-- Конечно, мы можем подождать, пока очередной взвод колбасников, проникнувшись нашим тяжелым положением, соблаговолит сложить оружие.

Вздохнув, майор откладывает книгу и встает.

– Барон, я как и вы хочу защитить город, но взгляните правде в лицо. Мы оторваны от царской армии, один Всевышний знает, что сейчас с Екатеринградом, – на некоторое время умолкает, собравшись с мыслями и продолжая очень уставшим голосом. – Я до сих пор уверен, привлекать штатских для войны было ошибкой. Сколько мы сможем переделать револьверов? Считанные десятки. Все равно скоро не из чего будет стрелять. И что потом? Выдадим им вилы и косы?

Вместо взрыва эмоций, подполковник, необычайно спокойный, расстегивает карман кителя и ставит на стол патрон.

– Что это? – нахмурившись и чувствуя подвох, Максим взвешивает в руке стандартный боеприпас от Крынки.

– Внутри алхимическая смесь нашей волшебницы, мы усовершенствовали ее. Выход энергии превышает не только отечественный черный порох, но и бездымный республиканцев.

– Значит вы все предусмотрели, – тихо и в чем-то обреченно говорит начальник штаба. Он хмыкает. – Хотите превратить шахту в завод?

– Запоздалое решение, но лучше позже, чем никогда. И не только оружие и патроны. Из Федоровки хорошо отзываются о касках. Найдем кузнецов и снабдим бойцов шлемами, – опершись о стол, Алексей наклоняется вперед. – Мы не сдадимся и сделаем все от нас зависящее. До конца.

Майор, задумавшись, вертит в руках новый патрон, прежде чем вернуть подполковнику. До конца... А есть ли в том смысл?

– Барон, – Максим торопится сменить тему, – вас не беспокоят колебания в магии?

Вопрос застает штаб-офицера врасплох.

– Я долго пробыл в армии, – продолжает начальник штаба, – и в Курхскую мы пороху понюхали. Я всегда знал, артиллерийская батарея и хороший корректировщик не уступит и дюжине боевых магов. Ни наши колдуны, ни шаманы башибузуков не были решающим аргументом в бою. Но то, что довелось увидеть еще пару дней назад, – Максим качает головой. – Нет, барон, этот союзник внушает мне не надежду, а страх.

Не смотря на войну, бессонными ночами, среди рвущихся снарядов, Швецов ломает голову над загадками Ольхово. Что ответить людям? Поделится сомнениями, поведать о странных, приходящих ночью видениях? Защитники и так на грани, будет ошибкой еще больше смущать умы страхами и непроверенными догадками.

Придумать отговорку или перевести в шутку Алексей не успевает. Несравнимый по мощи взрыв сотрясает город. Часть волны принимают на себя щиты, но и проникнувшего хватает с лихвой. Пол под ногами пускается в пляс, с потолка, покрывшегося трещинами, сыпется крошево. Доносится звон битого стекла. Кажется все Ольхово, с многочисленными домами, шахтой и замком разом взлетают на воздух.

Подполковник успевает ухватиться за стол, опустившись от удара на колено. Максима и вовсе сбивает с ног.

– Склады? – отплевываясь, выкладывает самую очевидную мысль.

Укол паники проникает в сердце и в страхе Швецов бросается на балкон. После поразительно целенаправленного авиаудара хранилища перенесли, но и это не давало покоя. Неужели правда диверсия?

Увиденное превосходит все ожидания. Громадный, превышающий имение Малаховых гриб расцветает за пределами городской черты.

– Святый Боже, – слышен за спиной шепот майора, – каким же должно быть орудие для такого снаряда?

И ведь это промах, а если прямое попадание? Куда уж вытащенным из ветхой могилы заклятиям до подобной разрушительной мощи. Выдержит ли старая, как сам мир магия? Кто бы дал ответ... Быстро приняв решение, Алексей подбегает к "тапику".

– Дежурная группа на выход. С конями и оружием через пять минут за воротами.

Извлекая из кобуры револьвер, штаб-офицер прокручивает барабан, проверяя патроны.

– Барон, – сморщившись, начальник штаба с сомнением смотрит за приготовлениями, – не лезли бы вы туда. И без вас горячих голов хватает.

– Снаряд упал на нейтральной полосе, – затвор пистолета-пулемета со щелканьем загоняет патрон в патронник. Швецов демонстративно не реагирует на совет. – Поторопимся.

Начальнику штаба остается лишь поспевать за выстукивающим дробь о лестницу подполковником. Приходится переступать через неуклюже разбросанные мотки проводов, обвивающие как полы, так и стены. Плакаты и листовки, с грубо и широко размазанным клеем, вывешены повсюду. На углах стоят часовые, из комнат доносится треск телефонных аппаратов и грубая солдатская речь. В глазах туман от едкого запаха табака, пропитавшего все здание. Замок сереет и все менее походит на пышный особняк.

Сквозь узкий дверной проем, Ольга с трудом протискивает инвалидную коляску. Взрыв надламывает даже бесстрашную дочь графа. Растрепанная, она смотрит на идущих мужчин испуганными глазами.

– Господин Алексей, – девушка пытается остановить торопящегося подполковника за рукав, но не успевает, схватив воздух. Бедняжка едва не плачет, силясь продвинуться вперед и неудачно упершись колесом в косяк, – что это было? В нас попали?

– Вам лучше спуститься в подвал, сударыня. – сухо говорит Швецов, не сбавляя шага.

Обернувшись, Максим виновато изображает поклон, прикоснувшись к козырьку фуражки.

Шум взрыва поднимает немалую панику и люди высыпаются из хибар и сараев, облюбованных беженцами. Кто с пожитками, а иные и на босу ногу бегут по привычке к ближайшему убежищу. Раз пережившие крупный обстрел, люди пуганными зайцами забивают и без того сжатый двор имения.

– Подите прочь, окаянные! – распинается в давке казак, ведущий за узды взволнованного от переизбытка людского шума коня. – Расступитесь, а не то ногайкой угощу.

Непорядок. Гражданские и солдаты на одном пяточке земли, вот как вязнут казаки в мечущейся без проку массе. Их приходится оттеснять от узкого прохода навесного моста, порой прибегая к грубости. Голос разума от страха перед обстрелами зарывается в глубины сознания. И не выгнать ведь бездомных из замка, проще конюшни перенести. Худо-бедно, стараниями болеющей о обездоленных Ольги, быт людей нормализуется. То тут, то там из подручных материалов дворовые сколачивают подобие укрытий. Не полноценные дома, но хоть от дождя спасет.

– Старший урядник Кирпачев, вашбродь, – козырнув, молодцевато рапортует все тот же станичник. Он шмыгает носом и поправляет съехавшую на бок папаху. – Дежурная группа по вашему приказанию...

– Не на параде, служивый, – останавливает на полуслове Алексей, жестом веля малаховским конюхам подвести скакуна. – Выводи своих орлов, маленько прогуляемся.

– Ну это по нашему, – тут же улыбается казак, возвращаясь к седлающим лошадей бойцам.

Староват для такого чина, предполагает, глядя в след Швецов. Борода от седины серебрится да и лицо морщинами испахано. В станицах поди только бабы с детьми малыми и остались. Кому хлеб убирать?

"Не остановим готов, они и посеют и сами пожнут", – поиграв желваками, предается мрачному настроению Алексей.

Скоро копыта кавалькады цокают о окованный железом мост.

Ольхово, быстро впадая в истерику, столь же поразительно легко и непринужденно успокаивается, возвращаясь к прежнему ритму жизни. Горожане высовывают носы на улицу, слышен детский смех вместе с бегающими за малышней лающими собаками.

– Что думаете найти на месте воронки? – Швецова догоняет в колоне Максим, пристраиваясь с боку.

– Не нравится мне все это. Не бывает пушек таких размеров. Не дредноут же они по суше приволокли.

– Полагаете у колбасников есть маги?

Подполковник мрачнеет пуще прежнего, пряча глаза под тенью козырька.

Готы давно объявили эру волшебства мертвой, уступившей место прогрессу и индустриализации. Но, что мешает Республике применить забытые тайны? Куда делись колдовские ордена и ложа после забвения? Да, прошло много времени и Готия обросла чадящими заводами, обвившись бусами из железных дорог и магистралей, но кто-то же обязан помнить старое?

Штаб-офицер делает паузу, отвлекшись на ольховских волшебников. Пожалуй, слишком громкое слово для дилетантов и недоучек. В городе удается найти некоторое количество людей с толикой дара. При иных обстоятельствах полуголодных недорослей и на порог сельской знахарки не приняли, не говоря уж о Академии.