— Ну так что вы расстраиваетесь, мисс? То, что его здесь нет, это ведь хорошо. Я тут такого насмотрелся! Отрубленные ноги, вываливающиеся из пуза кишки…

Проходившая мимо пожилая медсестра, услышавшая вдохновляющую речь лейтенанта, отвесила молодому шотландцу оплеуху.

— Ты что несешь, малахольный?! Девочка сейчас в обморок грохнется! Мисс, вы в порядке?

— Н-нет.

Температура, стресс, да и еще чрезмерно разыгравшееся воображение сделали своё дело. Накатила дурнота, и едва шагнув к ближайшему чахлому кусту, я рассталась с содержимым своего желудка.

— Мисс! Да вы же больны! И куда вы поедете в таком состоянии?!

Уже через несколько минут я пила травяной чай в сестринской палатке. Голова перестала кружиться, и тошнота прошла, но в тепле меня начало клонить в сон.

— Вы чудовищно легкомысленны, девушка.

— Он должен был быть здесь. Если бы мне разрешили поискать его…

— То что, чем бы вы ему помогли? У вас есть медицинское образование? Или хотя бы опыт ухода за больными?

Я вынуждена была покачать головой.

В палатку, почти сгибаясь под весом тяжелой сумке, зашла медсестра. Фартук её, с большим красным крестом на переднике, был заляпан кровью. Хорошо, что вид крови уже не вызывает во мне такой паники, иначе бы в этот раз до кустов я не добежала. Девушка склонилась над тазиком, ожесточенно намывая руки мылом, то и дело поглядывая на меня.

— Новенькая?

— Нет. Чья-то жена. Сегодня уже уедет, — недовольно сказала старшая медсестра.

— А вы не из Сассекса, мисс?

— Нет, я приехала из Лондона, но сама француженка.

— И всё же больно знакомое лицо… Хотя стойте, я вспомнила, где вас видела! Мисс Адамс, у того рыжего, что не приходит в себя, была при себе фотокарточка. На ней девушка, вот с такой же родинкой.

Я вскочила.

— Мой Патрик — рыжий. Это должно быть он! Можно мне увидеть мужа?!

Он всё же был здесь. Заросший, сильно похудевший, с перемотанной головой. Доктор, пришедший увидеть чудо воссоединения, сказал, что его привезли две недели назад, раненного в висок. Перевели из французского госпиталя, после битвы при Камбре в декабре.

— Некоторое время он был в сознании, хоть ничего и не помнил, но к нам уже попал в таком виде. Прошло уже много времени. Вряд ли он выйдет из комы.

— Что с ним?

— Возможно, осколок, который не смогли найти, сдвинулся. Или началось воспаление мозга. Может то и другое. Кто знает, — пожал плечами доктор. — Но по крайней мере благодаря вам мы узнали, как его зовут. Что будете делать? Учтите, перевозить его нельзя.

— Останусь здесь. Вам же нужны свободные руки?

Скептический взгляд доктора выразил всё, что он думает обо мне как о работнице.

— Хорошо. Если начальник госпиталя разрешит, то и я не против.

Михаил Ракоци.

Решение вернуться в Париж далось высшему нелегко. И не потому, что он опасался проблем с ложей — с началом войны старые договоренности перестали действовать. Но всё здесь напоминало о Клэр Легран. А её самой не было.

Город, истощенный войной, посеревший, утративший большую часть лоска и праздности сам по себе навевал уныние. Так что Михаил не слишком стремился покидать гостиницу, благо что сеть сообщений он успел наладить заранее, и все новости получал вовремя. Немного поколебавшись, высший решил держать в поле зрении и нескольких значимых лично для него персон. Так, на всякий случай. И в определенный момент это пригодилось.

Пусть даже мелкий поганец не оценил помощи. Но он и делал это не для него.

В какой-то момент политическая необходимость свел Михаила с Эмбером. Никто из них не был этому рад, но проблема, с которой столкнулись сторонники Антанты, касалась и смертных, и высших. Немецкий шпион, деятельность которого уже привела к срыву нескольких военных операций на западном фронте, оказался связан с Арцием — тем самым высшим, который подставил Ракоци. Поймать его, и тех, кто с ним связан, стало возможно лишь благодаря информации, которой любезно поделился Ракоци. Взамен он получил необходимый статус, позволявший свободно передвигаться по Европе. Уже как румынский дипломат. После революции в России русское происхождение не внушало доверия.

В этот раз Эмбер лично посетил Ракоци.

Госпитали, — без всяких предисловий сказал смертный, кидая на стол перед Михаилом картонную папку. — Германская крыса возможно в одном из них. Есть подозрения, что немец пытается найти одного британского офицера.

— Но кого точно вы не знаете?

Рейнард поморщился.

— Нет. Если бы знали, до кого шпион пытается добраться, было бы легче. Мы прошерстили несколько военных госпиталей, но так и не смогли найти вампирскую шавку. Видимо, он сменил документы и изменил внешность.

— И?

— Если он является слугой одного из ваших, возможно ли… это понять?

— Да. Я легко смогу это обнаружить, — кивнул Михаил, изучая содержимое папки. Брови его взлетели вверх. — Инспекция госпиталей Красного креста? Неплохое прикрытие. Предлагаете мне лично заняться вопросом?

— Мы оказываем вам помощь. Вы его ловите. Затем можете с ним делать, что хотите. Думаю, поделиться после информацией, что содержится в его голове, будет и в ваших интересах. Мы ведь… на одной стороне, месье Ракоци.

— О, да, — без энтузиазма ответил Михаил.

Нет ничего надежнее старого доброго врага, с которым приходиться работать вместе. По крайней мере, знаешь, что от него ждать. Эмбер не преминет ударить ему в спину, но после. Сейчас француз был готов и на сделку с дьяволом, чтобы спасти свою страну.

В путь отправиться Михаил должен был уже на следующий день. Так что ночь пришлось провести за изучением материалов и написанием писем. Реджина, должно быть, будет довольна, когда наконец удастся поймать Арция с поличным.

Уйдя с головой в работу, Ракоци не сразу почувствовал чужое присутствие в своей комнате. Ни чужого запаха, ни звуков, но кто-то всё же был позади него. Можно было бы подумать, что это призрак, но за все свое существование Михаил не встречал одного.

Враждебности высший не чувствовал, поэтому не стал оборачиваться, ожидая, что же сделает чужак.

Прикосновение было реальным, хоть веса руки Михаил так и не почувствовал. Он резко обернулся и ошеломленно замер. Клэр. В тонкой льняной сорочке, с распущенными волосами — короче, чем он помнил, и усталым осунувшимся лицом. И все же почти не изменившаяся за десять лет.

— Как ты здесь оказалась, Клэр? — спросил он.

Девушка мотнула головой. Михаил показалось, что она собирается уйти, и он инстинктивно попытался поймать её за руку. Но стоило ему коснуться её руки, как Клэр тут же исчезла.

Видение. Или точнее, проекция. Некоторые вампиры, например Истван, умели приходить в чужие сны. Сам он, сколько не пытался таким образом связаться с Клэр, лишь терпел неудачу. И вот теперь она сама с помощью какой-то невероятной магии нашла его. Или так, или он просто сошёл с ума, вслед за своей матерью. Михаил выбирал первое. Тем более что в тот момент, когда Клэр истаяла в воздухе, он смог уловить нечто странное. Будто бы… аромат цветов? Приторный, неприятный.

Чужая, неприятно пахнущая колющаяся магия принадлежала не высшим, но и вряд ли людям. Во что Клэр ещё вляпалась?!

Стоило написать ещё одно письмо. В этот раз Елене Вальцер. Михаил надеялся, что оно успеет дойти до Лондона и вернуться обратно вовремя.

Руанский госпиталь был третьим, что Михаил посетил за всё это время. И он питал большие надежды на то, что слуга Арция скрывается именно здесь. Приехал Ракоци без предупреждения, и руководство госпиталя было не слишком этим довольно.

Но Михаила интересовали совсем не финансы и не медицинское обеспечение Красного креста, а сами больные. Простые солдаты и офицеры, облаченные в просторные синие пижамы. Перевязанные, безногие, шутящие или потерявшие всякую надежду. Около одного из них Михаил неожиданно задержался. Рыжеволосый мужчина лет тридцати был без сознания и истощен, но гораздо более ухожен, чем остальные.