Без приключений и, соблюдая максимальную осторожность, я добрался до квартиры. Я видел два пути: первый подразумевал молниеносное нападение и уничтожение врага, второй, более хитрый, предполагал не только не торопиться с нападением, а, напротив, занять выжидательную позицию и вести наблюдение за врагом в надежде, что Таня приведёт меня к спрятанной Маше.

Первый содержал фактор внезапности.

Слабость второго — в длительности и множестве проблем: например, противник мог ощутить слежку и уйти, да и не факт, что негодяй будет навещать Машу.

Решать сейчас.

Я выбрал первый.

Вооружаться смысла не имело. Любое оружие могло отказать в решающий момент: пистолет — дать осечку, как тогда у Виктора, нож мог сломаться, наткнувшись на пряжку ремня или пуговицу. Лучше всего был бы шприц с транквилизатором, тогда я бы мог блокировать божественный фактор супротивницы и, после, не рискуя жизнью, пытками заставить её раскрыть тайну пребывания Маши. Но шприца не было, а на поиски ушло бы драгоценное время. Игла тоже могла бы сломаться. Я прогнал лишние мысли. Оставалось надеяться на силу рук. Я задушу её.

Надавил дрожащим пальцем на кнопку звонка.

За дверью послышались шаги.

— Кто?

Пусть она думает, что ей удалось ввести меня в заблуждение, и я предполагаю, что она наша союзница, по ошибке не учтённая Виктором.

— Это я, — нетвёрдым голосом крикнул я.

— Кто-кто? — был ответ с иронией.

— Вы Таня, — сказал я.

— Таня Тане рознь, я вас не знаю, уходите!

— Я спас вас на крыше, — говорю, еле сдерживая ярость, готовую обрушиться на виновника наших смертей и страданий, — мне требуется помощь.

Таня распахнула дверь.

Я оглянулся, шагнул внутрь:

— Мы одни? Я должен открыть тебе тайну, — изображая испуг и настороженность, зашептал я.

— Да, — кивнула она, поворачиваясь ко мне спиной и закрывая дверь.

"Зря она так беспечна," — обрадовался я и, стоило замку защёлкнуться, бросился на девушку со спины.

— Умри! — выкрикнул я, зажимая её горло рукой из-за спины.

Девушка выгнулась дугой, но не успел я сжать ещё сильнее, как она ловко вывернулась, вращаясь по часовой стрелке и приседая, одновременно нанося мне левой короткий удар в солнечное сплетение.

Перехватило дыхание, я осел на пол, в глазах помутилось, но сознание оставалось при мне.

Чего она ждёт?

Судя по тому, что она умеет, ей ничего не стоит уничтожить меня голыми руками, даже невзирая ни на какие божественные факторы.

Или она хочет насладиться моими мучениями перед смертью?

Оставалось ждать конца.

Постепенно мир обрёл резкость и краски, моё дыхание восстановилось. Я лежал на полу в позе эмбриона и злился. Божественный фактор нашего врага всё ещё был выше моего. Как я мог так сглупить!

— Поднимись, — приказала Таня.

Я, кряхтя, встал, придерживаясь за куртки, висящие на вешалке в коридоре.

Девушка отступила вглубь комнаты:

— Заходи — и на диван.

Я подчинился.

— Я слушаю, — потребовала она.

— Чего? — прохрипел я.

— Говори, зачем пришёл?

— О чём?

— Ты ворвался ко мне в квартиру, попытался задушить: просто так подобное не случается, я жду объяснений, — недоумевала Таня.

— Почему бы тебе не убить меня? — моему изумлению не было меры.

— Ты меня спас однажды, а теперь пытаешься уничтожить: надо быть дурой, чтобы назвать это простым совпадением. Больше похоже на махинацию: ты либо очень хитёр, либо тебя обхитрили. На изощрённого хитреца ты не похож, слишком сложно было бы подстроить одно за другим: спасение, письмо, попытку уничтожить меня.

— Какое письмо?

— Некий Виктор предупреждает меня, что явится человек, который может попытаться напасть на меня, но на самом деле ему потребуется помощь.

— Чепуха какая. Виктор писал — тебе?

— Я тоже так думала — но ты же напал на меня. Где твой Виктор?

— Виктор умер, — прибавил я.

— Сожалею, — ответила девушка так, словно у Виктора украли бумажник.

— Откуда такие крепкие нервы? — изумился я и передразнил, — Сожалею!

— Со мной вечно случаются несчастья.

— Не понимаю, — я потряс головой. — Разве не ты уничтожала нас?

— Кого вас?

— Так ты и признаешься, — задумчиво согласился я. — Какую интригу ты задумала, ума не приложу: что ещё тебе может быть нужно от меня, кроме моей смерти?

— Молодой человек, — возмутилась Таня, — не ищите сложного в простом, и расскажите, что с вами происходит.

— Плохо — и хуже уже быть не может. Двум смертям не бывать, а одной не миновать, но почему ты меня не прогонишь?

— В моей жизни есть странности, не имеющие рационального объяснения. Вдруг, повезло: и ты есть ключ к разгадке? Давай, рассказывай.

Я закрыл глаза и, сосредотачиваясь, вкратце пересказал девушке предысторию моей попытки убить её.

Когда я закончил, Таня исподлобья глядела на меня, подперев подбородок обеими ладонями.

— Это всё, — я развёл руками.

— Ты ждёшь, что я поверю тебе? — Таня усталым движением рук ото лба к затылку собрала чёрные волосы, уложила сзади, закрепила резинкой.

— Не жду, — согласился я. — Если потребуешь чуда в качестве доказательств, то чуда не будет.

— А веришь ли ты, что я не твой враг? — Таня задала второй по важности вопрос.

Я пожал плечами:

— Доказательств нет, хотя есть тетрадка Виктора.

— В твоей истории это главная беда, — фыркнула Таня.

— Какая?

— Никто никому не верит. Даже ты подозреваешь каждого в тайных мотивах.

— Подозреваю и не верю.

— Я предлагаю компромисс, — Таня протянула мне навстречу руку. — Ты веришь мне, а я верю тебе.

— Но…

— Не перебивай, при любом ином раскладе ты в жопе, а если мы заключим пакт о взаимной вере, то сможем объединиться и победить.

Я думал.

— По рукам? — Таня всё ждала, протягивая ладонь.

— Пусть будет так, — кивнул я и ухватился за её руку, та уместилась в моей, и я ощутил, насколько хрупкой и компактной она кажется. Таня усмехнулась, и мы сжали ладони: рукопожатие было крепким и жёстким. Её тренированная кисть была сильнее моей.

— Договор заключён, — сказала Таня. — Пошли на кухню. Кофе будешь?

Кофе она варила божественно. Я прихлёбывал пряный напиток, глоток за глотком, смакуя, ощущая как дряблые в этот поздний ночной час мозги обретают ясность.

— Я сейчас принесу свой дневник, — Таня вышла в комнату и вернулась с узким блокнотом и настольной лампой, которую расположила рядом со мной.

— Только не говори, что ты вела учёт всех происходящих с тобой бед.

— Именно так.

— Что я должен делать?

— Ты должен вычислить мой фактор божественности, — велела она.

— Зачем?

— Если мы хотим победить, то должны знать всё, — объяснила девушка. — Нам нужен не только мой фактор, но и ошибка, которую допустил Виктор, её причина, её следствие. И почему этот твой… второй…

— …Олег — не обнаружил ошибки? — подсказал я, а сам вспомнил вдруг, как меня изумило то, что он решил умереть в Ленинграде. Тогда я это принял как данность.

— Хотя, нет, я ошибаюсь, — озарило меня, — он обнаружил, но не сообщил об этом прямо. Он просто своей смертью заманил меня сюда, надеясь, что моё ясновидение приведёт меня к тебе… И оказался прав.

Таня бросила на стол линейку, свёрток миллиметровки, остро заточенный карандаш, достала из ящика стола калькулятор, уселась за соседнюю грань стола и предложила:

— Я помогу тебе, — и начала перечислять свои несчастья.

Я слушал её, записывал и синхронно листал её записи, изумляясь:

— Чего только с тобой не происходило!

— Да, — вздохнула она.

— Нападения, обрушение зданий, пожары, аварии, болезни, отравления, наводнения: тебе бы подать заявку в книгу рекордов Гиннеса! Неужели это правда? — я не мог поверить, что человек может пережить всё это.

Тяня, молча встала, расстегнула рубашку, сняла, повернулась спиной, разомкнула застёжку бюстгальтера: