– Они хоть живы? – Григорий с сомнением и опаской смотрит на распластанные тела. Будет нехорошо угробить ценных магов в разгар боя. Розумовский шкуру живьем спустит и в качестве трофея на стенку прибьет.

Алена единственная из троицы остается в сознании, как-то пытаясь при этом передвигаться. Правда приходится неуклюже опираться на все четыре конечности. Явно с замутненными глазами, девушка впечатывается головой об стенку.

– Живы, – она шмыгает и проводит рукой по носу, размазав по лицу кровавую полосу, – но лучше увести их подальше.

– Слава! – унтер-офицер за локоть ставит чародейку в вертикальное положение. Но и так всем весом приходиться опираться на окоп. Грудь девушки часто вздымается издавая хрипы. – Бери еще троих и уводи магов.

Григорий с сомнением смотрит на шатающуюся и едва хватающую ртом воздух Алену.

– Ты тоже уходи.

– Без няньки обойдусь, – неожиданно зло огрызается бестия, отталкивая драгуна. Спотыкаясь, на подкашивающихся ногах она передвигается по траншее. – За боем лучше следи.

Давление на фланг отделения Гриши спадает, давая кавалеристу возможность осмотреться. Разношерстному отряду из драгун и ополчения несказанно везет. Пережив за куполом артподготовку, защитники отделываются одним раненным. Скрипящего зубами бойца как раз перематывают бинтами в области ноги.

– Я могу драться, – вцепившись в китель товарища и быстро бледнея, молодой драгун все еще храбрится. – Просто поднимите меня к ячейке.

Взобравшись наверх, Григорий принимает из рук ближайшего солдата бинокль.

– Где готы? – спрашивает он, заметив не ко времени замолчавшую картечницу. Из дзота лишь изредка постреливают винтовки.

– Вот они, – драгун, пригибаясь, указывает на лево, – кажись на прорыв пойдут.

Колбасники вероятно и правда изготавливаются для решительного броска. Один танк лихим наскоком устремляется прямиком к мосту, достигнув основания каменной кладки. Готская пехота, сверкая штыками и сгорбившись чуть не до земли, неотрывно следует за бронированной машиной. Лишь рикошетят о стальные листы лба и башни искры попаданий.

– Ну-ка братцу, – Григорий изготавливает винтовку, стараясь особо не светиться резкими движениями, – по мосту, кучно – пали!

Вот тут республиканцы, не успев взойти на мост, начинают падать. Обстрела с боку никто не ожидает и нескольких разят наповал. Остальным приходится залечь и в спешке расползаться, ища спасения в складках местности.

Одновременно танк попадает под огонь крепостных ружей, сразу с нескольких направлений. Двадцатимиллиметровые кувалды, пущенные чуть не в упор, во многих местах пробивают броню. Резко забуксовав, машина качается и замирает, как вкопанная. На этом мытарства несчастной пехоты не заканчиваются. В землю за подбитой техникой врезается дернувшаяся испуганной змеей молния. Затем еще и еще. Загорается трава, быстро распространяя черный удушливый дым. В мареве едва удается различить мельтешащие в панике человеческие фигуры.

– Никак не угомониться, чертовка! – памятуя чародейку, Гриша выщелкивает отстрелянную гильзу.

Остается наедятся, Алена знает, что делает. Без хрупкой на вид девушки, Федоровке и всему Ольхово придется очень не сладко.

Григорию и остальным приходится юркнуть вниз, едва успев уйти от ухнувшего рядом снаряда. Следом за взвизгнувшими осколками, издали глухо бьют пулеметы.

– Осторожно! – доносится с опозданием.

– Что это было!?

Унтер-офицер и сам едва понимает, краем глаза успев разглядеть появившееся чудовище. Вдвое длиннее обычных танков, непропорциональное творение готской инженерии ощетинивается во все стороны стволами. Помимо головной, возвышающейся над остальными, танк оснащен еще двумя башнями. Пусть и перемещаясь с черепашьей скоростью, гигант ведет круговой огонь. Пулеметы, торчащие как спереди, так и с бортов, не перестают хлестать по траншее, заставляя защитников вжиматься в землю. На миг кораблеподобный танк скрывается в клубах дыма, словив рылом орудийный снаряд. Машина даже не останавливается, уверенно ковыляя к мосту.

– Это мы, – вовремя предупреждает вернувшийся Вячеслав.

– Почему картечница замолчала? – Григорий, неудачно свалившийся в траншею, сплевывает попавший в рот песок.

– Перегрелась, – драгун пропускает мимо себя команду и на секунду выглядывает наружу, – патрон прямо в казеннике плавится начал. – Да не переживайте, – он весело подмигивает съежившемуся внизу Анатолию, – уже подмога спешит.

Над полем боя проносится воинственная песнь горна.

Сидя в седле, Алексей Швецов смотрит за разворачивающимся строем казаков. На станичников и в бою любо дорого смотреть. Пригнувшись к холке и спрятавшись за пышными гривами, с пиками на перевес они гыканьем погоняют и без того разгоряченных коней. Подполковник улыбается, глядя на импульсивную жестикуляцию готских офицеров. Едва за бугром показываются высокие папахи, в рядах неприятеля воцаряется смута. Можно покорить воздух, отстроить самые смертоносные машины, но стоит запеть симерийской стали и удаль покидает готское сердце. Отстреливаясь, цепи пехотинцев пятятся, даже не помышляя принять рукопашную.

Подполковник оборачивается на тарахтенье, провожая взглядом петляющих по улочкам и меж дворов бронемашины. Подоспевшие из Ольхово танкетки, громко пыхтя моторами и выбрасывая клубы пара, входят в загодя вырытые капониры. По посадке, одновременно с села и города бьют все имеющиеся пушки.

В этой ситуации республиканцы предпочитают не рисковать. Тяжелый танк, подцепив подбитую машину тросами, начинает сдавать назад.

"Еще один день, – Швецов устало вкладывает шашку в ножны, – мы все еще живы"

Симерийское царство. Ольхово. Замок Малахова.

6 июля 1853 г. Ок. 11 — 00 (16 день войны)

Вахмистр, крупный мужчина лет сорока, толстощекий, с густыми усами и широким носом, вот уже битый час топчет паркет штабной комнаты. Не обращая внимания на приевшуюся канонаду за окном, склоняется над бумагами. Взгляд бегает по наведенным, пусть и старательно, но от руки и на глаз, линиям. Изображение напоминает скорее скрупулезный рисунок, чем выверенный чертеж.

– Ну? – сложивший руки домиком, Швецов в нетерпении перекладывает ногу за ногу. – Как считаете, это вообще реализуемо?

Вахмистр задирает помятую, в дырах и пятнах фуражку на лоб, расчесывая давно не стриженные, засаленные волосы.

– Можно, — как-то неуверенно протягивает он и добавляет, – наверное. Плотники среди крепостных есть, выстругать приклады мы можем. Беда в другом. Во всем городе фрезеровочных станков почти не осталось. Выточить новое дуло – не плуг выковать. К тому же речь не о гладкоствольных, а полноценных нарезных.

– И все же технически это возможно, — не желает отступать уверенный в себе Алексей.

— Даже если приступить немедленно, – вахмистр еще колеблется и выдыхает со свистом, надув щеки, – выпускать оружие мы сможем очень ограниченными партиями.

Подполковник ловит взгляд сидящего с книгой в углу Максима. Начальник штаба поправляет очки и, не проронив ни слова, переворачивает страницу. Все ясно – майор до сих пор не разделяет энтузиазма командира. Оборонять окруженный со всех сторон город с каждым днем все тяжелее. Замкнув кольцо, готы наращивают силы, в то время ресурсы Ольхово тают на глазах. Избытка в добровольцах нет. Отнюдь, люди записываются в ополчение, но выдавать приходится лопаты, отправляя на стройку баррикад.

Выход Швецов находит в немалых запасах стареньких револьверов, доставшихся после уличных боев с повстанцами. Единственным вариантом представляется превращение короткого оружия в некое подобие карабина.

– Значит решено, — Швецов хлопает по столу и принимается сворачивать наброски. — Вам выделят отдельный участок под шахтой. Развернете мастерскую. Материалы и людей пришлют как можно скорее.

Проводив вахмистра, Алексей встречается глазами с Максимом.