Оставалось сжать её ладонь в своей.

Будет ли дорога назад? Я стремился к этому всегда.

Оставалось сжать её ладонь в своей.

Чему быть — тому не миновать.

Оставалось сжать её ладонь в своей.

Что я и сделал.

Разницы не было.

Вообще ничего не произошло.

Почти ничего.

Мои союзники впали в гипнотический ступор и пребывали в таком состоянии весьма устойчиво.

Моя физическая свобода ограничивалась только необходимостью держать их за руки.

— Олег? Маша? — я попробовал разбудить их, но они не реагировали и личной инициативы не проявляли. Я же мог отпустить их ладони, когда заблагорассудится.

Оставив на время друзей, я прислушался к себе.

Разница была: подобное чувствовал я, когда сосредотачивался, чтобы обнаружить одного из нас, или, когда я гипнотизировал Машу, но эта сила казалась устойчивей и надёжней. Глядя на предмет, я не только «видел» его обычными пятью чувствами, но и видел категории соотношения предмета и вселенной. Слегка напрягшись, я расширил поле зрения во времени, воспринимая мир в темпоральном объёме.

Любые новые способности требуют умения и сноровки, поэтому я решил не экспериментировать. Первым делом я сопоставил наш фактор божественности с фактором противника.

Усилий сие действие не потребовало.

Наш фактор был слабее.

Это было так же понятно, как разница между букашкой и слоном.

Я всмотрелся в Машу и обнаружил, что одежда и расстояние — не препятствие для моих пяти чувств. Она была не только сейчас, но и вчера, и завтра. Я любовался её телом, душой, деяниями, желаниями её, бывшей ребёнком, потом девочкой, сейчас — женщиной в апофеозе молодости, завтра зрелой и познавшей опыт материнства. В сумме с моей ощущаемой подобным же образом мужественностью зримое было соблазном.

Сумма всех оргазмов, помноженных на их предчувствие и на многократные воспоминания о них.

К сожалению, время не позволяло.

А жаль.

Когда мы одержим победу, секс станет гораздо лучше.

Секс будет бесконечным в полном многогранном смысле этого слова.

Я вернулся к насущным проблемам.

Александра.

Болезнь оказалась тяжелее, чем казалось.

Александра почти созрела. Интересно, она помнит что-то из прошлых жизней или нет? Вряд ли, но она предчувствует и ощущает. Саша сама не могла меня уничтожить, поэтому ей и нужны были или Маша, или Олег в качестве сообщников. Если бы они приняли её сторону, то меня уже не было. Мне повезло! Маша привязана ко мне ребёнком, а Олег дружбой и наркотиками.

Я снова поблагодарил Виктора за его стратагему и самопожертвование. Виктор привязал ко мне Олега и Машу. Без Виктора кто-нибудь из них вместе с Александрой меня бы убили.

Виктор… Я никак не пойму, какие твои цели? Ты был так умён, почему ты не подстроил роман Александры с Олегом? Олег контролировал бы более слабую Сашу, Виктор был бы с Машей, а я вместе с ними. Мы бы победили. Не успел?

Я бросил гадать и вернулся к Александре. Если бы она могла со мной расправиться, то обошлась бы без всяких шоу. Александра покинула нас не потому, что не хотела уничтожать меня, а именно потому, что хотела. Она ждёт, что со временем мои сторонники одумаются, и вместе с ней прикончат меня. Махинации нашего противника развили в ней стойкую антипатию ко мне. Эта антипатия выросла в ненависть и жажду моей смерти. Отныне Саша — мина замедленного действия.

Я уже не мог повлиять на разум Александры, но ещё мог уничтожить её, чтобы спастись самому.

Вот для чего следует использовать моё временное могущество. Временное, потому что вряд ли я смогу снова склонить Машу и Олега к подобным экспериментам, даже если наш противник даст нам на это шансы, в чём я тоже сомневался.

Александра находилась за городом.

Утреннее солнце заставляло её щуриться.

Они с давешним дружком-панком вышагивали, взявшись за руки. У них был плеер, один наушник слушал парень, а другой Александра. Их ладони нежно и непосредственно переплелись пальцами, как это бывает в мгновения любовной страсти, когда оргазм возносит души влюблённых на вершину объединения и общности.

Александра поглядывала на напарника, и её лицо светилось обожанием и любовью.

Парень беззаботно поглаживал кончиками пальцев ладонь Александры.

Они находились в той счастливой фазе любви, когда страсть не вспыхивает взрывами, требуя сиюминутного удовлетворения, а тлеет ярко и ровно, вселяя веру в то, что так будет всегда, что никогда не завершится это новое видение окружающего мира и друг друга не в качестве суммы отличий и противоречий, а как совокупность родства и сопереживания.

Что говорить: они счастливы.

Через два дня у них назначена свадьба.

Им уже ничто и никто не угрожал.

Они находились под защитой хозяина «Царства Земного».

…Железнодорожная ветка, где располагалась станция «Удельная» имела существенный изъян: движение поездов по железнодорожному полотну было левосторонним.

Не могу сказать, кто из нас — я или мой противник — позаботился об этом, слишком многое смешалось в нашем единоборстве.

Когда люди переходят дорогу то, повинуясь рефлексу, выработанному с детства, они сперва смотрят налево, а потом уже направо.

Александра с другом спешат на поезд, который уже подходит к противоположной платформе.

Торопливая ходьба переходит в бег.

Справа из-за плавного поворота неслышно подбирается идущая здесь без остановок электричка.

В плеере солист группы «Нирвана» напрягается в крике «Rapeme».

Ладони возлюбленных крепко сцеплены.

Спешка.

Бег.

Поворот.

Электричка справа.

Вопли Курта Кобейна.

Сцепленные ладони.

Спешка.

Бег.

Поезд справа.

Взгляд влево.

Шаг вперёд.

Песня.

Ладони.

Шаг.

Крик.

Удар.

…Я открыл глаза в комнате, но последняя картина стояла перед глазами: парень ступил прямо под поезд в аккордах всепоглощающей музыки, в последний миг предчувствие вынудило Александру посмотреть направо… Она бы отпрянула инстинктивно назад, если бы вырвала ладонь, но вместо этого она лихорадочно сжала её и пыталась оттащить возлюбленного.

Это стоило ей жизни.

С меня пот катился градом от содеянного.

Я убил Александру.

Кто-то меня осудит.

Пойдите вы к чёрту!

Кто из вас, выигрывая в шахматы или в шашки, беспокоился о потерянных фигурах?

Моя голгофа только начиналась.

Я помедлил и разжал обе ладони.

Руки моих союзников бессильно упали.

Я поднялся, устроился у окна и стал ожидать, когда они придут в сознание.

Хотелось надеяться, что они не будут знать, как и с чьей помощью произошла гибель Александры.

Сам я им этого не расскажу: я один в ответе за содеянное.

На душе было так скверно, что я направился вон из комнаты, намереваясь прибегнуть к химическим средствам Олега.

Всё уже было готово, и я выдохнул, чтобы втянуть порцию наркотика.

— Не смей, — хрипло оттолкнул меня Олег.

— Почему?

Он не успел ответить, из другой комнаты послышались Машины рыдания.

Они всё знают, понял я.

Сделалось вдвойне больней.

— Пожалуйста, — попросил я.

— В последний раз, — согласился он и, пока я обретал покой, он говорил, — после того, что мы сделали, — я отметил, с каким усилием ему далось это «мы», и мысленно поблагодарил Олега за лояльность, — ты не можешь больше рисковать.

— Рисковать? — заподозрил я.

— Ты знаешь не всё, я скажу после, — согласился Олег.

Маша, вытирая слёзы, выбежала в коридор и принялась обуваться.

— Ты куда?

— Подальше от тебя!

— Зачем?

— Мы убили Александру! — взвизгнула она, отпирая входную дверь.

— Олег, держи её! — приказал я. — Ну, же! Быстро!

Он схватил девушку.

Я запалил лампу коридора и посмотрел в заплаканное лицо Маши, потом на Олега, но тот избегал встречаться со мной взглядом, кроме того она билась в его руках, как птица, тщетно, Олег блокировал её руки, она попыталась ударить его затылком, но он умело блокировал и его.