– Не дойдем, – обреченно выносит вердикт Вячеслав. Осматривает улицы все более заполоняющиеся готами, еще далеко, но уже обозримо гудят моторы. – Давай я останусь.

– Только не заводи шарманку, устал, – Григорий прячет бинокль в футляр и проверяет патроны в магазине.

– Я ж не умирать собираюсь. По грамотному. Отстреляю патроны и дворами следом. Мы с тобой от каторжан бегали этими путями – не пропаду.

Унтер офицер собирается спорить, а то и на приказы перейти, чего никогда в перепалках с другом не допускал. Да тут из-за баррикады выходит человек. Лишь с плеч падает не по погоде одетая шинель, оба узнают Алену.

– Куда?! – запинается от шока Григорий.

Драгун не успевает и шагу ступить, видную со всех сторон цель готы накрывают огнем. Алена же продолжает стоять, расставив руки, ни единая пуля не достигает девушки. Сперва кажется солнце пускает блик от петлицы или украшения. Но вот из пальцев девушки отчетливей исходит луч. Одежда обугливается, тело источает новые волны света и Алена делает первый шаг.

– Стой, – Вячеслав хватает рванувшегося вниз командира. – Нельзя, ты знаешь, что за этим последует.

Готы разворачивают пулемет. Более не таясь выносят тяжелый станок "Максима" на виду у симерийцев. С высоты завалов ствол выдает длинную очередь, трассера устремляются вверх, в бока, но ни один не приносит результата. Ухает разорвавшаяся граната. Алена же с прежним упорством делает еще пару шагов.

– Гриша! – пламя на теле юной волшебницы охватывает целиком. – Дети! Выживи и найди их!

Ей что-то продолжают кричать, умолять, но она не слышит. Готы еще пытаются остановить напасть, стреляют из всех стволов, кто-то орет в рацию.

"Какая глупость, – думает девушка, в последние секунды ситуация вызывает смех, – я же никогда не была ярым патриотом. Так почему же?"

Сил хватает на еще один шаг.

Замок Малахова. Тоже время.

С окна замковой башни Алексей Швецов наблюдает за взрывом. Естество мага, пусть и недоучки, каждой клеткой переживает отчаяние и боль. Командир не мигая взирает на взлетевшее ввысь пламя. Бушующий поток веером платья танцовщицы разносится дальше, пожирая округу. Так погибают маги Ольхово. Дорогой ценой достается врагу победа и каждая капля симерийской крови закроет готу ухмылку триумфа.

"Небо нам судья, мы сделали, что могли"

На объятый пламенем город нет сил смотреть. Все не реально. Должно быть ад вырвался наружу и сотни бесов мучают кошмарами, являя видения разрухи и гибели. Полковник делает шаг назад, отходя от окна и отводя взгляд.

Не находя слов даже для себя, Алексей в последний раз осматривается в зеркало. Постарел, в глазах ни проблеска света. Щеки запали, симерийские волосы цвета колосящегося поля пробиваются плевелами седины. Ладони проводят по форме, распрямляя складки, на миг застывают, касаясь горящего у сердца Курхского Креста. Переливаются золотом эполеты с царским вензелем и аксельбант. У пояса наградное оружие, оплетенная георгиевским темляком шашка.

Револьвер покоится на столе, поверх кипы бумаг и документов. Старый и надежный боевой товарищ. Швецов узнает из тысячи, помня наизусть каждую потертость и царапину.

"Вот наверное и все"

Флигель-адъютант тянется к рукояти, но ладонь зависает в воздухе. В последний миг взгляд падает на торчащий из под макулатуры край конверта. Окруженная красочными марками, изображающими паровую повозку, надпись выцвела, но все еще различима. Мария Богумилова.

Постояв несколько секунд, штаб-офицер смахивает конверт со стола. Вниз летит грубо надорванная бумага, испортив край письма.

Дорогой Алекс

К великой радости получила известие о твоем скором возвращении. Сердце переполняется счастьем, ты жив и возвращаешься с фронта. Казалось войне с непокорными горцами не будет края. Сдается мне этот гордый народ еще не раз будет возмущать Симерию бунтами, но сейчас важно лишь благополучное окончание командировки. Непрестанно молила о том Бога и Пречистую Богоматерь.

Папа были встревожены новостями о переводе. В последнее время только и разговоров о назначении в боевую часть. Даже баронесса Татьяна, твоя дражайшая бабушка навещала нас в имении. Я не должна о том писать, но они говорили ужасные вещи и хотели расторгнуть помолвку. Прошу тебя о том не беспокоиться. Я заверила и ее светлость баронессу и папа, что слышать ничего не желаю. В упорстве их пригрозила уйти в монастырь. А что до государевой службы, уверенна, драгунский батальон, пусть и далекий от бурной столичной жизни, пойдет на пользу.

К тому же Ольхово совсем рядом. Скорее напиши по прибытии, постараюсь навестить в кратчайшие сроки. Скучаю. В долгой разлуке все представляла скорейшую встречу. Не могу вообразить, как сильно ты должно быть изменился.

Ты ведь помнишь тот день в саду? Там был пруд с лебедями и мы играли под аркой, обвитой виноградными лозами. Когда папа объявили о помолвке ты так смешно надулся и весь день пытался делать вид, будто ничего не произошло. Постоянно улыбаюсь, вспоминая те детские дни. Никогда не чувствовала себя столь счастливой.

Надеюсь на весточку и с нетерпением жду встречи.

Твоя Мари.

Швецов не с первого раза находит быльце стула, продолжая впиваться взглядом в выверенные Марией строки. Медленно оседает, раз за разом перечитывая и не в силах осознать. Что это было? Неужели признание? Мог ли Алексей, подчеркнуто холодный с невестой, допустить мысль будто избранница... любит его. И ведь соврала старуха баронесса, не ее хлопотами сохранен брак. Даже в этом дряхлая ворона возжелала властвовать, все ей обязаны.

"Какая же я все таки сволочь"

И теперь и тогда душа полковника не способна на кроху света. Не понимал офицеров, баюкающих фото возлюбленных у сердца или бережно хранящих оные в кулонах. Как голосили они о вечной любви, так предавались разврату в курхских домах, где любовь можно вычислить, вымерить и расплатиться монетой. Нет, Алексей не хаживал с другими в бордели и уж тем паче не искушался дикой красотой курхок в аулах. Но вспомнил ли хоть единожды о бедняжке в годины разлуки?

– Эти коридоры меня убьют раньше, чем сюда доберутся готы, – услышав женскую речь, от неожиданности Алексей вздрагивает.

Запыхавшаяся, прядь волос выбивается из прически, Ольга протискивает коляску в дверной проем. Девушка, отдышавшись, пытается привести волосы в порядок и как-то странно и с опаской смотрит то на револьвер, так и лежащий на столе, то на Швецова.

– Виконтесса, – флигель-адъютант поднимается, украдкой накрыв оружие письмом. – Что вы тут делаете? Я полагал вы присоединитесь к отцу.

– Вас ищу, – девушка резче нужно крутит колесо объезжая стол и едва на ногу не наезжая барону. – В штабе пусто, никто ничего не объясняет. Папенька ушел и я знать не желаю, чем занят. Что вообще происходит?

– Ольга, – строго и с укоризной начинает Алексей.

Взрыв срывает слова с губ. Снаряд падает не долетая до площади, но грохоту, будто по донжону пробежал титан. Стены идут ходуном, ощутимо лягается пол, а с полок падают вещи. Швецов бросается к испуганно вскрикнувшей виконтессе, накрыв голову от рухнувшего с потолка крошева.

– Ольга, – смягчив тон, как можно мягче говорит командующий, – это опасно и я не посмею рисковать вашей жизнью. Я сообщу готам, они сопроводят вас к графу.

Алексей пытается отстраниться, девушка, в страхе обвившая руками шею, лишь крепче прижимается. Приходится опуститься на колени.

– Погодите, – ее шепот щекочет кожу, дыхание обжигает сильнее драконьего жара. – Просто разрешите вот так постоять рядом.

Штаб-офицер несколько раз открывает и закрывает рот, не находя слов. Ольга, опустив голову и уткнувшись в грудь, содрогается плечами. Сквозь китель проступают слезы.

– Это ведь конец, да? Мы все умрем? – всхлипывает она. – Но разве так бывает? В книгах пишут добро обязательно победит зло. Разве мы желали кому-то худого? Мы просто защищались, это они пришли убивать. Почему ничего не произошло?