Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Ты надеюсь понимаешь, что это не последняя наша встреча, – Майкл растирает затекшие ноги и исподлобья смотрит на симерийца.

– Понимаю, – Швецов устало улыбается, – и буду с нетерпением ждать.

Глава 9. Затишье перед бурей

Симерийское царство. Замок графа Малахова

5 июня 1853 г. неопределенное время (16 дней до часа Х)

Не смотря на любезность графа и предложенные шикарные апартаменты, Швецов проявляет сдержанность. Для жилища Алексей выбирает крохотную коробку-комнату, служащую одновременно спальней и рабочим кабинетом. Старая железная кровать с подложенными досками, письменный стол — вот и вся мебель. Каморка видимо предназначалась для прислуги, но штат замковых работников при нынешнем Малахове невелик и пол имения пустует.

Мысли не дают Алексею покоя, вторгаясь непрошенными гостями и сея зерна сомнений, так и лезущие тучными колосьями на поверхность. Все ли правильно сделано? Что дальше?

Сон не идет. Подполковник долго ворочается, теряя счет времени и поглядывая на стучащие часы со скрытыми во тьме стрелками.

"Как да такого дошло?", – уставившись в потолок, Швецов смеется сам с себя.

Все идет по кругу. Недавно штабс-офицер, только назначенный в первый драгунский, ссорился с майором Максимом, не желая даже начинать разговор о войне с Готией. А уже вчера с пеной у рта доказывал о необходимости развернуть корпус у границы.

"Провоцировать они бояться, – фыркает мужчина, переворачиваясь на другой бок и закрывая глаза в попытках уснуть. – Ох, быть большой беде"

Но провалиться в объятия Морфея не суждено. В ночной тишине сквозь бой часов четко прослеживаются шаги босых ног о линолеум. Алексей настораживается позднему брожению и не зря, едва слышно щелкает отворяемая дверная ручка. Фраза "кто тут?" глохнет в горле. Пальцы смыкаются на рукояти заблаговременно (слава паранойе) вынутого из кобуры и заряженного револьвера.

Остров света исходящий от горящего фитиля открывает женскую фигуру в струящейся до пят ночной рубашке. За распущенными, падающими на лицо волосами Швецов не сразу узнает дочь графа.

– Ольга, — офицер рассеянно хлопает глазами и отпускает оружие, – что-то случилось?

Сбитый с толку Алексей не замечает исчезнувшей хромоты. Почему-то разум отказывается думать о виконтессе плохо, пытаясь поверить в самый нелогичный предлог для ночного посещения. Зернышко огня тухнет, возвращая господство темноте и девушка в одночасье оказывается рядом. Запах кожи, рука, коснувшаяся лица сводят с ума и кружат голову.

– Нет, – Швецову требуется вся воля для попытки отстранить от себя незваную гостью.

Вот только силы покидают командира, тело отказывается шевелится. Алексей только сейчас замечает извивающиеся клубы корней, просочившиеся сквозь доски пола и опутывающие конечности. Губ касается поцелуй, не принося ничего кроме животного страха. Швецов смотрит на Ольгу и даже сквозь тьму понимает — перед ним другая.

— Ты мой, – шепчет клокочущий голос, незнакомка берет лицо Алексея в ладони, заполоняя все зеленью чужих, пугающих глаз, – я выбрала тебя.

Подполковник просыпается, держа в руках полуобнаженную шашку. Грудь высоко вздымается, требуя воздуха, вся кровать пропитана потом. Садясь, офицер все не может унять дрожь, глаза разбегаются и комната идет в пляс.

"Это был сон?", – не смотря на очевидный ответ реальность всплывшей картины не дает покоя.

Посидев немного, Швецов звенит в колокольчик. На зов быстро приходит пожилая гувернантка с пожеланиями доброго утра и тазом воды. Алексей быстро, горсть за горстью, споласкивает лицо. Слуги заботятся о госте подогрев, но подполковник готов душу отдать за обжигающе ледяную.

Запоздало приходит стыд. Только теперь, пусть и во сне, но чуть не пав, Алексей вспоминает о невесте. Письмо Марии, написаное до ужасных событий, наверняка витающее в облаках мирной и спокойной дворянской жизни, все еще лежит среди вороха бумаг. А ведь Швецов даже домой весточку не отсылает. Как там? Не коснулось ли поместья занесенная над страной коса бунта?

– Мы как раз подаем утренний чай, господин, — с поклоном вышедшего в коридор подполковника встречает дворецкий.

Он мнется на месте, все не зная, как сказать и не нарушить радушие гостеприимства.

— Весь город несомненно весьма благодарен солдатам и лично вам, -- издали начинает дворный, – но не соблаговолили бы вы умерить магические эксперименты. Слуги уж больно пугливы.

Штабс-офицер смотрит с искренним непониманием.

– Посуда рано утром в пляс шла, – поспешно поясняет дворецкий. – Не мне о барских забавах судить, но прогресс идет, а народ у нас темный. Даже о призраках судачить начали.

Вниз Швецов спускается подобно заводной кукле, едва перебирая ногами. Командир совсем не понимает творящегося вокруг него и это пугает.

За завтраком графской семьи присутствуют офицеры батальона, за исключением только оставшихся в Федоровке. Войдя в зал, Алексей застает уже собравшуюся шумную, перешучивающуюся компанию, возглавляемую Малаховым.

– В газетах писали, Александр Четвертый распустил Думу, – делится он живо новостями с военными.

– Представляю, как взъелись за это готы, – разглаживая усы, говорит командир первой роты.

– А мне кажется давно пора разогнать этих бездельников, – смеясь, вступает кто-то из молодых корнетов.

Обилие гостей стареющему графу только в радость, хозяин легко чувствует себя в обществе военных. Не смотря на простоватость и неряшливость большинства командиров, в зале витает дух дружеской атмосферы.

Появление подполковника создает некий дискомфорт. Он почти не замечает окружающих и вяло реагирует на попытки приветствия, распространяя заразное настроение. На улыбку Ольги Алексей и вовсе отворачивается, не в силах заглянуть девушке в глаза.

– Вам со сливками или молоком? – с поклоном учтиво интересуется слуга.

– Нет, спасибо, – Швецов во вкусах отличен от родичей, предпочитая чай в чистом виде, как пьют в Цинь.

Принесенный самовар разряжает обстановку, возвращая вместе с горячим напитком вкус легкой беседы. Командиры конечно стараются вести себя естественно за столом, но не могут сдержать удивления. Малаховы семья особая, даже в благородных домах Симерии чай подают в стакан, а тут сплошь фарфор.

– А знаете, господа, – продолжает Малахов, наполняя тон поэтически возвышенным тоном, – не смотря на все эти потрясения и ужасы, Ольхово по прежнему процветает. Наши дела идут хорошо и я давно думаю открыть первую трамвайную ветку. Да-да, – оживившись от заинтересованности офицеров, важно кивает граф, – сейчас трамваи ходят только в Екатеринграде, но уверяю, малые города отставать не намерены. Вообще народ у нас хоть и по большей части рабочий, но живет можно сказать зажиточно.

– Но как же нищие на вокзале? – пытается поддержать беседу Швецов, доставая колотый сахар.

Подполковник вспоминает странного незнакомца, виденного им пару раз и сразу вызвавшего подозрения. Но небрежно брошенная фраза почему-то вызывает странную реакцию.

– Молодой человек, – с высоты почтенного возраста, с укором говорит граф, – в Ольхово нет нищих. Многие обвинят меня в излишней жестокости, но я не допускаю всяких проходимцев и попрошаек к черте города, о чем дал строгий наказ жандармам. Пусть мы и шахтерский городок, но не забываем о культуре и чистоте.

Алексею хочется спорить и закричать "но я же видел!". К счастью штабс-офицер отмалчивается, на него и так смотрят с подозрением. Последние дни для всех выдаются тяжелыми, но поведение Швецова никакой войной оправдать нельзя.

– Господин Алексей, – пытается привлечь внимание Ольга.

Никогда еще в жизни Швецов не допускает такой грубости по отношению к женщине. Подполковник резко встает, словив осуждающий взгляд майора Максима. На несчастную виконтесу, не знающую, что делать и как реагировать, нельзя без слез смотреть.

26
{"b":"639788","o":1}