– Порядок такой: Саныч, Ледокол, Крис, я. Светляки забивает Крис примерно через каждые 40 метров, я продергиваю бечеву. Каждые пять минут перекличка – но не орать, в пещерах этого нельзя. И каждые двадцать минут в удобном месте – остановка и сбор.
Светляки – это легкие шпильки со светоотражателями, хорошо видные в свете фонаря и с колечками, иногда с маленьким завинчивающимся патрончиком для записок. Это – как камешки Мальчика-с-Пальчик, – так для краткости объясняли новичкам.
Козленок был мало похож на тоннель. Никаких правильных форм, все неправильное, неровные и угловатые стены и потолок, многочисленные потеки по ним, какие-то лишайники. Однако из-за неслабого встречного тока воздуха запах сырой гнили не чувствовался. А вот ароматы каких-то растений действительно время от времени становились отчетливыми. Было несколько резких поворотов, из-за чего сигнальную бечеву тянуть уже не было смысла, она застревала. Несколько ответвлений тоже было, но встречный ветерок и следы животных помогали выбрать верный путь. Высокий наскоро под фонарем составлял по пройденному нечто вроде схемы Козленка.
– Пока все нормально. Интуитивно – идем примерно километр в час. Парни, предельная собранность, очень прошу. Ясно?
– А вот я что-то никаких сокровищ пока не вижу, – заголосил Крис, чтобы чуть разрядить некий нервяк, владевший всеми.
Высокий тоже был очень напряжен, и никак не склонен к шуткам в этот момент.
– Вот ведь балаболка чёртова! Смотри у меня, оставлю без компота. Саныч, вперед!
– Ну вот, стоит только некоторым добраться до власти, так сразу весь компот себе, – не успокаивался Крис.
– Лучше ты не доводи меня, жжывотное!
Крис уходил вперед, в темноту, бормоча под нос с трагическими интонациями и лицемерными всхлипами:
– Вот так всегда, во всем виноват бедный Крис, – и из мрака донеслась известная ария:
Но где же сердце,
Что полюбит меня?
Народ впереди похихикал, и, в общем, некая разрядка произошла.
Несмотря на общую мрачность Козленка, Высокий отметил с удовлетворением, что нет опасных сужений и нет заметных понижений свода. Кроме того, почти не видно было следов осыпаний. «Камень, что ли, здесь другой? – думал Высокий. – Ладно, это потом».
Примерно через час Высокий услышал впереди голос Саныча:
– Парни, парни, все сюда!
Там был довольно резкий поворот влево, за которым остальные уже ждали Высокого.
– Что тут?
– Выключайте фонари! Ну, видите?
– Еж твою двадцать! Свет! Это же свет!
Слабый, но совершенно реальный серо-голубоватый свет впереди увидели все.
– Парни, не дышать! Саныч, очень осторожно, давай!
И вот уже через пять минут свет стал многократно сильнее, проход явно расширился, и они вдруг уткнулись в роскошное буйство высоченной травы, кустов и прочей пышной зелени, как будто затыкавшей выход из скалы. А сильный запах каких-то цветов стал заметно сильнее.
– Неужели прошли?
– Пока что-то не верится…
– Так! Привал, перекус, ну, и все обсудим, – скомандовал Высокий.
– Вот перекус – это абсолютно правильное решение нашего мудрого руководителя! – с роскошными модуляциями заговорил Крис. – Ледок, друг мой, ты согласен, что у нас прекрасный командир?
– Ну, если пожрать даст, то да.
– А если нет?
– Тогда нет!.. То есть… все равно – да!
– Ты просто гнусный подхалим! – Крис встал в позу обличителя.
– Да! И тебе то же советую, тогда колбасы намного больше достанется.
Они все еще только-только начали понимать, а точнее, чувствовать, что прошли в Долину, что им удалось! И, как нередко бывает, прикрывали сильные чувства шутками и всякой трепотней.
Открыли банку ветчины, достали термосы со сладким чаем, изюм, сыр, шоколад. Пока перекусывали, вдруг ненадолго выглянуло солнышко. Пробившись сквозь густую листву и траву, оно разбилось на множество маленьких слепящих золотых пятен, полос, звездочек, как будто зажглась какая-то огромная безумная зеленая новогодняя елка.
На всех это произвело какое-то исключительно радостное впечатление:
– Обалдеть!
– Вот это да!
– Да, мы в Долине, тут ошибки нет, – тихо сказал Высокий. А Саныч молча радовался: путь проходим! И проходим даже с ребенком на спине!
Но вскоре солнце снова ушло в облака.
– Что-то нынче погода барахлит, – задумчиво сказал Высокий. – Но не будем терять время, сейчас уже второй час. Вниз? Нет, не идем, не успеем вернуться сегодня. А вот надо бы найти хорошее место и посмотреть на всю долину. Расходимся в радиусе десяти минут, ищем выход на скалу из этих зарослей.
Все разошлись, а вскоре из зарослей послышался хруст сучьев и проклятья Ледокола. «Ну вот, всё как всегда», – подумал Высокий.
Но отвлечемся ненадолго, чтобы сказать…
Кое-что о Ледоколе
Ледокол прославился на всю страну еще в свой первый выезд в альплагерь, даже не получив еще значок «Юный альпинист».
Шли занятия по технике передвижения на отлогом снежно-ледовом склоне с небольшими скальными обнажениями, где обычно ничего страшнее легких ушибов не случалось. Человек сорок новичков, пять инструкторов. Трехчасовое занятие подходило к концу, некоторые группы уже закончили и начали фотографироваться на память. Солнце уже прилично пекло, все ледовые поверхности были мокрыми и сверкали. И тут один из новичков поскользнулся, затем заскользил вниз, споткнулся, неловко выронив ледоруб, перевернулся и поехал вниз головой по ледяному выкату, ускоряясь.
Девчонки завизжали, инструктора и часть ребят бросились вниз к этому парню, но поздно. Парень со всей скоростью врезался головой в ледяной выступ высотой сантиметров сорок, попавшийся на его пути. Все заорали, а у старшего инструктора сердце оборвалось:
«Все, крышка новичку. А ведь так все было хорошо в эту смену, и вот…»
Инструктора быстро окружили лежавшего, склонившись над ним:
– Пульс, пульс есть?
Один из инструкторов пытался прощупать на шее новичка пульс.
– Ой, блин, похоже, нет!
«Ну, вот и все, готов парень. И мне тоже теперь п…ец», – с ужасом подумал старший инструктор и, отвернувшись, снял шапку.
– Почему это у меня нет пульса? – вдруг раздался обиженный голос. – У меня есть пульс.
Раздался всеобщий крик. Старший инструктор, не веря себе, обернулся. Новичок уже сидел, стащив с себя отцовскую военную ушанку, над которой, когда он приехал, смеялся весь лагерь.
– Зачем она тебе? – приставали тогда к нему девчонки. – Ты же в ней на лешего похож.
– У меня было воспаление среднего уха, – отвечал он мрачно. – Я обещал маме на улице шапку не снимать.
А вот сейчас, получается, ушанка-то как раз и спасла его. Зато на темени вырастала каких-то жутких размеров шишка. Народ, счастливый, что все хорошо кончилось, шумел вокруг. Инструктора нервно курили, у кого-то дрожали руки.
– Лед, лед прикладывай!
– Он уже приложил ледышечку – вот эту самую бульбу.
Все вокруг захохотали.
– Ой, смотрите, смотрите, здесь трещина! А льдина-то раскололась!
– Ну, ты же просто ледокол, парень!
Раздался дикий хохот. Все ржали, не переставая, минуты две, разряжали нервяк.
Эта история о крепкой голове и расколотой льдине (ну, конечно же, трещина там уже была раньше!) как-то сразу стала байкой, известной во многих альплагерях.
* * *
Так и родился Ледокол. Добрый, несколько наивный провинциальный парень, ставший студентом Политеха, он впоследствии на Кордах чем-то глянулся Высокому, и тот взял парня в свою команду. Ледокол вырос в отличного альпиниста, но мастером не стал, а КМСа получил лишь с большим трудом. Дело в том, что ему в силу его характера тяжело давалось руководство группой, а это было необходимым условием для получения высоких разрядов. Но членом любой группы он был очень хорошим и, главное, очень надежным.
