— Ты не доверяешь Бобби? — спросила Феор.

— Нет, дело не в этом, — сказала Винтер. — Господь свидетель, если я кому и могу доверять, так это ей. И тебе, конечно. Просто…

— Просто?

— Прошло целых два года. — Винтер подтянула колени к груди. — Мне кажется, я и сама уже почти поверила в то, что я — мужчина.

Маркус распахнул дверь и обнаружил, что явился последним.

Вал, Мор и Фиц уже расселись в шатких плетеных креслах вокруг лакированной глыбы стола, который был сделан из цельного куска дерева, и потому даже искупителям оказалось не под силу утащить его. Мор виртуозно перетасовывал колоду карт.

— Наконец–то, — сказал он, когда Маркус вошел. — Мы уже собирались начать без тебя.

— Не говори за всех, — пробормотал Вал. — Если б я оказался один против тебя и Фица, мог бы с тем же успехом сразу отдать вам кошелек.

— Значит, я буду простаком номер два? — осведомился Маркус.

— Куда же в картах без простаков? — отозвался Мор.

Фиц кашлянул:

— Вы виделись с Адрехтом?

Все сразу сникли. Маркус кивнул. В тишине он выдвинул из–за стола свободное кресло и осторожно сел, проверяя, не рухнет ли хлипкая конструкция под его тяжестью.

— И что? — наконец ворчливо спросил Вал. — Как он там?

— Лучше, — кратко ответил Маркус. — Еще не пришел в себя, но хирург сказал, что жар спал и признаков нагноения нет.

— Я так и знал, что этот стервец выживет, — с наигранной веселостью заметил Мор.

— Вранье, — отозвался Вал. — Ты уже едва ли не поделил его личные вещи.

Маркус посмотрел на свои руки, лежавшие на столе. Медленно сомкнул в кулак пальцы левой руки и покачал головой.

— Это ужасно, — вдруг проговорил Фиц. Все три капитана удивленно глянули на него.

— Да, конечно, — сказал Вал.

— Это война, — отрезал Мор. — Или, если уж на то пошло, то, что случается на войне с остолопом, который суется под вражеский штык. Я еще понимаю — попасть под пули, но…

— Он спас мне жизнь, — тихо сказал Маркус.

После этих слов опять воцарилось неловкое молчание, и Маркус счел своим долгом его нарушить. Он хлопнул ладонями по столу и вопреки собственному настроению растянул губы в ухмылке.

— Ладно! — произнес он. — Сдавай уже карты, что ли.

Мор принялся ловко раскидывать карты по выщербленной поверхности старинного стола. Маркус и в лучшие времена не был заядлым картежником, а нынешний вечер обещал стать настоящим провалом. Монеты скользили по столу туда–сюда, то и дело цепляясь за какую- нибудь щербинку и подпрыгивая, точно лосось на нересте. Первая из них под всеобщий хохот шлепнулась на макушку Вала.

Во время паузы, пока Фиц собирал и тасовал карты после первого круга, Вал спросил:

— Маркус, ты ведь у нас теперь ближайший помощник полковника?

Маркус неловко пожал плечами:

— Не уверен, что у него вообще есть помощники.

— Лучше тебя ему не найти, — возразил Вал. — Так вот — ты хоть что–нибудь знаешь о том, что теперь с нами станется?

— Не понимаю, о чем ты.

— Да брось! — вмешался Мор. — Все только об этом и говорят. Что мы будем делать дальше — засядем здесь или двинемся в погоню за Дланью Господней и его мятежной шайкой?

За последние дни весть о бегстве Длани Господней разошлась по всему городу. Когда первое потрясение от появления ворданаев развеялось, жители Эш–Катариона осознали, что иноземных солдат на самом деле не так уж и много. Кроме того, тот факт, что вождь искупителей и Стальной Призрак остались на свободе и продолжают действовать, вызвал некоторый угрожающий ропот. Блюстители Джаффы разрывались на части, а Маркус не решался отправлять своих людей в город группами менее чем из десяти человек.

— Полковнику придется отыскать этого ублюдка и покончить с ним, — сказал Вал. — Пока мы не привезем его голову и не выставим ее на пике, хандараи не поверят, что мы обосновались здесь всерьез и надолго.

— И сколько хандараев знают, как выглядит этот ублюдок? — едко осведомился Мор. — Головы на пиках нам вряд ли помогут.

— С точки зрения тактики, — заговорил Фиц, — погоня за Дланью Господней может оказаться чрезвычайно опасным делом. Сейчас мы пользуемся местными источниками продовольствия, но, если нам придется покинуть долину, мы должны будем организовать полноценное снабжение полка, а головной склад неизбежно будет располагаться в Эш–Катарионе. И вряд ли мы сумеем обеспечить этому складу безопасность.

— Что же тогда? — спросил Вал. — Сидеть сиднем здесь, во дворце, и ждать, пока чернь разойдется настолько, чтобы пойти на штурм?

— Именно так, — подтвердил Фиц. — Хандарайские принцы всегда опасались бунтов, и центр города вполне недурно укреплен. Четыре батальона смогут удержать его даже против самого многочисленного ополчения.

— Не больно–то это помогло принцу в прошлый раз, — вставил Маркус.

Фиц учтиво кивнул.

— В прошлый раз у принца не было четырех батальонов. После того как генерал Хтоба переметнулся к искупителям, центр города остался беззащитен.

— Вот еще один ублюдок, чью голову я мечтал бы увидеть на пике, — пробормотал Вал. — Неблагодарный сукин сын.

— Если он еще жив, — заметил Мор. — Нам известно, что он был при Туралине, а войско аскеров понесло там огромные потери.

— Хтоба жив, — уверенно сказал Маркус, которому в прошлом довелось свести поверхностное знакомство с генералом. — Он не из тех, кто станет бессмысленно геройствовать, когда дела пойдут наперекосяк.

— Да уж, на сторону искупителей он перебежал не задумываясь, — согласился Вал. — Я же говорю: насадим головы на пики — и никаких хлопот.

— Если только выйдет заполучить эти головы, — вставил Мор.

Разговор прервался, когда Фиц начал раздавать карты. Мор глянул на свою раздачу, застонал и выудил из кармана еще пару монет. Вал вздохнул.

«Интересно, что бы они сказали, если б узнали, что на уме у полковника вовсе не Длань Господня? — думал Маркус. Что бы ни представляла собой таинственная Тысяча Имен, Янус жаждал заполучить их любой ценой. — Он утверждает, будто хочет всего лишь уберечь их от Орланко, но у него было такое лицо, когда…» Маркус содрогнулся при этом воспоминании. Чтобы получить нужные сведения, Янус был готов искромсать на куски беспомощную старуху, и его намерение отправить ее в пыточные казематы принца провалилось лишь потому, что все до единого мастера пыточных дел сбежали либо были сожжены искупителями. Сейчас обе священнослужительницы томились в подземной тюрьме дворца.

Во втором круге Маркус играл еще ужасней, чем в первом. Раздача ему в кои–то веки попалась приличная, но мыслями он неизменно блуждал далеко от стола. К тому времени, когда Вал собрал карты и перетасовал для третьего круга, Маркус решил, что сегодня у него душа не лежит к азартным играм. Он уже придумывал повод удалиться, когда в дверь постучали. Фиц, будучи младшим по званию из всей четверки, пошел открывать. Увидав на пороге Джен Алхундт, Маркус оцепенел.

— Мне сказали, что я смогу найти вас тут, — проговорила она. — Господа, вы не будете против, если я на пару минут отниму у вас старшего капитана?

— Черт! — ругнулся Вал, глядя на Фица и Мора, затем обреченно вздохнул. — Да, конечно.

— Прошу прощения, что отвлекла вас от игры, — сказала Джен, когда дверь за ними закрылась.

Маркус махнул рукой:

— Судя по ходу дел, вы, скорее всего, сберегли мне месячное жалованье.

Некоторое время они шли молча — Маркус чувствовал себя неловко, а Джен явно была погружена в какие–то невеселые размышления. С той самой ночи на переправе через Тсель они не обменялись ни единым словом. Тогда страх и неизбежность предстоящего сражения ненадолго сблизили их, но здесь, во дворе, между ними опять пролегла бездонная пропасть, грозившая поглотить всякую попытку завести непринужденный разговор.

Безнадежную тишину нарушила Джен:

— Полковник в последнее время держится немного… отстраненно. Маркус театрально вздохнул: