– Максим Петрович, – привлекает внимание Григорий, завидев внизу начальника штаба, – вы ли это? Мы уж не чаяли.

– А, Гришка. Слава тоже тут? Живы и слава Богу, – по тону майора и не скажешь, но офицер и правда рад. – Я бы вас обоих и Емельяна в придачу, к медали за такое приставил. Жаль не они, – кивок на сбившихся в кучу, как в загон, врагов, – а мы предатели теперь.

– Чай не за медали головы подставляем, – отмахивается выглянувший Вячеслав. – А его благородие где?

– Швецов? На шахте. Поторопимся, наши там недобитков прижимают.

Складские и цеховые сооружения превращены загодя в крепость. Местами открытые участки заваливают подручным материалом. Кое-где мешки с песком. Из каждого окна и крыши буржуазию встретит ствол и храброе сердце. Никогда еще, с начала рокового дня, Михаил не чувствует такого подъема. Вот оно! Повсюду знакомые лица с шахты, реют красные флаги над зданиями и баррикадами. Последнюю отрыжку умершей монархии ждет достойный отпор.

– Откуда они тут взялись! – ругается ни к кому не обращаясь директор. – Вишневский обещал каждого солдата убрать. И где эти снайперы делись?

Он вертит барабан пистолета, проверяя патроны. Скоро можно услышать топот копыт и ржание коней кавалерии. Спереди, слева, справа.

– Да они повсюду! – слышно испуганное от укреплений.

– Без паники! – подбадривает Вадим Юрьевич. – Наше дело правое!

Но едва Михаил оборачивается на голос лидера, директор пропадает из виду. Но о Вадиме шахтер тот час забывает, со всех сторон стреляют, непривыкшие уши мгновенно закладывает до глухоты. Заметив мелькнувшие эполеты штабс-офицера и аксельбант, Миша стреляет навскидку. Весь барабан и все в молоко. Все. Как пользоваться шомполом и извлечь гильзы парень не знает, да и нет у него запасных патронов.

В пылу и грохоте Швецов забывает, что впервые ведет людей в настоящий бой. Несколько пуль пролетают в опасной близости.

– Выбивайте их! – пригибаясь, указывает Алексей клинком.

– Вашбродь! – пытается докричаться ротмистр, вертясь поблизости. – Вы бы под шальную не подставлялись. Уйдите от греха.

Драгуны отводят коней за угол длинного здания. Кавалерия наступает пешим порядком, под барабанный бой и развернутые стяги, совсем как в стародавнюю эпоху. Плечо к плечу.

– Стой! – поигрывает шашкой молодой поручик. – Це-ельс!

Не смотря на свистящие пули и нескольких упавших, солдаты выходят перед изрыгающую смерть баррикадой в полный рост. Десятки стволов единой массой опускаются, готовые к команде.

– Первая шеренга – пли!

Баталия скрывается в пороховом дыму. Тот час из нее выныривает вторая линия.

– Вторая – пли!

От рядов защитников идут крики ужаса. Дух их надломлен и многие бросают оружие, ища спасения в бегстве. Хватает два слаженных залпа и укрепления перед цехами брошены. Драгуны лавиной устремляются вперед, все заполняют люди в форме, оружие уже бряцает внутри здания.

Швецов входит последний с шашкой в одной руке и револьвером в другой. К этому моменту все окончено. На какой-то мгновение подполковник остается один и тут замечает бредущего, казалось бы бесцельно человека.

– Стоять! – резко командует Алексей, направляясь навстречу.

Человек оборачивается, обнажая зубы в гадкой улыбке. Швецов замирает, вспоминая странного нищего, виденного им при первом въезде в Ольхово. Ни сказав ни слова, неизвестный резко и невероятно быстро бросается наутек.

– Стой! – кричит, быстро отставая барон. – Стой, стрелять буду!

Алексей стреляет, но уходящий скачками нищий остается цел. Скоро он совсем пропадает из вида.

– Вашбродь! – на выстрелы поспевает два драгуна с карабинами.

– Туда, – машет пистолетом Швецов.

Офицер уверен, этого человека солдатам не догнать и не найти. От мыслей о незнакомце отрывает вернувшийся ротмистр.

– Господин подполковник, – он размашисто козыряет, – остальные в штольни спустились. Парламентера выслали.

– Ну хорошо, – Алексей вкладывает шашку в ножны и застегивает кобуру, – Послушаем.

Потрепанный, с взъерошенной шевелюрой и ссадиной на губе. Некогда стильный костюм испачкан в пыли. С рукава окружившие революционера драгуны как раз сдирают красную повязку.

– Вадим Юрьевич, как полагаю? – Швецов встает перед директором, глядя оценивающе и заложив руки за спину.

Глава Ольховского восстания до сих пор держит в руках намотанную на палку белую тряпку. Шахтер пытается держатся достойно, но у Алексея не вызывает ничего, кроме дернувшегося лица. По пути сюда офицер видит достаточно.

– Капитуляция, – жестко и сразу обрубает он. – Полная и безоговорочная.

– Я хотел бы обсудить условия, – лепечет сбитый с толку Вадим.

– Никаких, – в той же манере отвергает всякую дискуссию Швецов. – Ровно, как и гарантий. Сдавайтесь немедленно.

Резкий тон офицера пробуждает в революционере гордость. Вспыхнув, он отбрасывает белый флаг.

– Нет! – напыщенно, как на собрании выдает он, выпрямившись. – Мы будем драться. И клянусь, едва войдя в шахту...

– Ротмистр, – поворачивается подполковник к ротному. – У нас полагаю есть взрывчатка?...Чудесно. Взорвать вход, пусть подыхают. Не хочу рисковать жизнями солдат.

Директор открывает рот и стоит так с минуту.

– Вы не посмеете, – тихо говорит он.

И заглядывает в глаза Швецова. Они, лишенные жизни и эмоций до чертиков пугают Вадима. Этот человек сумасшедший, понимает бунтарь. И он точно СДЕЛАЕТ это. Без колебаний. Дрожащий директор роняет голову на грудь.

– Хорошо, – чуть не плачет он. – Мы выходим и... будьте вы прокляты, Швецов.

Алексей же отходит, будто ничего и не было.

– Вашбродь, – в спешке, на разгоряченном коне появляется вестовой. – В пригороде вооруженные люди. Форма не нашинская, говорят, готы.

– Сколько? – спрашивает офицер и тут же жестом собирает ротмистра и поручиков.

– До взвода, вашбродь.

– Розумовский со своей ротой на площади? Пулей туда. Нет, – он несколько секунд думает. – Коня. Сам поведу.

Симерийское царство. Федоровка, пригород Ольхово

2 июня 1853 г. (19 дней до часа Х)

Ок. 15 — 00

Подкованные сапоги солдат Республики грохочут, приглушаемые бурлящей внизу водой, о мост. Аркообразный, сделанный из настоящих каменных блоков. Красиво. В Готии все практично, сваи, залили ровную бетонную дорогу, и катайся на здоровье. А тут в простых вещах искусство, Майкл впервые видит что-то подобное. Шажок в прошлое или скорее в заповедную землю старины.

– Ну, вот и Симерия, – улыбается, сидя на козлах повозки лейтенант Стенли.

Большую часть конной упряжки занимает с большой осторожностью перевезенный граммофон. Широко раскрывает пасть гротескного вида, непомерно большой цветок. Из под тента выглядывает упакованный пулемет.

Майкл поправляет врезающиеся в плечи петли рюкзака, гремя котелком.

– Если все правильно, – остановившись у повозки, он достает карту из планшета, — то мы должны быть тут.

– Ольхево, – неуверенно читает Стенли, низко наклоняясь над странными словами, пусть и обозначенными готскими буквами, – нет Ольхово, — щурится он. — Язык сломаешь.

– Не думаю, – постукивает по карте Майкл, указывая на реку и мост грязным ногтем. – Это пригород. Должно быть мы в Федоровке.

Он прислоняет руку козырьком к глазам, осматривая местность. На самом деле нет уверенности, где они находятся. Отряд разведчиков слонялся у границы Симерии несколько суток, изредка выходя на связь с самолетами-разведчиками. Поступающие инструкции хаотичны и половина противоречила друг другу. Люди проделали невероятный рейд, обойдя крепость монархистов и уйдя вглубь страны так далеко, как могли.

– Френсис! — зовет, не открывая взгляда от строений, Майкл.

На зов прибегает молодой парень. Слишком молодой, как по мнению офицера. Круглое, покрытое веснушками лицо, с копной рыжих волос — ему впору носить короткие штаны и гонять мяч в Стэнтонской подворотне.