не было никаких следов человека, и наслаждались девственной природой, предоставив начальству возможность размышлять и выбирать. Заросли кустов рододендрона оказались пышнолистые, необычно высокие, иногда попадались какие-то буковые, тисовые, дубовые рощицы, с вкраплениями лиственниц и пихт. Всякое зверье и птицы нередко выскакивали чуть ли не из-под ног, – куропатки-кеклики, зайцы, косули какие-то со своими малышами, и, похоже, там был кто-то еще покрупнее.
– Если это медведи, то я пока что морально не готов к встрече, – бормотал Ледокол под нос.
Крис же молча наслаждался. Прекрасны колдовство древних манускриптов и роскошь старинных книг, но Мать-Природа сердца своих детей не отпускает никогда.
* * *
Пригорок, на котором сидели Саныч и Высокий, находился приблизительно в двух километрах от начала крутой каменной осыпи у подножия стены.
Стена оказалась невысокой, вероятно, едва достигая четырех тысяч наверху, но была при этом довольно крутая, из рыхлой породы, осыпающаяся, с многочисленными выступами, полочками и нависающими участками, неприятная для лазания. Конечно, что-то похожее они ходили, опыт был, и немалый, но все равно малопривлекательно. Во-первых, повышенные требования к страховке из-за сравнительно рыхлой породы и нависающих участков стены, во-вторых, после полудня со стены начинали изредка сыпаться мелкие, но опасные камешки, очень опасные для взбирающихся по стене людей.
Но не это было главным. В конце концов, пять мастеров и три КМСа должны были эту стену проходить в нормальном режиме, без каких-то сверхусилий.
А главным было то, что оба они понимали, но не произносили вслух. Все ведь это затевалось, в перспективе, ради Ежика, а ребенка никак не пронесешь в рюкзаке по стене, несмотря на помощь товарищей и громадную силу Саныча. Это было абсолютно нереально. Они обсуждали какие-то детали возможного восхождения, но оба думали о другом.
– Послушай, – заговорил Саныч, – если Хирон прав, и эти легенды не совсем уж врут, а мы в это верим, то какие-то люди туда точно прошли. Ну, пусть лишь двое, трое, четверо, но как-то прошли. И без всякого альпинизма. Но они никак не могли пройти эту стену – это невозможно без альпинистского снаряжения, которого у них быть не могло. А ведь здесь, похоже, самый низкий гребень, судя по карте, да и самый узкий, по снимку. (Перед выходом знакомые из Картографического Управления показали им по дружбе снимок со спутника, но копировать не разрешили.) В других местах еще труднее. Но все-таки как-то же они прошли?
Высокому нечего было сказать в ответ. Получалось, что все впустую. Он молчал, время от времени глядя в двадцатикратный горный бинокль. У обоих было невесело на душе.
Козленок
Чтобы отвлечь Саныча от печальных мыслей, Высокий передал ему бинокль со словами:
– Смотри, какая забавная пара!
– Где, какая пара?
– Ну, там, под осыпью, где верхний край кустов.
Саныч улыбнулся:
– Вижу.
Там двигалась серо-белая дикая коза, грациозное создание, а за ней плелся, спотыкаясь и прихрамывая, маленький белый козленок с черным пятнышком на правом боку. Видимо, где-то он поранился или ушибся. Время от времени коза останавливалась, поджидая его, облизывала ему правую переднюю ножку и шла дальше, постоянно оглядываясь на него.
– Прелестная сцена!
Оба любовались животными, передавая друг другу бинокль. Коза и козленок двигались почти параллельно верхнему краю кустарника, постепенно переходя на каменную осыпь.
– А вот куда же, интересно, они идут? Кусты-то кончились! – удивился Высокий.
– Непонятно, действительно, – протянул Саныч.
– Смотри, смотри, повернули назад!
– Да, но уже выше!
– Слушай, опять повернули! Они идут зигзагом! Они идут в гору!
– Зоо-сенсация! Хромой козленок штурмует стену! – Саныч что-то вдруг развеселился.
– Но зачем, зачем?
Еще минут пятнадцать они наслаждались этим забавным зрелищем, как коза с козленком продвигались зигзагом все выше и выше, и обменивались шутками на тему, для чего это им нужно.
Впоследствии Высокий хвалил себя, что не отвел бинокль от глаз в тот момент. Вдруг он понял, что не видит козу, а видит лишь козленка. Она как будто растаяла.
– Погоди-ка, а где…
Козленок, спотыкаясь, сделал еще несколько шагов и, дойдя до большого светлого, почти треугольного, камня, тоже исчез.
– Саныч, они, похоже, ушли в какую-то дыру или пещеру!
– Но там же травы наверняка нет, зачем?
– Слушай, а может, там, в пещере, есть мумиё! Это, может, какая-то звериная аптека! Она его повела лечить в аптеку!