— Янус? — Она вновь улыбнулась. — Я смотрю, вы с ним на короткой ноге.

Маркус покраснел, втайне радуясь, что борода отчасти скрывает его смущение.

— Он сам настоял, чтобы я называл его по имени. Впрочем, как правило, мне удается обойтись традиционным «сэр».

— Наверное, это удобней, чем «полковник граф Янус бет Вальних–Миеран». — От света факелов в глазах мисс Алхундт заплясали искорки. — Что ж, если он для вас «просто Янус», то я могу быть «просто Джен». Вас это устроит, капитан?

— Только если я буду «просто Маркус». «Капитан» в любом случае звучит для меня слишком непривычно. Полковник Варус, наш прежний командир, всегда обращался ко мне «Маркус» или просто «Эй, ты!».

Женщина опять рассмеялась, и Маркус рассмеялся вместе с ней.

— Мисс Алхундт…

— Джен, — строго поправила она.

— Джен. — В безмятежной ночной темноте это прозвучало на удивление интимно. — Так что же вы собираетесь делать теперь?

— Думаю, то же, что и все остальные. Всем сердцем надеяться, что полковник ведает, что творит. — Она выразительно хмыкнула. — Правду говоря, я даже знаю, зачем меня послали сюда. Такое уж это место — Паутина. Слухи доходят до нас со всех сторон, но на самом деле мы ничего не знаем.

— Стало быть, ваша Паутина мало чем отличается от армии.

— Да, но в нашем случае считается, будто мы знаем все. Это заметно по тому, как смотрят на нас люди. — Женщина снова подняла взгляд на Маркуса, и он удивился, увидев, что в глазах ее блестят слезы. — А ведь я, если вдуматься, самый обычный писарь. Это моя работа. Я пишу донесения и… и больше ничего. Обыкновенный писарь.

Сам не понимая зачем, Маркус положил руку девушке на плечо и привлек ее к себе. Джен, вздрогнула от прикосновения, по ее телу побежали мурашки, но она не отстранилась. Чуть погодя Маркус почувствовал, как она положила голову ему на плечо.

— Я знаю, — сказал он. — Знаю. Все в порядке.

— Извините, — пробормотала женщина.

— Ничего страшного. — Маркус легонько сжал ее плечо.

Весь остаток пути они провели в молчании. Джен скоро задремала, но Маркус бодрствовал. Глядя на звезды, которых становилось все больше, он размышлял о Вордане и о доме, давно превратившемся в смутное воспоминание.

На рассвете застучали барабаны, не обращая внимания на стоны изнуренных солдат. Тем, кто переправлялся на замыкающих баржах, досталась для сна только половина ночи, однако барабанщики были неумолимы, и мало–помалу лагерь начал оживать. Поскольку Маркус тоже принадлежал к числу обделенных сном, он помимо воли испытывал сострадание к недовольным.

— Я по–прежнему не в восторге от того, что приходится разделять силы, — признался Янус, когда они с Маркусом встретились в раскисших полях за рыбацкой деревушкой. — Тем не менее это наилучший выход.

Маркус кивнул. Он забирал с собой ветеранов, а Янус новобранцев — решено было, что так предпочтительней, нежели делить полк побатальонно. Решение здравое, если учесть, какого свойства задачи им предстоит выполнять, но его воплощение обернулось нешуточными хлопотами.

— Считайте, что в вашем распоряжении от силы четыре дня, — продолжал полковник. — День на то, чтобы обнаружить противника, день на то, чтобы его уничтожить, и два дня на возвращение. Уложитесь?

— Постараюсь, сэр.

— Отлично. — Привычная усмешка промелькнула на его лице и тут же исчезла. — Удачи, капитан!

Позади них строились солдаты Первого колониального. Колонна побольше — свыше двух третей численного состава, вся кавалерия и половина орудий — направлялась на юг, к броду, который располагался выше по течению. Оставшаяся треть держала путь на север, в направлении Эш–Катариона и канала, соединявшего город с рекой Тсель.

Маркус безжалостно подгонял своих людей, и они двигались бодро, в кои–то веки освобожденные от необходимости соизмерять шаг с медлительным обозом. Повозкам, которые цепью вытянулись позади них на дороге, предоставлено было ползти самим, насколько хватит сил. Скорость, сказал Янус, самое главное сейчас — скорость. К вечеру впереди уже стал различим канал — извилистая лента отраженного света, походившая больше на настоящую реку, чем на творение рук человеческих. Не обращая внимания на протесты стерших ноги до мозолей ворчунов, Маркус гнал колонну вперед до тех пор, пока она не достигла места своего назначения, то есть окраины города. Там наконец был объявлен привал, и солдаты, не утруждая себя обустройством лагеря, тут же попадали кто где стоял.

И даже тогда отдохнуть довелось не всем.

При свете факела Маркус оглядывал стоявший перед ним отряд, который целиком составляли солдаты первого батальона, тщательно отобранные люди — те, в ком Маркус был уверен, на кого он мог положиться в случае, если дела примут опасный оборот. Возглавлял их старший сержант Джеффри Арго, седой здоровяк, один из долгожителей Первого колониального. Он командовал первой ротой с тех самых пор, когда Маркус только прибыл в Хандар. Недостаток воображения Арго с лихвой восполнял надежностью и хладнокровием. Более невозмутимого человека Маркус еще не встречал. Впрочем, то, что старший сержант мог запросто свернуть человеку шею, точно цыпленку, тоже можно было считать неоспоримым достоинством.

По справедливости этим отрядом следовало бы командовать Фицу. Отсутствие лейтенанта перед строем казалось странным, непривычным — как непривычно калеке отсутствие ампутированной конечности. Маркус все время ловил себя на том, что ему непривычно видеть перед собой широкую, изрытую оспинами физиономию Арго вместо темных смышленых глаз Фица. Тут, однако, ничего нельзя было поделать — шесть рот первого батальона, все новобранцы, остались с Янусом, и Маркус посчитал бы неуместным доверить командование ими кому–то другому, кроме Фица.

Вал и Мор, а также Пастор и Зададим Жару тоже ушли с Янусом, и в распоряжении Маркуса остались только Адрехт да горстка младших офицеров. Тогда эта идея казалась здравой — раз уж сам Маркус не мог остаться с батальоном, другого выхода не было, — но сейчас, глядя на мрачный, погруженный в молчание город, на темноту, в которой мерцали редкие огоньки, Маркус поневоле думал о том, не поторопился ли он со своим решением.

Адрехт сделает то, что от него требуется. Встряска, которую он получил, вызвав неудовольствие полковника, подействовала на него самым благотворным образом: он исправно принимал участие в регулярных занятиях по строевой подготовке и активно занимался делами своего батальона. После того достопамятного разговора им нечасто удавалось обменяться хоть парой слов, но эти редкие случаи показали, что в беседах по душам нет нужды — к вящему облегчению Маркуса.

«И все–таки, если бы здесь был Фиц, я чувствовал бы себя спокойнее. Но теперь уже поздно сожалеть». Маркус отогнал эту мысль и повернулся к солдатам, которых отобрал лично. Их было десятка два — вполне, по мнению Маркуса, достаточно для задачи, которую он собирался им поручить.

— Я прибуду сразу после полуночи, — сказал он, обращаясь к солдатам. — Это означает, что у нас будет около трех часов до рассвета. За это время вам нужно успеть занять позицию, так что не теряйте времени и помните: если хандараи услышат хотя бы один выстрел — все пропало. Вам ясно?

Солдаты кивнули. Маркус вгляделся в их лица, и то, что он увидел, порадовало его. Ни тени страха, одна только твердая решимость. В конце концов, эти люди все–таки ветераны. Кое в чем они так же неопытны, как новобранцы, — например, шагать в бой строем, с барабанами и развернутыми знаменами оказалось в новинку для всех, включая Маркуса, — но тайная ночная вылазка для них — привычное дело.

— Ладно, — произнес Маркус. — Удачи!

Сержант загасил факел и повел свой небольшой отряд в путь. Почти сразу они сошли с дороги, направляясь на восток, чтобы издалека обогнуть окраину небольшого городка. Затем, если все пойдет согласно плану, отряд повернет на север и вновь двинется на запад, только подойдя вплотную к каналу.