— Кто об этом знает? — я не мог не глядеть на неё, пытался, но не мог.

— Все, — был ответ.

— Ума не приложу. А я ничего не знал! — обиделся я.

— Ты додумываешься до таких вещей, которые никому не понять, но в простом логика и ум больше мешают, чем помогают, — Маша поучительно поглядела на меня и облизала губы.

Я откинулся на спинку дивана и простонал:

— Маша, если бы ты знала, как я устал, от всего этого. Почему Сашина мама мне не доверяет? — вспомнил я, прикрыв глаза и отдаваясь сладостной истоме покоя.

— Сашина мама думает, что ты следил за ней и поэтому находил кролика и снова показывал остальным, — Маша проводила пальцами по моему лицу, я машинально приобнял её, теперь обе её груди жгли мне бок, — чтобы посмеяться.

— Бред! — застонал я, — какой бред!

Маша пересела ко мне на диван, прижалась и обняла. Это было так неожиданно, что у меня потемнело в глазах. То, о чём я мечтал всю жизнь, происходило.

— Постой, Маша, постой, я этого не планировал! Я мечтал о тебе, но любовь встанет между нами…

— Не планировал? — Маша засмеялась, обнажила в улыбке ряд зубов, склонила голову на бок. — Ты всё планируешь? Молчи, знаю, — она прокашлялась и с пафосом пропела низким голосом, подражая мне, — ты должен всегда быть на чеку, чтобы заботиться о нашем выживании, чтобы вовремя разгадать ребусы мироздания линии нашей всеобщей судьбы и отвести роковой удар фатума в последний миг!

— Не передразнивай, — предостерёг я, — а как же Виктор, вы же любите друг друга?

— Виктор? — Маша на секунду вздрогнула, — Сволочь, твой Виктор!

Маша казалась такой горячей, её губы, не спеша, вышёптывали слово за словом, аромат её тела, волос, блеск капелек испарины на лбу, белые волоски над верхней губой, стук сердца в её грудной клетке, плотно примкнувшей к моей — от этого я падал куда-то во вчера, в детство, в свои мечты.

— Я ждал всего, чего угодно, только не этого, — простонал я.

— Останься у меня на ночь, — взмолилась она.

— Ты боишься! — появилась догадка. — Хочешь, чтобы я был рядом, удержать меня, дабы оставаться в безопасности!

— Ваня, заткнись, ради всего святого, — Маша нежно поцеловала мою щеку.

— Прости, любимая, но почему я должен выбирать тебя? Чем ты достойнее остальных? — я всё старался выкарабкатся из бездны, в которую она меня увлекала. — Ты пытаешься подкупить меня близостью, о которой я молил Бога, подкупить, чтобы я забыл про Виктора, про Александру, про Олега.

— Ну, почему, почему ты вечно болтаешь! — Маша меня оттолкнула и легла рядом на спину, глядя в потолок. — Не хочешь — не забывай. Ты же об этом мечтаешь! Никого из них тебе не удержать. Олег использует тебя для своих опытов со смертью. Александра из вечного упрямства будет всё более отрицать твою правоту, чем больше ты будешь прав. Виктор, он сам, сам… не знаю, что у него в голове, но ему важен не ты, а та борьба, которой ты прозудел нам уши!

— Маша, а ты веришь мне? Откровенно, веришь ли ты мне?

— Я — женщина, думать не хочу, мне страшно одной, во что я должна верить? В то, что ты сам не знаешь? Я боюсь твоих догадок, боюсь того, что в твоих предположениях и предсказаниях есть дикая и ужасная, но последовательная логика!

— Ты не веришь, ты боишься, — заключил я упавшим голосом, — Никто не верит! Мне нужна вера!

— А то, что я тебя люблю, недостаточно? — спросила Маша.

— Я подумаю и внесу изменения в схему, — решил я.

Маша, не зная, как ответить, застонала от безысходности и выдернула шнур торшера из розетки. Остались тени и тьма. За окном остановилась полночь. Пожалуй, Олег был прав: иногда мы только зрители.

* * *

Осенний парк изрядно поднадоел, его присутствие прекращало нести умиротворение, хотя виной были, конечно, воспоминания, а вовсе не окружающие деревья, полыхающие огнём забвения.

В голове мелькнуло: я должен уничтожить то, что так жестоко обошлось со всеми нами! Теперь, когда терять уже нечего, когда я остался один, когда стало главным не выжить любой ценой, а уйти, заставив заплатить противника как можно дороже.

Я останавливаюсь, разворачиваюсь вспять и двигаюсь в обратном направлении, мобилизуя всё естество на решение новой задачи, превращая себя в судьбу в чистом виде. Моя воля, моё "я", моя горечь, моя ненависть, моя любовь, моя опустошённость — это всё, что будет противопоставлено последней цели моего существования.

Спустя две недели я встретился с Олегом. Мы сидели и пили чай. Я рассказывал, а он слушал. Олег, такой родной, большой, сильный, надёжный, неуязвимый, знающий обо всём и не знающий страха не перед чем. Как я бы хотел быть таким, как он.

— На две недели она свела мне с ума, все эти дни я жил у неё, я так счастлив, — восхищался я.

— Рад за тебя! — сухо заключил он, задумался на секунду и продолжил. — Удивительно и странно…

Потом замолк и принялся звенеть мелочью в карманах.

— Что странно? — напомнил я о незаконченной фразе.

— Живём в одном городе, дружим, общаемся с малолетства и вроде бы должны знать друг о друге всё, однако, вот… Маша.

— Что я не знаю про Машу? — запнулся я от смущения.

— Думать начинай! — Олег ощутимо щёлкнула меня по лбу.

— Но-но! — возмутился я, потирая лоб.

— С кем она встречалась до тебя? — нетерпеливо спросил Олег.

— Мы об этом не говорили. Она дала понять, что согласна, чтобы я пожил у неё и всё…

— Даже не обсуждали? — изумился Олег. — Вот, ведь, Маша! Голову даю на отсечение, она тобой воспользовалась!

— Как это воспользовалась, — возразил я, — я же, давно в неё влюблен, случилось чудо и она влюбилась, или всегда любила и поняла это!

Олег с сожалением смерил меня взглядом:

— Понимаешь, женщины. У женщин — идеалы. У женщин — иллюзии. Женщина долго-долго ждёт принца на белом коне. Ей мало принца дождаться, ещё надо, чтобы он доказал, что он принц. Маша, какой мы её с тобой знаем, она бы так никогда не поступила. Цветы, конфеты, походы в рестораны. Свадьба. Улавливаешь разницу?

— Просто любовь такая сильная…

— Это после. Даже когда любовь такая сильная. Каждая женщина хочет пройти этот путь. А Маша с тобой поступила так, как будто вы с ней муж и жена, как будто не виделись месяц и встретились.

— На что ты намекаешь, — голос мой дрожал, и казалось, что что-то умерло внутри.

— Я утверждаю, что мы не заметили всего того, о чём я сказал, что произошло с Машей на наших глазах. Маша оказалась такой скрытной, что мы даже не заподозрили, что у неё был кто-то, были длительные отношения. В этих отношениях она приобрела жизненный опыт. Это раз. Ещё я утверждаю, что некто, он или она, кому Маша доверяла, научил Машу поступить с тобой так, как она поступила. Это два.

— Господи! — простонал я.

— Не доверяй ей! — выпалил Олег. — Маша себе на уме.

— Мы все себе на уме, — парировал я, понемногу приходя в себя, надо было что-то делать, но что?

— Про тебя я тоже не всё знаю. Зачем ты хочешь дискредитировать Машу, чтобы я не верил ей?

Олег побледнел и виновато посмотрел:

— Я ждал, когда ты узнаешь. Маша рассказала? Это подтверждает мой опасения. Она вбивает клин между тобой и мной… сама догадалась, или ей посоветовал её тайный друг? — Олег расстроился и говорил с обидой. — А собственно, чего стыдиться?

— Хотя бы того, что я — твой ближайший друг — этого не знал, — атаковал я.

— Прости, я не знал, как ты это воспримешь, — теперь Олег был в отчаянье.

— А как это восприняли остальные? — жёстко потребовал я. Перевес был на моей стороне, и, видит бог, пусть, я никого не имел права судить, но должен был требовать абсолютной откровенности от всех.

Олег обхватил плечи руками:

— Плохо. Александра шарахается, как от огня. Виктор игнорирует, словно я пустое место. Маша настраивает тебя против.