Одноглаз пренебрежительно махнул хвостом.

— Она вела себя слишком заносчиво! — хмыкнул он, пожимая плечами. — С таких выскочек полезно сбить спесь. Пусть скажет мне спасибо за урок — если выживет, конечно!

Не выдержав, Чистое Небо выпустил когти и замахнулся, метя Одноглазу в голову. Бродяга с невероятной лёгкостью увернулся и с откровенной насмешкой посмотрел на вожака:

— Ты не можешь запретить мне отстаивать свою честь! — прошипел он, скривив пасть. — В настоящей жизни все разногласия решаются только так. Тот, кто раз дал слабину, очень скоро станет падалью.

«Честь?! — Чистое Небо не верил своим ушам. — Да он понятия не имеет, что это значит!»

Он снова ударил Одноглаза, но бродяга увернулся с той же ловкостью, что и в первый раз.

— Мы не бродяги! — рявкнул Чистое Небо. — Мы живём по справедливости! У нас есть правила!

— Правила? — осклабился Одноглаз. — Ты шутишь! В дикой жизни нет никаких правил, кроме правил выживания. Любой кот думает только о себе и заботится только о том, чтобы выжить самому. А кто пытается поступить иначе… надорвёт себе сердце и заболеет.

Чистое Небо вздрогнул.

Заболеет?

— Что тебе известно о болезни? — выпалил он.

Одноглаз снова пренебрежительно взмахнул хвостом.

— Та птица, из-за которой ты повздорил с Громом, была больна, — лихорадочно заговорил Чистое Небо. С каждым мгновением его всё сильнее охватывало леденящее предчувствие беды. — Ты видел такое раньше? Ты знаешь что-то, о чём нам не рассказал?

Единственный глаз бродяги злорадно засверкал.

— Я знаю очень много, но тебе скажу только одно: многие коты из твоего лагеря уже мертвы, хотя и не догадываются об этом!

Чистое Небо не знал, издевается над ним бродяга или говорит правду, но от этих слов у него кровь застыла в жилах.

— Кто? — отрывисто спросил он. — Откуда ты знаешь?

Одноглаз дернул хвостом.

— Я мог бы ответить, но не хочу. Я забочусь только о себе!

В его единственном глазу сверкнула настоящая злоба. Чистым Небом овладела слепая ярость. Не помня себя, он бросился на Одноглаза, прижал его к земле и впился зубами в шею. Бродяга сопротивлялся, но возмущение придало Чистому Небу сил. Его переполнял гнев, всё его существо требовало перегрызть глотку мерзкому чудовищу и бросить его истекать кровью, но Чистое Небо не мог себе позволить стать вторым Одноглазом. Он был не таким! Поэтому вожак брезгливо отстранился, выпустив Одноглаза. Тот немедленно вскочил и пригладил лапой шерсть на ушах.

— Убирайся! — коротко бросил Чистое Небо. — И не вздумай возвращаться, потому что в следующий раз я тебя убью!

Он заглянул в единственный глаз бродяги и с холодом в груди понял, что так тревожило его в этом облезлом голодранце. Во взгляде Одноглаза не было ничего, кроме лютой злобы.

— Ты меня убьёшь? — очень тихо переспросил тот. — Неужели?

Чистое Небо промолчал, оглушённый грохотом собственной крови в ушах. Не дождавшись ответа, Одноглаз постоял ещё немного, потом молча развернулся и побрёл в чащу леса.

Чистое Небо прерывисто вздохнул.

«Одноглаз ушёл, но я почему-то чувствую, что он забрал с собой мою честь».

Теперь вожак с горечью осознал, что соседи были правы, когда предупреждали его насчёт этого кота.

«Нужно было прогнать его гораздо раньше, сразу после того, как он отказался повиноваться мне в присутствии соседей! Как я теперь объясню всё своим котам?»

Чистое Небо закрыл глаза, не в силах справиться с отчаянием. Вдруг ему на спину обрушился страшный удар, острые когти впились в шкуру, цепкая лапа обвила шею, потянулась к глазам.

«Это приём, который придумал Том!» — понял Чистое Небо, изо всех сил стараясь отодрать от себя Одноглаза. Щёку обожгла боль, горячая кровь закапала на шею. Чистое Небо высоко подпрыгнул, стараясь подмять под себя бродягу. Вывернувшись из цепкой хватки врага, он отскочил в сторону и судорожно перевёл дыхание.

— Так значит, ты меня убьёшь? — холодно усмехнулся Одноглаз. — Убьёшь Одноглаза? Самонадеянный глупец! Если бы Одноглаза было так легко убить, он был бы мёртв ещё в детстве! — он сплюнул, вытянул хвост и указал на глубокую рану на щеке Чистого Неба. — Я оставил тебе отметину на вечную память, — хмыкнул бродяга. — Впрочем, что-то мне подсказывает, что ты и так меня не забудешь!

Когда Одноглаз скрылся в лесу, Чистое Небо обессиленно опустился на землю, жадно глотая воздух. Он чувствовал себя так, будто уже никогда не сможет подняться.

«Я совершил ужасную ошибку…»

Серое Крыло открыл глаза и зажмурился от проникающего в палатку яркого света. Котят, спавших рядом, не было видно, их подстилки были пусты.

«Куда они убежали? — подумал Серое Крыло, с усилием поднимаясь. Боль в суставах стала привычной, он старался не замечать её. — Надеюсь, они не попадут в очередную переделку!»

Серое Крыло до конца своих дней не забудет, как вероломный Том увёл котят с пустоши, а Черепаший Хвостик бросилась их искать и погибла под лапами чудища на Гремящей Тропе. Теперь, когда Том поселился в лагере Чистого Неба, Серое Крыло днём и ночью не знал покоя.

Выбравшись на поляну, Серое Крыло увидел, что солнце уже высоко поднялось над пустошью. День был холодным и ясным. Над травой свистел пронизывающий ветер, раскачивая вереск. Длинная Тень, как всегда, несла стражу на скале. Молнехвостый и Треснувший Лёд возвращались с охоты, каждый тащил в пасти по кролику. Трое новичков тренировались на поляне.

«Я снова всё проспал», — виновато подумал Серое Крыло с тоской вспоминая дни, когда вставал первым в лагере.

И тут воздух прорезал оглушительный вопль, заставивший Серое Крыло забыть обо всём на свете.

Он узнал голос Обгоняющей Ветер.

Серое Крыло похолодел, увидев толпу котов, сгрудившихся возле пещеры Обгоняющей Ветер. Но настоящий страх обрушился на него, когда он подошёл ближе.

Утренний Завиток лежала на боку в своём гнезде. Её живот чудовищно распух, из многочисленных язв на теле сочилась кровь, смешанная с гноем. К горлу Серого Крыла подкатила тошнота, в груди стало тесно от боли и жалости. От малышки пахло болезнью… и смертью.

«Она больна!»

— Я этого не вынесу! — рыдала Обгоняющая Ветер, тяжело опираясь на плечо сгорбившегося Колючего Утёсника. — Я не могу потерять ещё одного котёнка! За что мне всё это?

Щуплый Галечник проскользнул в пещеру, лёг рядом с Утренним Завитком, бережно разжал её зубы и положил в пасть кошечки какие-то разжёванные травы. Пыльный Нос и Мотыльковое Крылышко в страхе смотрели на сестру, прижимаясь к боку матери.

Не раздумывая, Серое Крыло бросился вперёд и оттолкнул Галечника от больной.

— Ты что творишь? — сердито прошипел он. — Не приближайся к ней! Она умирает!

Галечник бережно выплюнул разжёванную траву на землю.

— Знаю, — грустно ответил он. — Я лишь пытаюсь облегчить её страдания. Облачник говорил, что пижма…

— Где он сам? — перебил котёнка Серое Крыло. — Это его дело, а не твоё! Ты ещё слишком молод!

Галечник понимающе вздохнул и потёрся щекой о плечо Серого Крыла.

— Не волнуйся. Облачник пошёл за целебными травами. Нам нужна пижма, запасы почти закончились. Так что до его возвращения я главный — и единственный — врачеватель в лагере.

Серое Крыло закрыл глаза, чувствуя себя мышеголовым беспомощным стариком.

— Ох… — только и смог он сказать.

Всё его существо требовало немедленно оттащить Галечника от заболевшей кошки и строго-настрого запретить приближаться к ней, даже если это означало лишить больную помощи. Но долг велел ему сдержаться.

«Галечник не простой кот, — напомнил себе Серое Крыло. — У него особый дар и свой путь. Он должен ему следовать».

— Сейчас я дам Утреннему Завитку эту пижму, — сказал Галечник, подбирая с земли пережёванный комок листьев. — Не волнуйся, Серое Крыло, — повторил он, ловко и аккуратно вкладывая лекарство в приоткрытую пасть больной. — Облачник наказал мне быть осторожным, не дотрагиваться до её язв и не позволять ей дышать и кашлять на меня.