Разбавленные трансакции часто бывают наполовину враждебными, наполовину дружелюбными. Главная идея погребена под слоем подначек. Например, один студент может сказать другому: «Эй, гений, когда ты собираешься домучить эту книгу? Я хочу ее прочесть». Другой может бросить ему книжку со словами: «Держи, растяпа. Поймай, коли сможешь».

Вялые трансакции поверхностны, безразличны, им недостает ощущения интенсивности. Так бывает, когда жена говорит мужу: «Я вот думаю, может, нам пойти сегодня ужинать в ресторан?», – а он отвечает: «Мне все равно, дорогая. Как скажешь, дорогая».

Косвенные трансакции – самые сложные. Они отличаются от дополняющих и пересекающихся трансакций тем, что всегда включают более двух эго-состояний. Когда посылается косвенное сообщение, оно замаскировано под социально приемлемую трансакцию. Такова цель старого клише: «Не хотели бы вы подняться ко мне, посмотреть мои гравюры?» В данном примере Взрослый вербализует одно сообщение, в то время как Ребенок, используя косвенный намек, посылает другое сообщение.

Если продавец автомобилей лукаво говорит покупателю: «Это наша лучшая спортивная модель, но, возможно, она для вас слишком быстрая», – он посылает сообщение, которое может быть услышано либо Взрослым покупателя, либо его Ребенком. Если его слышит Взрослый покупателя, он может отреагировать так: «Да, вы правы, если учитывать требования моей работы». Если сообщение слышит Ребенок покупателя и поддается на провокацию продавца, то ответ может быть таким: «Я ее беру. Это как раз то, что мне нужно».

Косвенное сообщение транслируется и, например, когда секретарь передает начальнику письмо с несколькими опечатками. Это побуждает начальника устроить секретарю Родительскую выволочку. То же самое происходит, когда учащийся постоянно запаздывает со сдачей домашних заданий, отсутствует на занятиях, пишет неразборчиво или каким-то иным способом провоцирует некий эквивалент родительской критики.

Того же рода косвенная трансакция происходит, если мужчина, который был алкоголиком «в завязке», приходит на работу с похмелья, но с блеском в глазах и похваляется перед коллегой: «Прикинь, вот я зажег вчера вечером – допился до того, что упал под стол. Как же теперь башка трещит!» На первый взгляд он выдает фактическую информацию. Однако на подспудном уровне эго-состояние Ребенка этого алкоголика рассчитывает, что Родитель собеседника снисходительно улыбнется и таким образом оправдает его пьянство.

Вместо Родительской реакции алкоголик может активировать эго-состояние Ребенка коллеги, и тот отреагирует, посмеявшись над этой трагедией. Если коллега смеется – с позиции эго-состояния своего Родителя или Ребенка – он тем самым подкрепляет (родительскую) директиву, обычно невербально даваемую алкоголику (Ребенку): «Да пошел ты, лоботряс никчемный». Эту неадекватную улыбку или веселье Клод Стейнер называет «висельной трансакцией» ^[[34]^]. Такая реакция затягивает петлю на шее, и деструктивное поведение получает подкрепление.

Любая веселая реакция на несчастья человека может служить «висельной трансакцией». Так бывает, когда:

• учи́теля забавляет «дурацкая выходка» учащегося;

• мать смеется над часто падающим трехлетним ребенком;

• отец расплывается в улыбке, слыша о рискованном поведении сына.

Такие «висельные трансакции», как и другие трансакции со скрытыми мотивами, обычны среди неудачников. Неудачники используют их, чтобы развивать свои психологические игры.

Люди играют друг с другом в игры, аналогичные «монополии», бриджу или шашкам, – то есть игры, в которые принято играть, собираясь вместе. Чтобы играть, участники должны знать правила данной игры: ведь если один человек садится за карточный стол, готовый играть в бридж, а все остальные играют в пинокль, у первого вряд ли получится игра.

У всех игр есть начало, заданный набор правил и результирующее вознаграждение. Однако у психологических игр имеется и скрытая цель. В них играют не ради удовольствия – как, разумеется, и в некоторые разновидности покерных игр.

Берн определяет психологическую игру как «повторяющийся набор трансакций поверхностно рациональных, со скрытой мотивацией; или, если переводить на общепринятый язык, как серию трансакций с уловкой» ^[[35]^]. Для того чтобы определить трансакции как игру, в них должны присутствовать три специфических элемента:

1. непрерывная серия дополняющих трансакций, благовидных на социальном уровне;

2. косвенная трансакция, которая является основополагающим сообщением всей игры;

3. предсказуемое вознаграждение, которое завершает игру и является истинной ее целью.

Игры препятствуют честным, близким и открытым отношениям между игроками. Однако люди играют в них, потому что игры помогают заполнить время, привлечь внимание, подкрепить прежнее мнение о себе и других и исполнить чувство предназначения.

В психологические игры играют с целью победить в них; но человек, для которого игры стали способом жизни, отнюдь не победитель. Иногда человек даже действует как неудачник по правилам игры. Например, в игре «пни меня» игрок провоцирует другого на критическую реакцию.

Люди, которые привыкли к этой игре (хотя они могут не осознавать этого), склонны притягивать к себе тех, кто будет играть «вторую руку», то есть готовых «пинаться» в ответ.

В каждой игре есть начальный заход. Некоторые начальные заходы могут быть невербальными: бросить неприветливый взгляд, кокетливо строить глазки, погрозить пальцем, хлопнуть дверью, наследить в доме грязной обувью, прочесть чужое письмо, состроить удрученную гримасу, не разговаривать. Другие начальные заходы – вербальные утверждения. Вот примеры:

• «У вас такой одинокий и отсутствующий вид…»

• «Как ты можешь приходить в школу в таком виде!»

• «Он тебя критикует. И что же, ты собираешься это стерпеть?»

• «У меня страшная проблема…»

• «Ну, разве это не ужасно, что…»

Любимой игрой Барбары и Тома был «взрыв». Они оба знали начальный заход этой игры, так что начать ее мог любой из них. Когда игра начиналась, следовал предсказуемый набор трансакций, приводивший к кульминации – шумной ссоре. Результат всегда был одним и тем же: враждебное отчуждение с целью избежать близости. Таково было вознаграждение в этой игре – избегание близости.

Чтобы начать игру, либо Барбара, либо Том провоцировали другого невербальным поступком, например, напускали на себя хмурый вид, непрерывно курили, уходили в себя или демонстрировали раздражение. Когда партнер «попадался на крючок» и вступал в игру, она разворачивалась дальше. В процессе продолжения игры игроки добивались либо отговорок, либо оскорблений. После обмена множеством гневных слов они наконец отстранялись друг от друга.

Когда Барбара начинает игру, трансакции выглядят так:

Барбара: (Начинает дуться и непрерывно курить; жестикуляция утрированно резкая.)

Том: Что такое? Что случилось?

Барбара: Не твое дело!

Том: (Уходит в местный бар.)

Барбара: (Взрывается гневом, когда Том возвращается. Следует длительная ссора, наполненная обвинениями и контробвинениями. Вознаграждение наступает, когда Барбара разражается слезами, убегает в спальню и хлопает дверью. Том удаляется в кухню, чтобы выпить еще порцию. Больше в этот вечер они не контактируют.)

Когда начинает игру Том, трансакции выглядят так:

Том: (Смешивает себе напиток, уходит в гостиную и закрывает дверь.)

Барбара: А почему ты мне не налил? Что-то не так?

Том: Могу я хоть пару минут побыть один?!

Барбара: Если ты хочешь быть один, я ухожу! (Барбара отправляется за покупками, покупает дорогие вещи и возвращается с несколькими пакетами в руках.)