Франческо пожал плечами:

Он преподнес герцогине комнатную собачку. Если ты, Паоло, убьешь всех, кто подарил твоей жене лошадей, соколов или еще что-нибудь, то в Тоскане не останется ни одного мужчины.

– И хорошо бы, – Орсини раздул ноздри. «Он мне прислал два уха».

– Разных? – вежливо спросил Франческо, любуясь сиянием перстней на пальцах.

– Да, – буркнул Орсини.

Его собеседник закатил глаза:

– Паоло, твоя жена старше Корвино на пять лет. Изабелла для него приличная замужняя дама. Я бы на твоем месте не волновался. Это моему брату Пьетро надо беспокоиться. Посмотри, как глядит Леонора на англичанина. Твоя жена его и вовсе не замечает.

– Почему тогда он читает ей стихи и дарит собак? – недоверчиво спросил кондотьер.

– Мы во Флоренции, Паоло, а не в грязной горной деревне. Не равняй мою сестру с крестьянками из твоего Браччано, раздвигающими ноги за пару монет, – жестко сказал Франческо Медичи: «Корвино всего лишь вежливый юноша».

– Вежливый юноша, который так владеет шпагой, словно сам дьявол его учил, – хмуро сказал Орсини.

Шурин выпятил губу: «Еще он играет с твоей женой в шахматы. Изабелла у него выигрывает. Оставь ревность и прекращай подсылать к нашим гостям наемных убийц. Это не способствует торговле».

– Ваша светлость, – услышал Орсини томный голос с английским акцентом. «Позвольте поблагодарить вас за гостеприимство».

Наглец Корвино уставился на него, подняв голову. Кондотьер подумал, что в бою такие солдаты лучше, быстрее и выносливей.

– Благодарите мою жену, – угрюмо отозвался Орсини. «Это ее праздник».

– Непременно, – кивнул англичанин:

– Вчера я обедал с Доменико Спини. Он упомянул, что в следующем году ваши галеры выходят в море. Они направятся на восток, не так ли? – Корвино тонко улыбнулся:

– Я подписал контракты на поставку тканей. Сумма внушительная, хочется быть уверенным, что я не потеряю груз.

– Не потеряете, – ответил Орсини: «Думаете, вы единственный торговец, беспокоящийся о прибыли? Священная Лига больше не потерпит господства турок в Средиземном море».

– Ваша светлость, – искренне сказал Петя, – английские католики благодарят Всевышнего и его наместника на земле, святейшего папу Пия, за создание Священной Лиги. Пусть хранит вас в бою Мадонна и все святые, – он перекрестился.

– Кстати о войне, – Орсини посмотрел на англичанина: «Где вы научились владеть шпагой?»

– Там и сям, ваша светлость, – рассмеялся Корвино: «Там и сям. Простите, – он поклонился, – я должен засвидетельствовать свое почтение герцогу Франческо».

– Синьор Пьетро! – герцогиня стояла рядом с ним. От ее волос пахло розами: «Я слышала, что вы завтра отправляетесь в Геную?»

– Да, ваша светлость, а оттуда на юг. Успею в дороге перечитать «Декамерон» синьора Бокаччо, – улыбнулся Петя.

– Какая ваша любимая новелла, синьор Пьетро? – герцогиня была выше Пети. В карих глазах женщины отражалось пламя зажженных в саду факелов.

– Про Джироламо и Сильвестру, – вздохнул он.

– Боже, как грустно! – Изабелла взмахнула ресницами. Герцогиня прочитала по памяти:

– Юноша лег с ней рядом, не касаясь ее. Собрав в мысли долгую любовь, которую питал к ней, и ее настоящую жестокость, и утраченную надежду, он решил, что ему больше не жить: задержав в себе дыхание, не говоря ни слова, сжав кулаки, он умер рядом с нею.

– Так и я, ваша светлость, – сказал Петя, не размышляя, шагнув с края пропасти вниз.

Он повернулся уходить, но почувствовал легкое прикосновение ее руки.

– Не надо умирать, синьор Пьетро, – шепнула герцогиня: «Надо жить»

Изабелла рассматривала блистающие созвездия. Рядом раздался голос мужа:

– Мне нравится рассказ о синьоре Гильельмо, накормившем распутную жену жареным сердцем ее любовника. Напомнить его тебе, Изабелла?

– Спасибо, Паоло, – герцогиня не отрывала глаз от наполненного сиянием неба: «Я помню».

Франческо Медичи полюбовался нежно-оранжевым, причудливым кораллом: «Какая интересная вещица, синьор Корвино! Спасибо вам».

– Я подумал, что для вашего кабинета диковин он придется кстати, – Петя обвел глазами Студиоло, кабинет герцога в Палаццо Веккьо. «Надо сказать, ваша светлость, что, когда закончат фрески, эта комната станет прекраснейшей в Европе».

– Синьор Вазари наблюдает за работами, – развел руками герцог, – я не хочу торопить великого человека. Откуда привезли этот прекрасный коралл? – Франческо вгляделся в переплетение веточек.

– Из Южных морей, – улыбнулся Петя. Кораллов и других диковин в усадьбе Клюге было предостаточно. Он всегда брал в путешествия пару интересных вещиц, пригождавшихся для подарков нужным людям.

– Синьор Корвино, – взглянул на него герцог: «Вы говорили, что после Генуи отправитесь в Рим?».

– Да, – кивнул Петя: «Мне надо обсудить кое-какие поставки».

– Я напишу послание брату, кардиналу Фердинанду Медичи, – Франческо присел к столу. «Он устроит вам аудиенцию у его святейшества».

– Благодарю – Петя поклонился.

– Потом возвращайтесь к нам, – добавил Франческо: «Иначе дамы заскучают».

Оказавшись на площади Синьории, Петя просто постоял, улыбаясь, вдыхая южный ветер.

Аудитория лекционного зала Тринити-Колледжа в Кембридже отчаянно шумела. Профессор богословия Томас Картрайт постучал по столу: «Продолжим!»

– Это ересь! – крикнули с места: «Не зря вас хотят изгнать из университета!»

– Ересь, – яростно отозвался Картрайт, – искажать слова Иисуса и его апостолов! Покажите мне место в Евангелии, где говорится, что церковь должна управляться пастырями в золотых одеждах! Тогда я сойду с этой кафедры и более сюда не вернусь!

– У нас была Реформация, – сказал еще один студент, – не хватит ли?

– Мы освободились от власти епископа Рима, – усмехнулся Картрайт, – но у нас не хватило сил и уверенности разрушить остальную иерархию.

– Но разве человек может обращаться к Богу, без посредства священников? – раздался неуверенный голос.

– Все мы, – Картрайт обвел рукой зал, – создания Божьи. Как можно отказывать образу и подобию Бога в разговоре с его Создателем? Как можно, облачившись в расшитые одеяния, преграждать человеку путь к его Творцу?

– Но это атака на основание церкви! – возразили сзади.

Картрайт помолчал: «Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос».

– Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? – кто-то продолжил цитату. Профессор поклонился: «Лекция окончена».

Студенты, переругиваясь, выходили из аудитории. Отдышавшись, профессор хмыкнул: «Еще немного, и меня лишат не только университетского поста, но и возможности выступать публично».

– Ничего, – решил Картрайт, – поеду в Женеву, или Антверпен. Там свободней.

– Профессор, – услышал он голос, говоривший о храме Божьем.

– Да, – он повернулся.

Высокий мужчина с повязкой на глазу серьезно смотрел на него: «Я бы хотел с вами поговорить».

Они сидели у камина в заваленной книгами и рукописями комнате.

– Сэр Стивен, – Картрайт вздохнул, – вы не сможете открыто признаться в ваших убеждениях. Вы любимец королевы, но нас пока считают еретиками. Не похоже, чтобы это положение как-то изменилось.

– Я тоже, – он указал на связки томов, – каждый день жду распоряжения собирать вещи. Но я могу уехать на континент, а вы куда уедете?

Степан вспомнил слова Матвея Башкина: «Грызем себя и терзаем, остается только и смотреть, чтобы не съели друг друга. Иисус разве сие заповедовал?»

– Иисус заповедовал человеку жить праведно, – ответил Петя. «Где грех в том, что я хочу следовать заповедям Божьим? Если выбирать между жизнью с Иисусом и жизнью с почестями, то я давно выбрал первое».

Картрайт смотрел на огонь в камине.