– Я не умею, – Маша спрятала глаза.

– Там и уметь нечего, – Степан поцеловал ее.

– Она тебе это делала? – жена покраснела.

Он вышел из спальни и более ничего у нее не просил.

Гийом развернул карту Тихого океана: «Смотри». Они сидели на залитой солнцем палубе. Поскрипывали мачты, под свежим ветерком, полоскались опавшие паруса, с камбуза «Изабеллы» пахло рыбой.

– Красота, – восхищенно проговорил Петя.

В углах большого листа искусно нарисовали единорога, птицу, похожую на лебедя, только черную, странную, длинноногую и бескрылую, птицу и прихотливо свернувшуюся змею.

– Я сам делал, – улыбнулся француз:

– Я учился картографии в Дьеппе, у лучших в Европе мастеров… – он показал на Индонезию, – знаешь, что здесь?

– Как не знать, – обиженно ответил Петя, – я оттуда пряности вожу.

– А это? —Гийом ткнул пальцем в остров к югу от Индонезии, в нижней части карты.

– Большая Ява, – прочел Петя. Юноша недоуменно сказал: «Не слышал о таком».

– Ты о Южных Землях слышал? – усмехнулся моряк.

– Конечно, – Петя вспомнил: «Terra australis recenter inventa sed nondum plene cognitа. У Стивена есть новый атлас Ортелия, напечатанный в прошлом году. В нем подробно изобразили южные земли».

Гийом вскинул бровь:

– Подробно, только неправильно. Аристотель один раз сказал, что на юге должна быть земля, потому что она есть на севере, а в природе все уравновешено. Все за ним повторяют, а головой не думают. Стефан! – крикнул он.

– Что? – донесся голос Степана. Петя курил на юте, прислонившись к бизань-мачте.

– Ты веришь Аристотелю? – поинтересовался Гийом.

– Смотря в чем, – капитан подошел к ним. «Спроси моего брата, он зимовал на Свальбарде, есть земля дальше к северу?»

– Местные, говорят, что дальше только льды, – пожал плечами Петя: «Но подо льдами может таиться большой остров или континент».

– Остров, – твердо ответил Гийом: «Гренландия давно известна, но что лежит от нее к западу, мы пока не знаем».

– Северо-Западный проход, – Степан взглянул на горизонт: «Мы долго будем биться о льды, прежде чем найдем его. Но я уверен, что на севере нет континента. Там много островов, больших и маленьких».

– Значит, и на противоположной стороне нет? – Южная Земля на карте Гийома была гораздо меньше той, что в атласе Ортелия.

– Есть, отчего же, – лениво сказал француз: «Однако и кое-что другое есть, к северу, ближе к Индонезии». Красивая, с длинными пальцами рука поглаживала бумагу.

– Остров? – кивнул Петя на Большую Яву.

– Континент, Пьер, – ответил Гийом: «И я намереваюсь его открыть».

Он добавил:

– Португальцы туда ходили, лет пятьдесят назад, но только не вернулся никто. Это хорошо, у них земли много, куда им еще.

– А я вернусь, – твердо закончил Гийом: «И принесу Франции новые владения».

– Тебя король в тюрьму посадил, – Степан поморщился: «Зачем ты перед ним выслуживаешься?».

– Я не перед ним, – темно-серые глаза Гийома потеплели.

– Короли что? Сегодня один, завтра другой. Я не для них стараюсь, а для страны. Но брат твой, Пьер, – он вздохнул, – не хочет со мной идти. С одним кораблем в долгое плавание отправляться опасно, а где я еще найду такого капитана, как Стефан?

– Иди куда хочешь, – сердито сказал Степан, – ты холостой и без семьи. У меня дети и жена. Сначала я должен обеспечить семью, а потом отправляться на поиски новых земель. Все, – повернулся он к Гийому, – пора. Отчаливаем.

– Что, – поинтересовался француз, – даже в Порт-Рояль напоследок не отпустишь?

– Закончим дело, и гуляйте несколько дней, – Степан улыбнулся.

– Да с кем гулять, – Гийом велел матросам: «Шлюпку мою давайте!»

– Ты у нас верующий…

– Ты тоже, – прервал его Степан.

– Я сначала француз, а потом все остальное, – отмахнулся Гийом: «Брат твой, – он подтолкнул Петю, – влюблен по уши. Еще неизвестно, что хуже».

– С Фрэнсисом встретимся и гуляйте, – рассмеялся старший Петя.

– Разве что. Пьер, знаешь, как у нас говорят, – обернулся к Пете французский капитан: «Plus on boit, plus on a soif». Чем больше пьешь, тем больше хочется. Мне четыре года хотелось, не шутка. Про тебя, – Гийом ухмыльнулся, – тоже пословица есть: «A jeune chasseur, il faut vieux chien».

Петя отчаянно покраснел.

– Куда мы? – спросил он брата. «Изабелла», накренившись, повернула к югу.

– Пользуясь языком моего друга Гийома, – Степан следил за парящими вокруг корабля чайками, – у нас вскоре состоится une petite reunion.

– Откуда ты знаешь, что Фрэнсис отплыл от Номбре де Диос? – недоуменно спросил Петя.

– Если бы я, Петька, – вздохнул Степан, – не знал того, что мне знать надобно, я бы здесь, – он обвел рукой море, – долго не прожил. Я не только туда, – он помрачнел, – на шлюпке ходил, но и еще кое-куда.

Пустынные берега исчезали с горизонта. Впереди простиралось играющее легкой волной темно-синее море.

Зайдя в капитанскую каюту, Степан запер дверь.

– Сильный шторм? – посмотрел на него Петя.

Петя отмахнулся:

– Бывало и хуже. Не нравится мне, что «Призрак» отстал. Я говорил Гийому, чтобы он поменял корабль. Еще четыре года назад надо было это сделать.

– Почему он не поменял? – недоуменно спросил Петя.

– В тюрьме сидя, такое не провернешь, – ядовито ответил капитан, взяв бутылку.

– Пока он золото не привезет, никто из судовладельцев не рискнет с ним связываться. Мне легче. «Изабеллу» на казенные деньги выстроили. Что своего я в нее вложил, так вернул давно и с лихвой. Я с командой на жаловании, долю в добыче мы получаем, а Гийом своими руками должен зарабатывать.

– Держи, – он протянул брату бокал: «Хорошо с французом плавать, на борту всегда найдется приличное вино. Я что хотел сказать, – Петя привалился к переборке: «Если начнется заварушка, в бой не суйся».

– Может начаться? – Петя выпил.

Степан устало улыбнулся:

– Все может быть. На тебе Машка и мальчики мои, поэтому сиди тихо. Завещание я дополнил. Я каждый год это делаю, бумаги все в порядке.

– Степа, ты умирать собрался? – испуганно спросил его брат.

– Море не спросит, собрался я, или нет. И пуля испанская не спросит. И петле на рее это не интересно, – жестко ответил ему капитан: «Если в плену окажемся, молчи, что ты мой брат. Команда у меня надежная, они не выдадут».

– Почему? – Петя налил себе еще.

– Потому что меня первым вздернут на рею, а тебя, если узнают, кто ты такой, вторым, – отозвался Степан.

– Но я ничего им не сделал, – растерянно сказал Петр.

– Зато я сколько сделал, Петенька, отсюда до Плимута не перевешать, – вздохнул капитан: «Или ты думал, что я пятнадцать лет на чаек и волны любовался? Карту, что в моих документах лежит, помнишь?»

– Да, – ответил Петя.

– Я туда каждый год кое-что добавляю, – Степан осушил оловянный стакан: «Это не только для мальчишек, но и для детей твоих».

– У меня тоже есть… – попытался возразить ему брат.

– Еще не помешает, – коротко сказал Степан: «Все это не мое, а семейное».

– У меня, может, и детей не появится, – хмыкнул Петя.

Братья помолчали.

– Кстати, – Петя оживился, – забыл тебе сказать. Я гамбургский вклад к нам в контору перевел.

– Как ты это делаешь? У тебя нет полномочий от Никиты Григорьевича покойного, – удивился Степан.

– За процент. Схема простая. У них есть доверенность от Судакова с правом передоверия, вкладом управляю я, а они получают звонкое золото, – Петя рассмеялся.

– Им какая выгода? – спросил Петя.

Петя зевнул:

– Я лучше всех в Лондоне деньги кручу. Не у всех есть время такими делами заниматься, а чтобы средства тухли, для нас, торговцев и банкиров, ровно как ножом по сердцу. Как их вложить, у меня голова болит, а конторы в Гамбурге и Антверпене прибыль считают. Жаль, что с Венецией у меня не удалось, а то бы все европейские вклады в мои руки перешли.