Некоторое время Матео запихивал что-то в отверстие. Когда он закончил, метисы начали кидать на землю возле дыры дрова и одеяла. Я наблюдал за всем этим, не особо понимая смысл происходящего. Больше всего это походило на то, как солдаты заряжают мушкеты.

Матео опустился на колени и поджёг конец пороховой дорожки; огонь побежал к стене, а потом в отверстие. Внутри глухо громыхнул взрыв, повалил дым, а когда он рассеялся, все увидели, что дыра практически не увеличилась.

Матео выругался.

— Вот чёртовы индейцы, до чего же прочно умели строить! Как же нам туда попасть? Пороха я заложил столько, что хватило бы потопить галеон, а взрыв только слегка повредил камень.

Убрав мусор, метисы снова принялись углублять отверстие железными прутами. Время от времени Матео вновь закладывал порох, чтобы увеличить дыру. К полудню им удалось проделать в прочном камне маленький туннель длиной в несколько футов. Он был достаточно широк, чтобы туда мог залезть ловкий тощий акробат. Из разговоров Санчо и Матео я узнал, что в прошлый раз, чтобы их предыдущий помощник смог протиснуться внутрь, им потребовалось несколько дней и большое количество индейцев, которые расшатали огромный блок. Именно эта деятельность и привлекла тогда внимание властей Оахаки. Сейчас, с помощью чёрного пороха Матео, они проделали отверстие за несколько часов.

Я слышал немало историй о расхитителях гробниц — и от отца Антонио, и на улицах Веракруса. Практически у каждого обязательно находился знакомый, который лично знал человека, обладавшего зашифрованной картой того места, где Мотекусома спрятал свои сокровища от Кортеса. А ещё ходила история о гробнице короля Тескоко, невероятные богатства которого грабителям удалось найти, но испанцы не успели воспользоваться сокровищами, поскольку охранявшие гробницу призраки обратили их в камень.

Всякому было известно, что осквернять захоронения владык прошлого небезопасно. Это вызывало гнев богов, а также испанских властей. И кто-нибудь — или духи, или власти — частенько карал святотатцев. И если истории про призраков я только слышал, то вот двух воров, залезших в древнюю гробницу в поисках сокровищ, вздёрнули у меня на глазах: их поймали недалеко от моей родной деревни. Мне в ту пору было семь лет, но такие впечатления сохраняются надолго.

¡Ay de mi! И во что только я ввязался? Если нас схватят власти, меня повесят вместе со всей шайкой или, хуже того, отправят на северные рудники. Если я найду сокровище, мне перережут горло. Если не найду его, то тоже вряд ли останусь в живых.

После полуденной трапезы Санчо и Матео развязали меня и подвели к отверстию.

   — Этот лаз ведёт к коридору, который спускается к гробнице, — пояснил Санчо. — Задача у тебя простая. Ты проникнешь в гробницу, заберёшь маску с нагрудником и выползешь обратно. Понял?

   — Если задача так проста, почему ваш предыдущий помощник с ней не справился?

   — Я же говорил тебе, что нам пришлось срочно запечатать отверстие.

   — Неужто вы не могли подождать минутку, пока он не выберется обратно с сокровищем?

Санчо ударил меня. Я, пошатнувшись, упал назад и сильно ушибся о землю. Он развёл руками.

   — Чико, не вынуждай меня на крайние меры! Ты задаёшь слишком много вопросов. А когда я слышу слишком много вопросов, у меня начинает болеть голова.

Испанец подвёл меня к отверстию.

   — Когда спустишься вниз, можешь набить карманы драгоценными камнями. Я разрешаю тебе оставить себе всё, что ты найдёшь.

Да, этот человек щедр, разве нет? Он бы отрезал нос собственной матери, если бы смог найти покупателя.

Санчо повесил мне на шею мешок с четырьмя свечками и маленький факел, а также вручил зажжённую свечу, предупредив:

   — Не зажигай факел, пока не доберёшься до самой гробницы.

Он обмотал мне вокруг пояса часть мотка верёвки. Верёвка нужна была, чтобы найти дорогу назад, если коридор превратится в лабиринт.

Прежде чем я засунул голову в отверстие, Санчо схватил меня и, крепко прижав к себе, шепнул:

   — Amigo, если ты не найдёшь сокровище, лучше не возвращайся!

Я полез в тёмную дыру с самыми дурными предчувствиями: тьма там стояла, словно в самом Миктлане. В коридоре царили могильный мрак и безмолвие. Воздух был прохладным и гнилостным, как дыхание мертвецов. Подобный дух исходил в Веракрусе от реки, куда, чтобы не тратиться на погребение, сбрасывали трупы африканцев и метисов.

А ведь отец Антонио был прав, сетуя, что неправильно меня воспитал. Неприятности подстерегали меня на каждом шагу, куда бы я ни направился. Тогда как другие метисы живут себе припеваючи в качестве домашних слуг или, по крайней мере, весело умирают в придорожной канаве, зажав в руке кружку с пульке, я всё время искушаю судьбу и норовлю схватить ягуара за ухо.

Что я найду в этой гробнице древних вождей?

И что найдёт там меня?

Мне нечем обороняться от духов храма, единственное моё оружие — неведение.

Коридор стал слишком узок, чтобы и дальше ползти по нему на четвереньках. Пришлось лечь на живот и передвигаться при помощи локтей. Естественно, мои руки и ноги быстро покрылись кровоточащими ссадинами.

Теперь я отчаянно молился, от души надеясь, чтобы ничто обитающее в гробнице не учуяло запаха свежей крови.

Некоторое время мне казалось, будто я ползу через обсидиановые острия копий, а затем я очутился в другом коридоре. В темноте почти ничего не было видно, и я был рад тому, что привязан верёвкой. Новое отверстие оказалось, возможно, и не шире проделанного взрывом, но его прорубили в незапамятные времена, и оно имело несравненно более гладкие стенки. Одну свечу я оставил по пути и воспользовался ею, чтобы зажечь вторую. Пламя свечей почти не рассеивало тьму.

Несмотря на юный возраст и хорошую подготовку, мне было нелегко постоянно протаскивать тело вперёд, передвигаясь на локтях. Вскоре мне стало тяжело дышать, не столько из-за сильного физического напряжения, сколько из-за всепоглощающего чувства страха. Холодный, неприятный воздух и кромешная темнота тесного, как гроб, туннеля навевали суеверный ужас. Либо узкий коридор специально предназначался для того, чтобы отбивать охоту у грабителей могил, либо древние сапотеки были тонкими и гибкими, как змеи. Коридор бесконечно петлял и невесть почему изгибался. Если я встречу опасность и мне придётся ползти обратно — задача ещё более трудная, чем мой чрезвычайно мучительно трудный путь вперёд, — храм станет моей могилой, точно так же, как для моего предшест...

Ай! Я наткнулся на пару ног.

Я надеялся, что эти грязные ступни принадлежали тому несчастному, которого Санчо заживо запечатал в коридоре, а не какому-нибудь древнему духу, караулящему грабителей.

В скудном свете свечи мне удалось рассмотреть грязные ноги, которые скорее принадлежали недавно умершему авантюристу, нежели кому-то, закупоренному в гробнице в давние времена.

Я оказался перед дилеммой. Можно ползком проделать весь обратный путь и позволить Санчо перерезать мне горло, а можно попытаться переползти через труп.

Я бы предпочёл переползти через острия копий, лишь бы избежать прикосновения к мёртвому телу. Раскаиваясь во всех своих дурных поступках, которые и привели меня в столь плачевное состояние, и заверяя богов в том, что всю оставшуюся жизнь я проведу в благочестии, я начал переползать через труп.

Я взобрался на тело так, будто собирался совершить ауилнема. Труп уже высох, и места для манёвра не было. Собрав все свои силы, я со стоном толкнулся вперёд, и моя спина прижалась к верху прохода. Дальше было не двинуться. Пришлось податься назад. Ничего не вышло.

Я застрял.

Санта Мария! Неужели меня настигла кара за грехи прошлых жизней, о чём предостерегал старый индус?! Я застрял, находясь на высохшей плоти и костях. Аййя, оййя! Индейцы верят в то, что мужчины, которые занимаются любовью друг с другом, так и отправляются в загробный мир — с реnе одного, засунутым в задний проход другого. Что подумает какой-нибудь будущий грабитель гробниц, обнаружив меня верхом на другом человеке?