— Стало быть, это еще не закончилось, — пробормотал Маркус. — Мы должны немедля отправиться туда и…

Янус поднял руку, прерывая его на полуслове:

— Разумеется. Всему свое время. Однако, прежде чем мы куда- либо отправимся, я хотел бы поговорить с вами наедине.

Маркус моргнул, опешив, и оглянулся на Джен. Она ободряюще кивнула, и по губам Януса вновь скользнула знакомая беглая улыбка. Маркус вслед за полковником вышел из палатки на равнину, усеянную обломками погибшего обоза. Небо на востоке только начинало светлеть, и в воздухе по–прежнему стоял запах гари.

— Джен не… — начал Маркус.

— Вы ей доверяете, — мягко проговорил Янус.

— Не знаю, — сказал капитан. — Она служит Конкордату. Просто она совсем не… — Он беспомощно смолк, не зная, как выразить свою мысль.

— Даже среди приспешников и слуг герцога Орланко неизбежно есть хорошие люди, преданные его величеству. Поскольку ваше знакомство с этой молодой дамой гораздо теснее моего, — веселые искорки в глазах Януса недвусмысленно сообщили Маркусу, что полковник прекрасно осведомлен, насколько тесно их с Джен «знакомство», — я охотно полагаюсь на ваше суждение. Тем не менее вы неверно истолковали мою просьбу. Я намеревался не утаивать секреты от мисс Алхундт, а скорее побеседовать о деле, которое касается только нас с вами.

Маркус выпрямился, оторопев от неожиданности:

— Нас с вами, сэр?

— Если говорить напрямую, капитан, я хочу принести извинения. Я позволил себе поддаться давней пагубной привычке и в результате подверг опасности весь полк, а также нанес оскорбление вам лично.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

Янус вздохнул:

— Такова моя слабость: столкнувшись с мыслительной задачей любой сложности, я с трудом удерживаюсь от того, чтобы бросить на ее решение все свои творческие силы, оставляя ничтожно мало или вовсе не оставляя ничего для других дел. Именно это произошло со мной в последние дни, и поэтому мы оказались в таком положении.

— Не уверен, сэр, что вы смогли бы что–нибудь сделать.

— Чепуха! Мне следовало предвидеть, как поведет себя капитан Ростон и в бою, и после боя. И уж вовсе непростительно было срываться на вас в том разговоре на холме. Если бы я оставил должные указания, а лучше того, взял бы командование на себя, вам не пришлось бы делать мучительный выбор между спасением друга и защитой лагеря.

Маркус впился взглядом в полковника, выискивая на его бесстрастном лице хоть какой–то намек, который поможет ему составить ответ. Он уже почти позабыл, как злился на Януса, — эту злость затмил куда более насущный гнев на Адрехта, Дэвиса и собственную глупость. Выговор, мимоходом сделанный полковником тогда на холме, прозвучал, казалось, добрую тысячу лет назад. Янус тем не менее помнил о нем и в глубине души явно переживал случившееся, и это мешало Маркусу отделаться отговорками. В конце концов он остановился на официальном — наиболее безопасном — тоне.

— Извинения приняты, сэр, — сказал он, — хотя вы как мой командир были, безусловно, вправе так поступить.

Янус кивнул:

— Однако же я когда–то сам захотел, чтобы наши отношения выходили за рамки обычных уставных отношений между командиром и подчиненным, а стало быть, обязан вести себя соответственно.

— Да, конечно. Спасибо, сэр. — Маркус неуверенно почесал прикрытый бородой подбородок. — И какую же задачу вы решали?

— Выяснял, что кроется за тактическим превосходством десолтаев. За время марша мне стало очевидно, что наши враги весьма оперативно обмениваются информацией — гораздо оперативней, чем позволяет даже естественная подвижность конного войска. Координация совместных действий на больших расстояниях — непосильная задача для большинства регулярных армий, владеющих современными средствами соблюдения графика, что уж тут говорить о пустынных кочевниках, узнающих время по солнцу!

— Стальной Призрак славится необыкновенными способностями, — заметил Маркус, втайне радуясь перемене темы. — О нем рассказывают всякое… — Он осекся и продолжал, понизив голос: — Как по–вашему, это правда? Может, Призрак и в самом деле обладает какой–то сверхъестественной силой, как тот убийца, с которым мы сражались в Эш–Катарионе?

По губам Януса скользнула улыбка:

— Все возможно, капитан, но, полагаю я, не в этом случае. Безупречная согласованность десолтайских ударов, безусловно, имеет более приземленное объяснение.

— Какое?

— Я сейчас к этому перейду.

Позади послышался шорох полога, и Янус оглянулся. Из палатки вышел лейтенант Игернгласс, тяжело опираясь на могучее плечо капрала Фолсома; за ними нерешительно следовали несколько рядовых. При виде полковника все застыли как вкопанные.

— Собратья по плену не нуждаются в формальностях, — сказал Янус, глядя, как Фолсом безуспешно пытается выпрямить Игернгласса, чтобы тот мог встать по стойке «смирно». — Лейтенант, прежде чем вы отправитесь на, безусловно, заслуженный отдых, могу я задать вам один вопрос?

— Конечно, сэр, — невнятно ответил Игернгласс, кое–как шевеля чудовищно распухшими губами.

— Вы говорили, что вернулись в лагерь после стычки с небольшой группой десолтаев. Не было ли среди них кочевника с необычайно громоздким мешком?

Лейтенант кивнул.

— Превосходно. Если вы укажете, где именно произошла стычка, капитан Д’Ивуар отправит за этим мешком поисковую группу.

— Не нужно, сэр, — сказал Игернгласс. — Я принес мешок с собой в лагерь. Мы надеялись, что в нем может оказаться продовольствие, но там был только… — он махнул свободной рукой, — фонарь или что–то в этом роде.

— В самом деле? — Знакомая улыбка промелькнула на губах Януса и тут же исчезла. — Если вы не возражаете, я был бы не прочь на него взглянуть.

К тому времени, когда они вернулись к палаткам и забрали загадочный предмет, солнце уже высоко поднялось и лагерь гудел, словно растревоженный улей. Никто в точности не знал, что происходит, однако людские ручейки постепенно стекались к пустому пятачку между расположениями батальонов, где явно происходило нечто интересное. Пока Янус возился со своим приобретением, Маркус наскреб десятка два человек из ветеранов первого батальона, проследил за тем, чтобы они были вооружены, и приставил их к полковнику в качестве личной охраны. Что бы ни предпринял Адрехт, Маркус больше не даст застать себя врасплох.

После этого небольшой отряд направился прямиком к месту, которое привлекло всеобщее внимание. Солдаты, широким кольцом окружив пятачок, вытягивали шеи и поднимались на цыпочки, стараясь разглядеть, что происходит. Вначале отряду Маркуса пришлось локтями прокладывать себе дорогу, но, едва солдаты узнали капитана и полковника, дорога пролегла перед ними сама собой, и взволнованный гул множества голосов охватил толпу, как пламя мгновенно охватывает сухой хворост.

В центре толпы, на пятачке стояли две группы солдат, те и другие со значками первого батальона. Одна группа, тесно сбившаяся, принадлежала к седьмой роте лейтенанта Игернгласса. Ее окружили кольцом, вскинув на изготовку мушкеты с примкнутыми штыками, солдаты из второй роты Дэвиса.

Вне этого кольца развивалось еще одно противостояние. С одной стороны — Адрехт в сопровождении десятка с лишним солдат четвертого батальона, с другой — Фиц и два капрала седьмой роты. В стороне переминались Мор и Вал — первый выглядел так, словно вот–вот взорвется, второй жалко сутулился, скрестив руки на груди.

Едва Маркус с Янусом прошли через толпу, все тотчас оглянулись на них. Маркус не сводил глаз с Адрехта. Неуверенность и страх на мгновение отразились на лице бунтовщика, однако он почти сразу взял себя в руки. У Вала при виде полковника с капитаном загорелись глаза, а Фиц одарил Маркуса быстрым заговорщическим взглядом. Выглядел он немногим лучше, чем Игернгласс.

Янус остановился лицом к лицу с Адрехтом и невозмутимо ждал. Мало–помалу разговоры и перешептывания стихли — вся огромная толпа затаила дыхание, не желая упустить ни единого слова. Солдаты за спиной Адрехта заволновались, беспокойно переминаясь, но сам капитан уверенно шагнул вперед, встал навытяжку и сдержанно отдал честь.