А затем на основе этой теории делался ряд предсказаний. И в главе о Живой долине четко говорилось: «Таким образом, на основании приведенного выше анализа можно с большой уверенностью предполагать, что в районе Ближнегорья действительно находится долина с уникальными климатическими условиями, оказывающими целебное воздействие на людей и животных. Вероятно, это как раз Долина Живого». И далее: «Организация серьезной экспедиции в указанный район представляется вполне оправданной».

Последнее замечание несколько выделялось своей неожиданной резкостью в данном академическом историко-лингвистическом труде, и Высокий даже подчеркнул его. Впоследствии, впрочем, все объяснилось.

В тот вечер он заснул поздно, долго ворочался и всю ночь во сне слышал почему-то переливчатый звон колокольчиков и детский смех – такой же, как на площадке детсада под его окнами.

На другой же день Высокий разыскал издательство «Научное Слово».

– Мы, вообще-то, псевдонимы не раскрываем, – вздохнув, сказал ему сотрудник издательства, – но теперь уже можно. Он умер позавчера. Завтра хоронят.

На похоронах Высокий встретил знакомых, и те рассказали ему историю покойного. Альпинист, студент филфака, после третьего курса, будучи в альплагере, он на восхождении сорвался и получил перелом позвоночника. Ноги отказали. Невероятными усилиями, в инвалидной коляске, с постоянной помощью друзей, он продолжил учиться. О нем писала городская газета. Ночами он плакал от боли. Врачи говорили – шансов на восстановление нет. Однажды он наткнулся на легенду о Живой Долине и уверовал в нее, как в свой единственный немыслимый шанс. А вдруг путь в нее действительно найдут, и она спасет его?

Но сам-то он пойти никуда не мог. Тогда он стал лингвистом и поставил себе цель: анализом текстов доказать реальность Живой Долины – может, кого-то это зацепит. Пришлось «врубаться» в историю, лингвистику, математику и еще много во что. Так родилась его научная концепция структурных инвариантов. Специалисты полагали, что из нее может получиться серьезная работа высокого уровня. А ему нужны были не научные лавры, а только одно – ходить.

Но в конце концов непрерывная боль доконала его. Он сам сравнивал себя с легендарным кентавром Хироном, воспитателем Геракла, умиравшим от яда в страшных мучениях. Он только успел увидеть свою наспех изданную книжку со сжатым изложением своей незаконченной теории – и ушел навеки в иную долину, где нет боли.

Когда скромный гроб опускали в могилу, в памяти Высокого вдруг всплыли слова старой песни, которую ему в детстве пела мать:

Высокий стоял и смотрел, как комья земли со стуком падают на гроб. Вот и все, альпинист…

На какое-то время книга Хирона стала настольной для группы энтузиастов во главе с Высоким. И они тогда решили все-таки пройти в Живую Долину. В группе Высокого ядро составляли Крис, Ледокол, Арамис, Солдат и еще кое-кто, о ком мы скажем позже. Многие были мастера спорта и КМСы, и о каждом мы постараемся рассказать в свой черед. Эта команда входила в альпклуб Политехнического института «Высота», а их самих нередко звали просто Высотники.

Начать надо было с карты. Пустив в ход все за много лет наработанные связи, они раздобыли копию копии генштабовской карты, но неясно было, насколько она искажена. Вот тут-то Крис, библиотекарь по профессии, всех удивил, раскопав в немецком географическом журнале «Глобус» немыслимой давности довольно подробный рассказ неизвестного человека с оригинальной фамилией Шмидт об экспедиции Живого. Там же была приложена контурная карта района, намеченная тогда топографами экспедиции. Она неплохо соответствовала генштабовской карте, и все сочли это доброй приметой. Откуда Шмидт это все узнал и кто он вообще такой, навсегда останется неизвестным.

В течение нескольких последующих лет они посвящали начало, а чаще конец сезона попыткам пройти в Долину, но все как-то получалось неудачно. Июль-август уходили на спортивные восхождения и работу в качестве инструкторов в альплагерях. На Долину у них оставалась неделя в конце августа, ну десять дней, не больше, потому что в начале сентября там, в районе Ближнегорья, всегда почему-то начинался длинный сезон дождей. В это время любые передвижения в горах становились и мучительными, и опасными, и идти в Долину было практически невозможно. Но этой недели для альпинистов такого класса было бы вполне достаточно. Было бы, но…

В первый раз, как только компания Высокого, завершив плановые восхождения, собралась уже было в Ближнегорье, ее вдруг внезапно вызвали на серьезные спасательные работы. Две группы разрядников зависли из-за непогоды на высоте 4800 метров. Спасработы – это святое, неделя ушла на эвакуацию больных, раненых и погибших, так что на Долину времени не осталось.

В начале следующего года автобус, в котором группа ехала в Ближнегорье, упал в кювет, несколько пассажиров из местных пострадали. С альпинистами ничего не случилось, но сначала на доставку пострадавших в больницу ушло время, а потом у них вышел конфликт с местным следователем. И тот сперва взял с них подписку о невыезде, пока не дадут показаний, а затем куда-то уехал, и опять сезон для поисков Долины был потерян.

А в конце лета того же года, когда они собрались повторить попытку пройти в Живую Долину, как раз перед выходом, Высокого и еще двоих срочно вызвали в родную фирму для расследования страшной авиакатастрофы, и опять у них все сорвалось.

После этого народ как-то совсем приуныл.

Как-то осенью Высотники в очередной раз выпивали. Обсуждали восхождения, вспоминали погибших летом. За окном дождь, настроение кислое. Вяло обсудили и тему Живой Долины. Вяло, поскольку Долина, так возбуждавшая их ум в горах, здесь, в городе, уходила на второй план, переставала волновать так сильно. Забот у всех было полно. Ну, что делать, видно, непруха какая-то. На следующий год? Там видно будет. Набрались в тот вечер хорошо. Особенно тогда почему-то наклюкался Крис, что, вообще-то, для него было совсем не характерно.

Автор давно был знаком с ним. Крис был другом детства Высокого. Позже через него автор познакомился как с Высоким, так и с другими альпинистами, и многое о тех событиях узнал от него. Крис был на вид чуть полноватый и грузноватый человек, слегка даже сутулый, с часто чуть склоненной набок головой, с милой улыбкой и добродушным характером. Он работал в Главной Библиотеке старшим научным сотрудником, защитил кандидатскую по скандинавским сагам и увлекался средневековой мистической литературой. Был он лентяй и сибарит, остроумный, нередко ядовитый, любитель и любимец женщин, и все такое прочее.

Но каждую весну Высокий брал его за шкирку и заставлял тренироваться и готовиться к новому сезону в горах, где Крис уже выглядел совсем другим – собранным и волевым. Следуя за Высоким, он, хотя и не стал альпинистом столь высокого класса, но КМСа выполнил и в этой компании был абсолютно своим.

После летнего сезона он с чистой совестью гордо возвращался к своему обычному образу жизни, главным образом к охмурению библиотечных (и не только) дам как рассказами о своих восхождениях, так и обсуждением вечно актуального вопроса, был или нет Джон Ди любовником королевы Елизаветы Первой, ну и всяких тому подобных тем.