— Поместье же огромное, — я наиграно округлила глаза, хотя и понимала, что он абсолютно прав. Но мне не хотелось ни секунды больше проводить под этим мерзким дождем. Холодные капли падали за шиворот, и я больше не могла это терпеть.

— Обращайся давай, — он снова улыбнулся, и в его карих глазах появился коварный блеск. Он что-то задумал.

— Не буду я обращаться. Грязно, — я брезгливо осмотрелась. Мне жутко не нравилось, когда моя пушистая шерсть на лапах слипалась от грязи.

— Давай, четыре круга, и я от тебя отстану, — настаивал Кеннет. Я шумно выдохнула. С этим упрямцем было проще согласиться. Я разогналась и прыгнула. На землю приземлилась уже серая рысь. За месяц постоянных тренировок я привыкла к ней. Хотя нет, даже не привыкла — я приняла ее. Мы стали одним целым. Грязь противно чавкнула под лапами. Ну вот, опять.

Я уже собралась бежать, как меня в бок ударил серовато-бурый койот. Я плюхнулась в огромную мутную лужу.

— Ах ты, предатель! — я кинулась на него, но он успел обернуться.

— Не будешь филонить в следующий раз, — он рассмеялся.

Мы вернулись в дом грязные, но счастливые. Мне все-таки удалось его достать. А еще мне грело душу то, что четыре круга я бежала не одна.

— Я пойду в душ, — сказала я, выбираясь из объятий Кеннета.

— Мммм, могу составить тебе компанию, — он притянул меня к себе и поцеловал.

— Попридержи коней, парниша, — я улыбнулась, и мягко отстранилась, — Отпусти, я хочу смыть с себя всю эту гадость, — Он явно не собирался отступать. Упрямец.

Нас прервали. В холл, где мы стояли, вышла миссис Пай. Она была экономкой, которую нанял Брайан, чтобы она помогала нам по дому. Это была полноватая румяная женщина за сорок, с очаровательной улыбкой и добрыми глазами.

— Так, хватит дурачиться, — она окинула нас оценивающими взглядами, — Быстро приводите себя в порядок и идите ужинать. Все давно готово.

Мы с Кеннетом заулыбались. Эта женщина не вела себя, не так как вышколенный дворецкий в поместье Сони. Мы для нее были детьми, за которыми она присматривала. И плевать, что один из нас прожил уже не одну жизнь. Называли мы ее исключительно мамочка Пай. Между собой, естественно.

— Ну раз мамочка Пай сказала, нужно слушаться.

Теплые струи душа дарили настоящее блаженство. Не то, что эта дурацкая лужа. Одеваясь, я чуть ли не в первый раз за этот месяц посмотрела на себя в зеркало. Я изменилась. Мышцы окрепли, взгляд стал уверенным, а движения — плавными, кошачьими. Неизменными оставались только мои кудри медового цвета — все, что досталось от мамы. Я вспомнила про свою семью. Мне их ужасно не хватало. То, что отец публично назвал меня бастардом, разбило мне сердце. Но я не могла их забыть. Слишком уж я любила их. Слезы сами покатились из моих глаз.

— Ты готова? — любимый заглянул в мою спальню, и я не успела скрыть от него своих слез.

— Лиз, ты что, плачешь? — он моментально очутился рядом со мной. — Ни на секунду оставить нельзя. Что уже случилось?

Я посмотрела на фотографию, стоявшую на тумбе, рядом с кроватью. На нем мы с сестрой, моей любимой Сью, обнимали нашего отца. Мы были детьми, и жизнь казалась такой простой. Но потом все изменилось. Я всхлипнула.

— Не надо, — Кеннет прижал меня к себе, и погладил по кучеряшкам. — Это их все равно не вернет в твою жизнь. Тебе придется принять это и смириться. Он вытер слезинку, которая катилась по моей щеке. — Пойдем, иначе матушка Пай нас в угол поставит за то, что к ужину опоздали.

Нет, ну он просто не может быть серьезным! Грустные мысли покинули мою голову. К сожалению, не надолго. Стоило Койоту поцеловать меня на ночь, и выйти из спальни, как они тут же начали грызть меня. Я ворочалась с боку на бок, но сон все не шел. В мучительных попытках заснуть прошел один час, потом еще один, а за ним еще два. Воспоминания все не хотели отпускать меня. К концу четвертого часа мое сознание не выдержало. Я встала и зашлепала босыми ногами по полу. Прямо как в детстве. Комната Кеннета была прямо напротив моей. Взявшись за холодную медную ручку, я толкнула дверь.

— Лиз, это ты? — боже, какой же он милый. Его голос звучал заспанно, и оно было объяснимо.

— Да. Я не могу уснуть, — не пойму почему, но мне было стыдно. Стыдно перед оборотнем, который видел во мне лидера, альфу. А я вот так прихожу к нему, и жалуюсь на то, что не могу заснуть в своей кроватке. Но, похоже, такие мысли засели только в моей голове. Кеннет заботливо улыбнулся.

— Иди сюда, — он подвинулся, и приподнял одеяло. Я засомневалась. А он улыбнулся еще шире.

— Глупышка.

Одного этого слова для меня было достаточно. Я знала, что он не обидит меня. Забравшись в теплую постель, я улеглась на бок и закрыла глаза. Кеннет мягко обнял меня и прошептал на ухо:

— Постарайся дышать со мной в унисон. Так будет легче уснуть, — он зарылся носом в мои волосы и вдохнул мой запах. А я просто доверилась ему. Он дышал ровно и спокойно, само его присутствие отгоняло мрачные мысли. Не прошло и получаса, как я уснула.

Утро началось со стука в дверь. Кеннет вскочил с кровати, как ошпаренный, а я только сонно зевнула и потянулась. Уже почти неделю я ночевала в спальне Койота. Привыкнув за это время к его сопению рядом со мной, я не могла заснуть в тишине собственной комнаты.

— Лиз, вставай! Тебя не должны увидеть в моей спальне, — стук повторился, а Кеннет засуетился еще больше. Мне было до ужаса весело наблюдать, как он пытается натянуть джинсы.

— А ты что, стесняешься меня? — я жеманно улыбнулась и слезла с высокой кровати, укутавшись в одеяло.

— Быстро в ванную! — еще немного, и он меня покусает. — И не высовывайся.

Но спрятаться я не успела. В комнату вошла мамочка Пай, и, увидев, что я стою посреди спальни Кеннета, обернувшись в одеяло, а самого Кеннета — пытающимся застегнуть молнию на штанах, проглотила гневную тираду, подготовленную для нас в коридоре.

— Я просто хотела сказать, что завтрак готов, — она покраснела, и, стушевавшись, отвернулась от нас. — Спускайтесь, все уже остывает. Через секунду уже и след ее простыл.

Мой любимый, молча, подошел к стене и ударился об нее лбом. Он не хотел, чтобы кто-то видел, как я по утрам покидаю его комнату. Будучи настоящим джентльменом, он не мог позволить, чтобы его девушку обсуждали подобным образом.

— Да ладно, — протянула я, отбрасывая одеяло на кровать, — это же всего лишь мамочка Пай. К тому же, между нами ничего не было.

Он подошел ко мне, и притянул меня к себе.

— Я уверен, что уже все в поместье знают, что мисс Элизабет и мистер Кеннет были пойманы на горячем. И попробуй теперь доказать им обратное, — он улыбнулся мне, и я не смогла сдержаться, чтобы не поцеловать его.

— Да сколько же можно вас ждать, — мамочка Пай распахнула огромные двери, и вошла не глядя, закрыв глаза ладонью. — Мне абсолютно не интересно, чем вы тут занимаетесь, но еда ведь остывает. К тому же, неприлично опаздывать к завтраку, — точно так же, как и вошла, не глядя, она вышла из комнаты.

Не успела за ней еще закрыться дверь, как мы расхохотались. И, кажется, она услышала это.

— А тебе не все равно, что они о нас думают? — я кивнула в сторону двери, за которой только что скрылась горничная, которая накрывала на стол.

— Мне глубоко плевать, уважают они меня или нет. Но их отношение к тебе должно соответствовать твоему положению и тебе самой, — он пристально посмотрел на меня и сделал глоток из миниатюрной чашечки кофе, — Не забывай, ты скоро станешь альфой.

Его уверенность меня пугала. Меня устрашала сама мысль о том, что надо будет охотиться на серых и убивать.

— Кеннет, я собираюсь сказать Роберту, что отказываюсь от права бороться за место альфы.

— Глупости, — он поставил пустую чашку на стол, — Давай доедай скорее. У тебя еще тренировка сегодня.

— Что, опять? — я закатила глаза, — Не хочу. Сегодня воскресенье. И я намеренна посветить его блаженному безделью.

— Элизабет, — он коварно ухмыльнулся, как умел ухмыляться только он, — не заставляй меня вытаскивать тебя на улицу силой.