– Он может держать оружие, значит, не ребенок, – холодно сказал капитан. Ворон оглядел мальчика:

– Pero me no tengo madre.

Из разорванного пулей горла подростка хлынула кровь. Петя потерял сознание.

В капитанской каюте было накурено.

– Как он? – кивнул Дрейк на спящего Петю.

– Отлежится, ему только кожу содрало, – проведя черту под вычислениями, Ворон показал бумагу капитанам. Те кивнули.

– И корабль за наш счет, – Петя хлопнул Гийома по плечу: «Спасибо тебе».

– Ты бы то же самое сделал, – отмахнулся француз.

– Как все прошло? – спросил он Дрейка.

– Легче чем здесь, – улыбнулся тот: «Меня не ждали, за что надо благодарить Стивена. Его агенты отлично работают. Вы прямо битву при Лепанто устроили. Я столько трупов в море и не видел еще никогда».

– Что мясники говорят? – Гийом выпил.

– Человек сорок до Англии не доживет, – хмуро ответил Степан: «Когда лазарет начнет освобождаться, мы вас переселим. Запах там не самый лучший, но приятней, чем сидеть с крысами в трюмах. Тем более, внизу из-за золота и повернуться негде».

Капитаны рассмеялись. Гийом добавил:

– Франсуа, когда у меня появится новый корабль, я опять попрошусь с тобой в рейд, но дойду до Номбре ди Диос сам.

– Я в Новую Андалусию подамся, дела кое-какие завершить, – Степан потянулся: «Вам сколько времени на берегу надо? Ночи хватит? Я бы не стал долго болтаться в округе, мало ли что».

– Маловато, – хмыкнул Гийом, – но ладно. В Плимуте возьмем с Франсуа пару девиц, наверстаем свое.

– Как вы к шлюхам ходите, – Степан зевнул, – французской болезни не боитесь, что ли?

– Индейских девчонок здесь сколько хочешь. Когда ты первый, можно не волноваться, – француз разлил вино. «Чтобы в следующем году мы заработали еще больше!»

– Аминь, – ответил Петя.

– Но я, – Гийом усмехнулся, – не любитель возни с девицами. Это лучше, – он бросил что-то на стол.

– Я о них только слышал, – Фрэнсис Дрейк повертел пакетик: «Помогает?»

Глаза Гийома заблестели смехом.

– Наш добрый король выпустил меня из тюрьмы в феврале, сейчас конец мая. Пока все в порядке. Поверь, Франсуа, в Париже я времени не терял… – Гийом кивнул на стол:

– Я с тобой поделюсь.

– Интересно, в Англии они есть? – задумчиво спросил Дрейк.

– Наверняка, – француз потянулся за новой бутылкой, – на континенте они были в обиходе и до того, как я за решеткой оказался. Votre sante! – он поднял бокал.

– Стивен, – Дрейк просунул голову в дверь капитанской каюты: «Шлюпка готова, мы отчаливаем».

– Тише только, – Степан поднял голову от карты: «В драку не лезьте».

Дрейк улыбнулся: «Как прикажете, капитан».

Степан хотел что-то добавить, но вернулся к атласу.

Петя проснулся от света фонаря.

– Ты куда? – он оторвал голову от койки.

– На берег по делам, – Степан взял кинжал: «Как бок?»

– Побаливает, но не сильно, – Петя зевнул: «Ты почему без шпаги?»

– Не такие у меня дела, чтобы шпага понадобилась, – отозвался Степан. Синие глаза брата мягко взглянули на него.

– Ты осторожней, Степа, – Петя-младший вздохнул: «Дело твое, но я бы на твоем месте потерпел».

– Я на своем не потерплю, – коротко ответил брат: «И хватит об этом».

Петя отвернулся к переборке.

Степан потягивал вино, ожидая, пока взглянет на него шлюха, примеченная им с порога таверны. Наконец, она повернула изящную голову в его сторону.

Это была Белла, только смуглая и темноволосая. Маленькая, легкая, с еле заметной грудью девушка была метиской, с кожей цвета темных каштанов. Он кивнул на лестницу. Шлюха дрогнула ресницами, метнулись затасканные юбки, она поднялась наверх.

На полу чадила свеча. В раскрытые окна дул напоенный жарой ветер. Вдали перекатывались раскаты грома, из сада несло дурманящими цветами.

Проведя губами по острым лопаткам, Ворон с размаха хлестнул девушку пониже спины.

– Еще, – она застонала: «Еще!».

– Потом, – пообещал он, вспомнив, что никогда не делал этого с женой. С Беллой все было другим, как другой была сама Белла.

Белла, задыхаясь, повернула голову: «Ты такой один, ты знаешь? Еще, пожалуйста, еще, Ворон!»

Тогда он был готов умереть от счастья, вдыхая соленый запах ее волос, слыша ее низкий стон.

– Терпи, – шепнул он шлюхе. Та рассмеялась: «Я это делала».

– Не со мной, – Ворон с удовлетворением услышал всхлип.

– Подожди, – попросила она: «Больно».

– Я тебе говорил, – он стер с ее лица слезы: «Ладно, я медленно».

В конце она только могла кричать. Вцепившись зубами в смуглое плечо девушки, чуть слышно застонав, он представил Беллу. Только с ней Ворон мог быть таким, как хотел. С ней, и сейчас, в грязной, жаркой комнатушке.

– Работай, – оторвавшись от шлюхи, он толкнув ее вниз: «Старайся, chica, я только начал».

Гладя ее темные локоны, Ворон понял, что ему не хватает той, с кем не надо ничего скрывать. С женой он никогда не мог себе этого позволить. Ему не хватало той, что отдавалась ему с радостью, как делала Белла.

За окном ударила молния, осветив море холодным сиянием. Прижав ее к себе, он выдохнул: «Ложись».

Она повиновалась: «Не все разве?».

Ворон рассмеялся: «Я сказал, dulce, на всю ночь. Ночи еще много».

Когда за окном запели птицы, он заплатил, много больше, чем надо было. Девушка уткнула лицо в подушку: «Говорили, что Куэрво шлюхами брезгует».

Ничего не ответив, Ворон осторожно закрыл за собой дверь.

Проснувшись до рассвета, Степан поднялся по трапу. Вахтенный подремывал, море было ровно масло. Расстегиваясь, Ворон оглянулся вокруг. Палуба пустовала.

Сжав зубы от боли, он привалился к борту корабля. Степан подышал, приходя в себя. Вернувшись в каюту, он посмотрел на Петьку. Брат дремал, словно ангел небесный. Во сне Петька всегда казался Степану шестилетним мальчиком, увиденным в Колывани.

Ворон пошел в лазарет «Изабеллы».

Осмотрев его, врач вздохнул. Половина экипажа страдала тем же самым, но от капитана он такого не ожидал.

– Это лечится? – хмуро спросил Степан.

– Лечится, – врач набрал густую жидкость в медный шприц: «Будете приходить каждый день, и к Плимуту все пройдет».

Стиснув руку в кулак, Ворон заставил себя не стонать.

– Сэр Стивен, – врач замялся, – в следующий раз не рискуйте. Это вещь неприятная, но от нее можно избавиться. От французской болезни вас никто не вылечит.

Кивнув, Степан пошел стоять свою вахту.

Накрутив на палец сверкающий золотом локон, Маргарита Валуа выглянула в окно. Булыжники двора заливали беспощадные лучи летнего солнца.

– Ужасная жара, – вздохнула девушка: «Как только я обвенчаюсь? В соборе будет нечем дышать».

– Твоему будущему мужу хорошо, – герцог Анжуйский рассматривал свои ухоженные ногти: «Он гугенот и все венчание проведет, стоя у входа. Страдать перед алтарем ты будешь одна, сестричка».

– Хорошо бы я осталась одна и в брачной постели, Анри, – Маргарита вытерла кружевным платком капли пота с декольте: «Почему мне не дали выйти замуж за Гиза? Почему я должна брать в мужья наваррское чудовище?».

– Потому, что между твоими стройными ногами, милая Маргарита, находится дверь к власти над Францией, – герцог усмехнулся:

– Наша дорогая матушка никогда в жизни не позволила бы Гизу ее открыть, тем более настежь. Ладно, – он потянулся, – пойду в фехтовальный зал.

Герцог наклонился к маленькому уху сестры: «Но, сестричка, что в дом не обязательно входить через парадную лестницу».

Маргарита нежно покраснела.

Шпаги скрестились над головами мужчин. Герцог Анжуйский выругался. У его противника были сильные руки.

– На первый взгляд и не скажешь, – подумал он, – на вид он совсем мальчишка. Откуда что берется?