Тяжелое молчание снова прервала Бетти Элмсфильд. Она подошла к инженеру и положила ладонь на его руку.

— Я хочу все исправить, — глухо произнесла она. — Роуланд, я повторяю просьбу, которую высказала недавно… Вы готовы жениться на мне?

Харлисон некоторое время молчал. Ему казалось, что лицо Бетти перед ним расплылось в тумане. Жениться на Бетти Элмсфильд? На самой богатой невесте Англии? Пространство вокруг него начало медленно перекашиваться и расплываться.

Что? Кто-то заплакал? Но плакала не Бетти, на ее лице отражалось молчаливое, без слез, страдание.

Образ недавнего прошлого возник перед ним. Харлисон понимал, что наступил самый решающий момент его жизни.

Он увидел узкое смуглое лицо, обрамленное черными вьющимися волосами… На фоне поблескивающей в лунном свете поверхности моря…

— Мисс Элмсфильд, — пробормотал он, — вы оказали мне невероятную честь, но… Но мое сердце не свободно… Я люблю…

Внезапно он встряхнулся и закричал:

— Я не знаю, что с ней стало! Наверное, я навсегда потерял ее! Но я всегда буду искать ее… Это Нэнси Уорд!

— Хвала Господу! — воскликнул Каннинг, вскакивая со стула. Рядом с ним снова послышались рыдания. Нет… Этому невозможно было поверить — плакал Ванг, китаец-полицейский…

И дальше произошло нечто совершенно невероятное: слезы проложили глубокие дорожки на желтых щеках, появились смуглые полоски, потом краски расплылись, парик съехал на сторону…

— Нэнси! — закричал инженер.

— Это она! — торжественно провозгласил Каннинг.

И чудесные черные глаза взглянули сквозь слезы на Харлисона.

Он заколебался. Он уже хотел протянуть руки к той, которую всегда искал, к той, мысль о которой никогда не покидала его даже на пороге смерти.

— Значит, это вы втянули меня в это приключение, вы сделали меня своей игрушкой, своей марионеткой? Вы всегда играли жуткую комедию, за которую расплачиваться приходилось мне?

— Роу! — крикнула Нэнси, заламывая руки. — Умоляю вас, выслушайте меня!

Роуланд Харлисон повернулся к шефу Скотленд Ярда.

— Лорд Дембридж, скажите: я свободен?

— Как птица в небе, мистер Харлисон, — с улыбкой ответил милорд.

Австралиец направился к двери, но остановился в нескольких шагах от нее.

— Нэнси Уорд! Я любил вас, даже считая воровкой… Но женщина-полицейский… Шпик в юбке… Полицейская прислуга… Грязная шпионка… О, нет! Прощайте!

Стены Эдистона обрываются в море, над которым высится маяк. Белоснежные пески Уэссана[58]* сверкают на солнце; старина «Джервис Бей» плывет по расплавленному золоту. — Океан расстарался для последнего плавания бедняги Джервиса, — сказал комиссар Черман пассажиру, облокотившемуся на планширь на правом борту.

Роуланд Харлисон ответил бывшему приятелю несколькими вежливыми нейтральными фразами. Какое ему дело до смерти этого парохода? У него продолжаются свои похороны — похороны его мечты, его счастья.

— Я тоже собираюсь оставить работу, — продолжал старый моряк. — В Йоркшире меня ждет небольшой коттедж, сад с бенгальскими розами, но…

Все буде казаться мне пустым без жены и без детей! И я буду грустить о море…

— Коттедж, бенгальские розы, жена и дети! — машинально повторил Роуланд.

Нужно выпить! Да, самое подходящее время, чтобы выпить. Когда тебе тоскливо, ты не найдешь друга лучше, чем виски!

В курительной комнате не совсем пусто, как можно было ожидать в это время. Одинокий пассажир сидит, закрывшись развернутой газетой. Очевидно, это «Таймс».

Роуланд узнает пассажира и хмурится: Каннинг!

Суперинтендант откладывает газету.

— Я поднялся на борт в Ливерпуле, — говорит он.

— Чтобы арестовать меня? — с мрачным юмором интересуется Харлисон.

— Нет, совсем не для этого. Мне нужно сказать вам кое-что неприятное, мистер Харлисон.

— Как интересно! — агрессивно бурчит инженер. — И что же это такое?

— Сейчас расскажу, мсье! Я появился здесь только для того, чтобы сообщить вам: вы, Роуланд Харлисон, существо неблагодарное и бессердечное. А если коротко, то вы дурак, Харлисон.

— Мистер Каннинг! — воскликнул инженер, нахмурившись.

Каннинг встает, и на его лице отражается не гнев, а глубокая печаль.

— Роуланд, вы должны выслушать меня, — просит он. — Нэнси… Нет, не прерывайте меня… Она умрет, если ничего не изменится. Она любит вас, она не может жить без вас! Она любила вас с первой же минуты вашей встречи, несмотря на ваше поразительное сходство с уголовником Смитом… Стойте, не уходите. Я швырну вас в море, если вы не дадите мне сказать все, что я хочу, чертов упрямец!

У меня не осталось никого. Она стала моей дочерью с того времени, когда ее отец, мой лучший друг, погиб от руки Джека-полуночника.

Ее отец, самый честный человек из известных мне людей, самое чистое сердце на земле… Джек-полуночник прислал в Скотленд Ярд его голову, и мы до сих пор храним ее в секретном отделе нашего музея. Мы поклялись перед ней, что отомстим за него. Ее отец — это капитан Гровер!

Нет, Нэнси не была шпионом. Она изучала филологию в Кембридже. Она записалась в ряды полиции только для того, чтобы отомстить за отца. Она руководила многими операциями, и руководила весьма разумно, но увы! Ей оставалось только надеяться на удачу… Несмотря на помощь детектива-призрака, капитана Гровера… Вы поняли? Это Нэнси Гровер!

И эту девушку вы позволили себе грязно обругать, Роуланд Харлисон! Вы не джентльмен.

— Значит, она не служит в полиции? — спросил Харлисон угасшим голосом.

— Несмотря на неоднократные предложения лорда Дембриджа, она оставила Скотленд Ярд. Таким образом, капитан Гровер окончательно уволился из полиции.

— Несчастная девушка! — вступил в разговор Черман. — Ей нужно зарабатывать на жизнь! Она обратилась к директору пароходной компании, предложив ему свои услуги.

Ничего не понимающий Харлисон растерянно смотрел на Чермана.

— Сейчас она на борту Джервиса, — закончил старый моряк. — У нее должность стюардессы, но это чистая формальность.

Позади них раздался звон бьющегося стекла. По салону распространился запах виски.

Роуланд обернулся к… К девушке в черной форме, стоявшей с виноватым видом, в белом переднике и шапочке с кружевами.

Он ничего не сказал, но решительной рукой снял с нее передник и шапочку, символ профессии служанки.

— Только не это! — негромко произнес он.

— Каннинг, — неожиданно сказал комиссар Черман, — мне сказали, что за пароходом увязалось множество дельфинов. Вы не хотите полюбоваться на них?

— Я давно надеялся на это, — поспешно ответил суперинтендант.

За их спинами громко захлопнулась дверь курительного салона.

Роуланд и Нэнси поняли, что сегодня они встретились, чтобы провести вместе всю оставшуюся жизнь.

— Там почти пустыня, — объяснил Роуланд, — но этот коттедж мне кажется очень красивым, хотя он не очень большой. Зато в саду цветут бенгальские розы.

— Вместе с умной и красивой женщиной и оравой детей это будет земной рай, — оценил Черман.

— У этих детей будет двое дедушек. Надо же, как им повезло! — добавил Каннинг.

Нэнси не сказала ничего. Она всматривалась в появившуюся на золотистом вечернем горизонте нечеткую полоску австралийского берега.

«Джервис Бей» заканчивал свое последнее, самое прекрасное путешествие.

Жан Рэй.

Барселона — Гибралтар, 1922, Гент, 1932.

СТРАННЫЕ ИСТОРИИ БИЛОКА

(Les histoires étranges de là Biloque)

Сборник

Номера «Тетрадей Билока». Прекрасная бумага, хорошая печать, элегантный формат. Белая обложка с красными буквами и строгой черной гравюрой. Разумеется, среди авторов много врачей, поскольку речь идет о «бельгийском журнале медицинского гуманизма». Несколько современных бельгийских писателей. В их числе Макс Довиль, Мишель де Гельдероде, Жан Рэй.