Анатолий Шацев
Долина
© Шацев А., 2018
© ООО «Буквально», 2018
* * *
Посвящается людям нашего поколения.
Предуведомление от автора
Автор осмелился предложить читателю поэму о людях, которые однажды пошли за великой и прекрасной мечтой, и о том, что из всего этого получилось.
Автору не довелось самому быть участником этих событий, но с некоторыми из этих людей он был знаком, и из их отрывочных воспоминаний он кое-как склеил некое связное повествование, часто содержавшее большие пробелы. Поскольку многое в этой истории так и осталось невыясненным, автор позволил себе иногда кое-что досочинить. Позвольте считать это его скромным вкладом в произошедшее.
Все изложенные события случились в одной выдуманной Большой Стране, поэтому не надо искать ее на карте, и, в частности, не нужно тут искать большого сходства с известными читателю странами. Это будет ошибочный путь. Нижеизложенное – это всего лишь сказка, сочиненная автором для самого себя во времена бессонницы, и в ней нет ни намеков на что-либо, ни уроков для кого-либо.
Всего лишь сказка, добрый читатель, всего лишь растрепанный ворох воспоминаний о не бывшем…
Часть первая
Премьер и другие
Премьер
За много лет до описываемых событий в одной Большой Стране был Премьер-министр. Его жизненный путь был долог и сложен, это была бы слишком длинная история, да и не про то сейчас сказ. Однако незадолго до своей смерти он сумел провести в жизнь один важнейший закон, за который немало людей потом вспоминали его добрым словом, а многие даже приносили цветы на его могилу.
…и вечно твоя могила
будет тонуть в цветах.
Положим тогда и мы наш скромный букет незабудок. Этот человек стоит того, чтоб рассказать о нем немного поподробнее.
Премьер-министр (будем звать его далее просто – Премьер) был по своему таланту управленец и бюрократ высшего класса и свое место он занимал по праву. Он происходил из простой семьи и шел к этой должности много лет путем трудным, а иногда и страшным, на котором кое-что ему очень не хотелось бы вспоминать…
Его тяжелая работа была для него смыслом жизни, наркотиком и каторгой одновременно. Он сам чувствовал, что давно стал какой-то управленческой машиной, бесчувственной, и никогда не останавливающейся. Но и то правда, что никто лучше него не мог бы поддерживать движение государственного механизма, механизма изношенного и малоэффективного, но создававшегося когда-то его поколением, и у Премьера не было ни желания, ни сил, ни возможностей его менять.
Сам он давно понимал необходимость серьезных реформ, но делать это должны были уже какие-то другие, новые люди. Этот же заскорузлый механизм заставлять работать наилучшим, насколько возможно, образом мог только он и его тщательно подобранный, вышколенный и преданный ему аппарат. Иногда Премьер чувствовал себя старым доктором, который понимает, что не может уже вылечить своего дряхлеющего больного, но старается хоть как-то продлить его жизнь.
Как заведенный, Премьер вставал всегда в семь утра, в восемь двадцать садился в свой вечный черный «линкольн» с вечным же шофером Костей, таким же седым, как и он сам, и в девять уже сидел за рабочим столом. Работа с документами и совещания, подготовка решений и проверка исполнения, планы и отчеты и бесконечные бумаги, бумаги, бумаги… О его умении увидеть в большом пакете документов едва заметные ошибки ходили легенды.
В десять вечера он снова садился в машину, в одиннадцать – короткий ужин, недолгое общение с семьей, иногда – работа с особо важными документами. И в начале первого ложился. В субботу заканчивал рабочий день к шести, а в воскресенье отдыхал на даче, точнее, заставлял себя отдыхать, понимал, что иначе – сломается. Так – гулял, иногда рыбачил, думал.
Людей он подбирал под стать себе – фанатичных трудоголиков, патологически честных. Он жестко требовал от своих сотрудников реальной работы и обязательности, редко хвалил, часто ругал, но они знали: если не выгоняет – уже нормально. Работой у него гордились. Когда впоследствии они уходили в бизнес, то репутация бывшего сотрудника аппарата Премьера стоила в деловом мире чрезвычайно высоко.
Были у него и некоторые странности, странности с точки зрения правящей элиты, разумеется, а не с обычной человеческой точки зрения. Будучи членом этой самой элиты – и весьма важным, – он, конечно, являлся бессменным членом правящего ПолитСовета и по влиятельности всегда был где-то вторым-третьим человеком в стране, – но обычно стоял как бы чуть-чуть поодаль. И совсем уж своим Премьера там не считали, хотя и обойтись без него не могли.
Так, например, в своих поездках по стране – стремительных, жестких, деловых, которых все местное начальство боялось ужасно (какие там охоты и баньки с водочкой – упаси Бог!) – Премьер иногда, вопреки всем программам поездки, заходил в какую-нибудь маленькую церквушку и стоял там долго. Чтоб молился – не видели, но стоял, думал о чем-то. Кто знает, может быть, о тех, кого он когда-то жестоко убрал со своей дороги. А может, и о тех, кого он мог спасти, но не спас…
А иногда внезапно посещал детские интернаты. Хороводы он там с детишками не водил, но горе было тем сотрудникам, кто украл хоть копейку. Много денег на детдома не получалось выделять, и так уж до черта было дыр в бюджете, но то, что выделялось, должно было тратиться только на детей. Должно было, но… Говорили, что однажды в далекой провинции он в бешенстве сам ударил одного директора детдома, укравшего деньги, специально выделенные на новогодние подарки детям. У того от ужаса случился сердечный приступ.
Обычно после таких поездок местные бизнесмены выделяли значительные пожертвования и в храмы, и в детдома. Потом стали делать и без его просьб, ну, охотно там или не очень, но делали. Знали – Премьер это ценит и учитывает.
Однако он почему-то не выносил, когда к нему обращались с личными просьбами, «клянчили», как он выражался, – даже если просьбы были обоснованы, – и отказывал жестко. Речь тут, конечно, не о бизнесе или политике, а о частных делах.
Жена и сын
Особое место в жизни Премьера занимала семья – жена и сын, и об этом мы скажем поподробнее, тем более что именно сын Премьера сыграет заметную роль в дальнейших событиях.
Семья его была своеобразным оазисом, где он был не машиной, а человеком. Он женился по любви на второкурснице своего университета, когда сам уже заканчивал аспирантуру, любил ее всю жизнь и был ей верен, что нечасто бывает у людей властолюбивых. Она же посвятила себя только ему, да еще их сыну. За годы они с женой душевно срослись в одно целое и понимали друг друга почти без слов. Она редко общалась с другими высокопоставленными женами, и те не любили ее, но ей это было все равно. Они ей были неинтересны, и, надо сказать, весьма обоснованно. Их омерзительное самодовольство было непереносимо.
И только ради семьи Премьер мог иногда изменить своим принципам. Был, например, как-то раз такой случай. Мы уже упоминали о его нелюбви к личным просьбам. Но все же однажды жена упросила его принять своих дальних родственников, пожилую пару. С ними случилась беда. История оказалась и мерзкая, и пошлая до тошноты.
Несколько слов курсивом. «Черные риелторы»
На старости лет решили эти старики продать свою неплохую квартирку в центре Столицы, чтобы переехать поближе к детям в дальний район да помочь им материально. Дали по наивности объявление в газете. Тут же на них вышли бойкие и очень ласковые молодые люди из свеженькой риелторской фирмы «Возрождение». Наговорили разных слов, мол, все заботы берем на себя, подсунули всякие бумаги, которых и прочитать-то старики толком не смогли, а в том числе и генеральную доверенность: «это чтоб вам не бегать, в очередях не стоять», – ну и в результате остались бедняги почти без денег и без квартиры. Что уж там описывать механику обмана – много их есть, и очень разных. В ужасе бросились они в суд. Но этот неожиданно быстро состоявшийся процесс они проиграли при помощи двух лжесвидетелей и очень пристрастного судьи.
И вот уже приходил с предупреждением о выселении судебный исполнитель. Отчаяние заставило их обратиться к родственнице.
Премьер принял их дома, правда, весьма неохотно. Расстроенные старики волновались, говорили много, путано и бестолково, перебивали друг друга, – какой контраст с четкими докладами его вышколенных чиновников. Ну, в общем, он не выдержал и выгнал их, наорав, что нечего, мол, пользоваться родственными связями для устройства «личных делишек». Это было грубо, несправедливо, они в слезах ушли, потом старику пришлось скорую вызывать.
Жена ничего ему не сказала, но он видел ее неодобрение, видел следы слез на ее лице, и это было непереносимо. Премьер, конечно, сразу осознал, что был не прав, сорвался. И сам не понимал, почему он, такой стойкий и выдержанный в борьбе с сильными, так выходил из себя, когда видел ноющих и клянчащих?
Он не стал извиняться, он вообще почти никогда не извинялся, не его стиль. Редкие свои ошибки Премьер исправлял практически.
Через два дня Главный Прокурор неожиданно истребовал упомянутое дело в порядке надзора. Там обнаружились грубейшие нарушения, прокуратура внесла протест, и исполнение судебного решения было приостановлено. А один из свидетелей вдруг явился с добровольным заявлением о подкупе и лжесвидетельстве. Вскоре и судья получила неожиданное приглашение на заседание национальной комиссии по судебной этике. От нее запросили объяснений по поводу ряда однотипно странных эпизодов в ее судебных делах по жилищным вопросам. Судья сразу же слегла, а скоро ей пришлось досрочно оставить работу. Значительно позже, уже после отмены ряда ее решений, по поводу качества ее работы возникли претензии теперь уже и у некоторых неформальных структур, от которых она еле-еле откупилась, потратив все свои немалые сверхплановые заработки и оставшись с хиленькой пенсией и подорванным здоровьем.
А тем временем в фирму «Возрождение» вдруг явилась ревизия. Отчетность и учредительные документы вызвали ряд тяжелых вопросов. Работа фирмы была парализована, зависли несколько крупных сделок очень важных клиентов. Это был характерный стиль команды Премьера – очень тщательная подготовка, а затем стремительная атака с разных сторон.
Три этих красавца, три героя нашего времени – директор, бухгалтер и юрист – в отчаянии помчались за защитой к своей, надо признать, весьма влиятельной и хорошо проплаченной крыше. Но там их встретили хмуро. Выражение «мудаки ср…ые» было, пожалуй, самым мягким из сказанного. Им было объяснено, что свои проблемы они будут решать сами, если успеют. И еще им объяснили, кому они наступили на ногу. Они ахнули.
Судорожно попыталась эта троица исправить ситуацию, немедленно привезя старикам все положенные деньги, добавив немало от себя, – тут уж не до жиру, быть бы живу. Да добавили еще от себя холодильничек «Стинол», да японский телевизор в подарок, да еще кучу извинений («Поверьте, это было просто какое-то недоразумение!»), да еще обещание все перевезти за свой счет. Только очень просили скорей донести до «Самого», что все уже в порядке.
Но было уже поздно, маховик уже раскрутился. Бежать из страны они не успели – куда уж там, такой ход люди Премьера просчитывали элементарно. Двое из них были задержаны на границе и после длительного суда получили свои весьма нехилые сроки, а одного еще раньше похоронили в бетонном блоке обманутые клиенты из «крутых».
Желающие могут поговорить о жестокости нравов, однако заметим, что очень многие другие старики, потенциальные жертвы, были спасены, сами того не зная.