Над нами мелькнула тень. Я посмотрел на небо. Это был крылатый монстр – уорк. С таким я когда-то боролся и знал, что убить его нельзя. Он пронесся над нами, не обратив внимания на землю. Я не смог его разглядеть во всех подробностях, но зловещая тень его указывала на то, что это не простая птица. Летел он прямо, но над курганом вдруг резко свернул и, быстро хлопая крыльями, полетел в северном направлении. Должно быть, наткнулся на препятствие, невидимое для нас. Увидев это, я приободрился, хотя и не был уверен в том, что не ошибся в своих предположениях. Когда он отлетел подальше, я повел Айну с удвоенной скоростью, хотя она и жаловалась, что камни ранят ей ноги, и повторяла, что нам не стоит торопиться.

Было очевидно, что петлявшую между могильниками тропу проложили уже после возведения курганов. Некоторые курганы были увенчаны большими каменными плитами, из-под которых струилось слабое голубоватое свечение, которое, впрочем, не слишком помогало разглядеть дорогу.

Я надеялся, что вскоре мы найдем убежище. Очень хотелось пить и есть. Я не знал, как чувствует себя Айна, но она стала спотыкаться, и мне пришлось напрягать все силы, чтобы донести ее.

Мы наконец подошли к подножию самого высокого кургана. На нем тоже лежала темная каменная плита. С четырех углов плиты шло голубое сияние, словно там стояли погребальные свечи. Посмотрев наверх, я не обнаружил другого места, где было бы безопаснее.

С этого места можно было хорошо рассмотреть землю. Тот, кто лежал здесь, умер уже давно, но от него все еще веяло надежностью. Он внушал чувство защищенности. В свое время люди смело могли на него положиться.

Айна возражала против моего предложения устроить здесь привал. Она говорила, что беспокойные души мертвых не терпят посягательства на место их последнего упокоения. Но кубок качнулся в моей руке, когда она попыталась вырваться, и два пучка света не только повернулись по направлению к кургану, но и стали ярче. Тогда она смирилась, запахнула свою накидку и, не сказав больше ни слова, стала карабкаться вверх.

Вершина кургана была выровнена в форме квадрата. В середине его лежала каменная плита наподобие низкого алтаря. Когда я подошел, курганные свечи нагнулись, как пламя на ветру, и обратились к кубку.

Айна вскрикнула, упала на колени и спрятала лицо в ладонях, спутанные волосы окутали ее, как вторая накидка. Я стоял и прислушивался. Я услышал звуки в ночи. То был звон меча, ударявшегося о меч, бряцание лезвия, столкнувшегося со щитом, крики, очень отдаленные и слабые, то радостные, то отчаянные. Затем раздался звук горна – горна Охотника, не того рожка, каким наш обычный лорд подает сигнал к бою. Я чувствовал, как меня охватывает волнение. Усталость, голод, жажда – все было позабыто. В одной руке я держал кубок, в другой – меч, сам не зная почему. Ведь я не готовился встретить врага. Нет, врагов здесь давно уже не было, осталось лишь ощущение победы, чистое и постоянное, как огни, горевшие на вершине. Я поскорее отсалютовал мечом в честь лорда-победителя, после чего коснулся губами рукоятки.

Чему или кому я воздал почести, я и сам не знал. Только знал, что это было вполне уместно. Вокруг меня голубоватый свет описывал круги, а кубок ярко сиял.

Затем все кончилось. Возможно, все унес ветер, вместе с запахом вина из кубка Рогатого лорда. Я ощутил чувство потери и жгучее желание разыскать тех, чьи крики я только что слышал, того, кто трубил в горн. Мне казалось, что меня все бросили.

Я медленно зачехлил свой меч. Голубой свет погребальных свечей ослаб, виден был лишь слабый след. Айна подняла голову и уставилась на меня. Глаза ее расширились, на лице был написан страх.

– Кто ты? – спросила она.

Я ответил ей правду:

– Я Элрон, безродный, хотя… – И замолчал.

Горечь изгнанника за время путешествия улетучилась. Я смотрел на того Элрона, и он казался мне очень молодым и пустоголовым. Хотя с тех пор я узнал не намного больше, все же теперь я понимал собственное невежество, а это уже был шаг вперед.

Айна отвела волосы от лица и, когда я уселся рядом, подала мне мою бутылку с водой и немного еды, остававшейся в сумке. Сама она ела жадно, не обращая внимания на то, что еда была затхлой, а вода несвежей. Мы ели, а луна и погребальные свечи дарили нам тусклый свет. Каждый думал о своем. Мои мысли опять обратились к Гафии и Груу.

После еды я опять взял кубок и, установив его на уровень груди, посмотрел внутрь, как в окно или как в зеркало. Я сосредоточился на мыслях о девушке, которая была со мной в Черной башне. Я старался мысленно представить ее, как делал это с водой и огнем в том, другом мире.

Очень трудно было представить ее лицо. Какой-то миг она была здесь, а потом изображение потускнело, и она пропала. Я бросил это занятие. Со мной была Айна. Гафия выбрала свой путь добровольно. Я не имел на нее никаких прав, так же как и она на меня.

«Нет! Это не так! – кричала другая половина моей души. – Ты не успокоишься, пока не узнаешь, что она снова в этом мире. Не успокоишься, да, и в этом вся правда».

– Элрон!

Голос Айны звучал как-то странно. Она стояла на коленях и смотрела вниз, на курганы с их едва заметным погребальным светом.

Луна склонилась к горизонту, и свет ее поблек. Айна указывала на запад. Через мгновение и я их увидел. Между курганами мелькали какие-то фигуры. Заметить их можно было, когда они перебежками двигались от одной тени к другой. Я напрягся: их, пожалуй, было не меньше, чем в войске лорда. И они нас явно окружали.

Разглядеть их было почти невозможно. Поэтому я не мог сказать с уверенностью, кто они такие. Это могла быть и стая больших хищных животных, и люди, а может, и другие опасные существа, которых напустила на нас Тьма.

– Вижу, – ответил я шепотом.

Хотя ближайшая тень была далеко от нашего кургана, я не хотел привлекать их внимание. Могло статься, что они обладают куда более острым слухом, чем мы можем представить.

Айна пододвинулась ко мне ближе. Она стояла на коленях возле большого камня. Плечо ее упиралось в мое бедро. В этом тусклом свете она казалась старше. Лицо ее было бледным и усталым. За последние часы она утратила свой невинный девичий облик.

– Ну что, видишь теперь… – Глаза ее злорадно блеснули. – Они пришли за мной. Я… – Руки ее легли на живот, защищая, укрывая то, что, как она заявила, она в себе носила. – Я вынашиваю будущего лорда, и они знают это! Беги, безродный, спасайся, пока не поздно! Даже моя защита не сможет спасти тебя от их мести!

По всему видно, она верила, что настал час триумфа для Сил, с которыми она так безрассудно себя связала. У меня и в мыслях не было бежать. К тому же я не был уверен в том, что в ночи крадутся приспешники Тьмы.

Кубок задвигался в моих руках. Готов поклясться: я держал его крепко и случайно сдвинуться он не мог. Он отклонился назад, и внутренность его была не видна. Кубок опять был повернут лицом вверх. Глаза – смотрели! Они неотрывно смотрели мне в глаза, хотя я считал опасным отвлекаться от тех, кто пробирался сейчас между курганами.

Я сознавал, что за последнее время сильно изменился. Я больше не был зеленым, невежественным юнцом, опозорившим себя и изгнанным из клана. Нет, я уже становился…

Нет! Я пытался отрицать это вслух, хотел укрыться от взгляда этих глаз. Ведь это всего лишь металл. Просто их так искусно сделали, что они казались живыми. Глаза металлические, они не могут читать чужие мысли.

В меня вливалась Сила. Но не только она, а что-то еще – чья-то личность, желающая, оттеснив меня, занять там место. Но я ведь не тот сосуд, в котором она нуждалась. Я выставил барьер. То, что оставалось во мне от Элрона, сопротивлялось, готовое скорее умереть, нежели уступить незнакомцу.

Воля, старавшаяся войти в меня, обнаружила, что не может осуществить этого в полной мере, но сделала все, что могла. Я ощутил, что во мне есть непонятная мне Сила, желающая, чтобы я служил ее целям. А может, наоборот, она хотела служить мне? Этой мысли я не поверил. Скорее всего, это коварная вторая атака, предпринятая захватчиком.