От пациента шёл всё тот же приторно-сладкий цветочный запах чужой магии. От него и от той куклы, что лежала на подушке рядом с ним. Этот запах даже не был физическим — хотя Михаил ощущал его как настоящий.

Ракоци поднял книгу, лежащую на табуретке. Сборник стихов, заложенный листом с рисунком с небрежной подписью и датой. Почерк был ему знаком. Клэр нарисовала лежащего на кровати мужчину сидящим на берегу реки, улыбающимся и счастливым. Должно быть, они были близки.

— Кто это? — глухо спросил высший.

— Патрик О`Ши, — нервно ответила пухленькая медсестра, заглянув в свои списки. — Он лежит у нас уже несколько недель, но его имя мы узнали совсем недавно. Благодаря жене. Она приехала как волонтер. И ведь откуда-то узнала, что её муж здесь…

Клэр здесь? Михаил не знал, был ли он этом рад. Хотя бы потому, что первым его порывом было избавиться от помехи. Свидетели бы не помешали. Но теперь… Не лучшая идея убить этого смертного почти на глазах любимой.

— Где его жена сейчас?

— М-м-м… Не имею ни малейшего представления. — Медсестра пожала плечами. — Далеко точно не ушла. Отдыхает или занята делом. Квалификации у неё нет, так что работой приходиться заниматься самой неблагодарной. И ведь не жалуется! Хотя видно, что к тяжелому труду не привыкла. А что? Вас и родственники пациентов интересуют?

— Нет. Давайте закончим осмотр.

А позже он поищет её сам. Тем более, раз судьба и привела его к Клэр, то и встречи им не избежать. Сейчас нужно было сосредоточиться на задании… Как бы это ни было сложно.

В какой-то момент Михаил понял, что он постоянно оглядывается и вертит головой, выискивая среди деловито спешащих медсестер ладную фигурку своей южанки. Поймав себя на этом, он раздраженно нахмурился, отчего медицинский персонал, сопровождающий гостя, ощутимо занервничал.

Вампирского слуги среди больных не было. Можно было бы завершать расследование, но Михаил почему-то медлил.

— Где вы храните трупы?

— Да мы их как-то особо не храним, стараемся хоронить сразу, — немного замялся молодой доктор с австралийским акцентом.

— Но ведь люди умирают? Мне бы хотелось взглянуть на тела.

— Ну если вы и вправду желаете это видеть…

Если доктор и надеялся увидеть страх или отвращение на лице гостя, то ему не повезло. Михаил тщательно изучал каждый труп на наличие клейма слуги. В отличие от метки Клэр в клейме должно было быть меньше магии и никакой защиты. Для большинства высших смертные мало что значили. А для такого, как его противник, тем более.

Интуиция не повезла. На щеке невзрачного темноволосого мужчины красовался синий знак — стилизованная ладонь с крестом посередине. Символ дома Арция. Для смертных она была незаметна.

— Тимоти Заллер, — прочитал на бирке Михаил. — Дата смерти сегодняшним числом. На трупе нет видимых следов повреждений. Отчего он умер, и с чем сюда попал?

— Минутку… Позвольте мы позовем доктора, который его смотрел.

Грузный пожилой британец, от которого ощутимо пахло алкоголем, был совсем не рад, что его отвлекли от заслуженного отдыха.

— Ну, этот что ли? — ткнул он пальцами в тело Заллера. — Обнаружили его утром. Остановка сердца. Умер не проснувшись.

— А с чем лежал?

— Контузило. Нервные припадки. Хотя есть подозрение, что симулировал, — поковырявшись в ухе, сообщил доктор. — Так я могу идти.

— Не торопитесь. Подойдите ближе и посмотрите на его лицо. Ну же.

Британец склонился над телом, без всякого интереса его оглядывая. А затем внезапно кинул нервный взгляд на Ракоци.

— Да как же… Я должен был заметить.

— Что, что заметить?! — нетерпеливо спросил австралиец.

— Я на гражданке был экспертом в полиции. И не мог проглядеть следы асфиксии! Да что же это?!

— Алкоголь? — фыркнул молодой врач.

— Да я не пью даже! — возмутился ни с того ни с сего пожилой доктор, нервно дергая кончик топорщащегося уса. — Не знаю, почему…

Медсестра торопливо закивала, бросая яростные взгляды на нахала, посмевшего усомниться в своем старшем коллеге.

— Доктор Олсон никогда не пьёт!

Его удушили, — задумчиво кивнул высший, не обращая внимания на начинающийся конфликт. Довольно характерные следы на лице.

Этой ночью. Как раз за день до его приезда. Будто кто-то знал, что он будет здесь, и поспешил избавиться от шпиона, заметая следы.

— Никто из пациентов не пропадал вчера или сегодня? Может быть, пациент в офицерском чине.

— Вроде нет, — пожал плечами австралиец.

Медсестра, начавшая подозревать, что гость не так уж и прост, встрепенулась.

— Вообще-то я не видела Томпсона этим утром. Он лейтенант службы связи.

— И куда он мог уковылять? — удивился пожилой доктор. — У него ж нога еще не восстановилась.

Михаила начал разбирать азарт. Скорее всего, тело этого несчастного Томпсона скоро найдут в какой-нибудь канаве. Но с этим уже ничего не поделаешь. А вот если будет шанс найти убийцу…

— Мне хотелось бы знать, поступали ли у вас в последние дня два-три пациенты, или может быть, появился новый врач.

— Пациентов доставляют постоянно, а вот два дня назад к нам перевели… как же его… — медсестра сморщила нос, пытаясь вспомнить. — Совсем из памяти вылетело. Даже не помню, как выглядит.

Внушение, притом довольно топорное и слабое. Теперь Михаил видел его и на медсестре, и на пожилом докторе. Конечно, неизвестный вампир скорее всего успел уйти, но что если нет?

— Могу я ещё осмотреться? Самостоятельно?

Австралиец неуверенно кивнул. Отказывать важному господину он предусмотрительно не рисковал. Первым же делом направился искать водителя. Может быть, тому тоже приходилось сталкиваться с вампиром, спешащим покинуть госпиталь. Можно было бы попробовать снять внушение…

До водителя Ракоци так и не дошёл. Все чувства ни с того ни с сего обострились, и захотелось куда-то бежать, сражаться, рвать руками и зубами неведомого неприятеля. От ярости невозможно было дышать, не то, что думать. Лишь одна мысль билась в голове:

«Кто-то напал на его жену».

Не замечая изумленных взглядов, Михаил побежал в сторону леса, виднеющегося за складскими помещениями.

Клэр, Руанский госпиталь.

Под стирку обычно отводилась первая половина дня. После неё обычно болела поясница, колени, и ныли суставы. Стирали прямо у реки — простыни, пижамы, белье, а затем там же полоскали — в холодной мартовской воде. В этот раз мы тоже закончили к пополудни, а затем развешивали постиранное. Время после обеда я провела у постели Патрика, читая ему книгу. Не знаю, слышал ли он меня. Доктор Олсон давал неутешительные прогнозы. Пульс Патрика еле прощупывался, и сколько я бы его не кутала, кожа его оставалась холодной и влажной.

Просто наблюдать, как умирает муж, и не в силах хоть чем-либо помочь… Иногда мне хотелось сбежать, потому что это тягучее ожидание сводило меня с ума. Работа немного помогала, но даже тогда я продолжала думать о Патрике. Только ближе к вечеру вспомнила о своих грязных вещах. Их уже накопился ворох. Так что, взяв мыло, стиральную доску и тазик, я, костеря собственную забывчивость, направилась снова к реке. Хотелось успеть вернуться до темноты.

Когда закончила, наступили уже сумерки. Зябко подышав на окоченевшие руки, натянула шерстяные перчатки и подняла довольно потяжелевший тазик. Идти пришлось через лес, и в одиночестве, а дорога занимала минут пятнадцать, даже быстрым шагом.

Видели бы меня сейчас мои лондонские друзья! В объемной мужской шинели вместо элегантного дамского пальто, шерстяном платке, и галошах. К середине марта снег уже полностью сошёл, но зато развезло дороги, так что и спешить то особо не получалось. Шла, увязая в грязи, дышала свежим воздухом. И даже не слишком испугалась, когда увидела идущего мне навстречу мужчину, узнав в нем нового доктора.

Но насторожилась. Было в нём что-то… неприятное. Даже не в чертах лица, а скорее в мимике, насквозь фальшивой и неестественной. Да и уж слишком пристально этот смазливый брюнет вчера в меня вглядывался. Пусть и не делал попыток приставать или даже познакомиться ближе.