— Потом покормлю. Иди приставай к другим.

Только когда не смогла нащупать край одеяла, поняла, что я совсем не в кровати, и кота у меня нет. А единственный, кто находится рядом — это мужчина, который помог мне в отеле, и именно его я только что оттолкнула.

Я пощупала свою многострадальную шею. Кожа была чуть влажной и неприятно щипала. Но никаких ран или порезов я не чувствовала, хотя на срезанных и валявшихся рядом бинтах все еще виднелась засохшая кровь.

— Что вы делаете? — требовательно спросила я, поспешно сползая с мешка, не спуская при этом взгляда с расслабленного мужчины.

Михаил пригладил растрепавшиеся вьющиеся волосы, и небрежно пожал плечами.

— Я лишь только проверил, что у тебя под бинтами. Что с тобой случилось?

— Не знаю, — с досадой ответила, нервно неприлично задравшуюся юбку. — Но вы ведь сейчас…

— Да?

Следил за моими суетливыми движениями Михаил с интересом, разозлившим меня еще больше. Но смущение преодолеть так и не удалось. Не могу же я прямо так и спросить: «зачем вы, месье, облизывали мою шею?». Да и не думаю, что существует вменяемый ответ на этот вопрос.

Остается только следить за этим типом тщательнее. Если подумать, весьма странная ситуация с этим моим спасением, и нашим дальнейшим путешествием по катакомбам. И почему я раньше это не замечала?

— Куда мы идем? — требовательно спросила я.

— В надежное место. К моему знакомому.

— Я хочу домой.

Михаил склонил голову, будто бы в сомнении.

— Куда?

Я на мгновении растерялась, и уже менее растерянно ответила:

— Домой. Вы же должны знать, где я живу. Если мы знакомы не первый день.

— Там небезопасно, — уклончиво сказал Михаил.

Но сомнения уже захватили мой разум, и просто принять этот ответ я не могла.

— Почему? Что мне угрожает?

Помимо того, чтобы застрять вместе со спятившим иностранцем, который вытворяет непотребные вещи. О! Еще одна монетка в копилку моей памяти. Он иностранец. Хотя стоило догадаться раньше, хотя бы из-за имени.

— Я не хочу тебя пугать, Клэр. Давай подождем, пока твоя память вернется, и я все объясню.

— Спасибо вам за все, но думаю, что нам дальше не по пути, — вежливо, но твердо заявила я Михаилу. — Полагаю, монахи, не откажут мне в помощи.

Носки пришлось снять. С ними я в туфли, отсыревшие и холодные, не влезала. Но мне всего- то нужно было подняться наверх, в монастырь. Вот же иезуиты удивятся!

Мои опасения не оправдались. Останавливать меня Михаил не стал. И даже помог.

— Куда… в какую сторону мне идти? — неуверенно спросила я.

Мужчина молча указал мне путь.

— Я могу взять с собой свечу?

Он снова совершенно молча кивнул. Опасаясь, что он передумает, я схватила один из подсвечников, и поспешно зашагала в указанном направлении, оставляя Михаила одного. Правильно ли я сделала или нет, не знаю. Как и то, чем бы все закончилось, если бы встретилась с монахами.

Я просто не дошла. Стоило мне дойти до лестницы, как меня скрутил приступ паники. Ноги подкосились, и я почти упала на ступеньки. От резкого движения свеча потухла, оставив меня в полной темноте. Нет, нет, нет. Я не справлюсь одна. Мне не стоило уходить. Темнота, живая, неуютная, но почти безопасная, когда рядом находился Михаил, тут же окутала меня коконом. Даже дышать стало тяжелее. Пальца коснулось что-то противно-шевелящееся, и я, придушенно всхлипнув, отпрянула.

— Мишель! Мишель! — отчаянно позвала я. — Михаил!

— Клэр, сейчас.

Шелест шагов, и вот меня уже поднимают и отряхивают.

— Ты упала, ударилась? — в голосе его слышалась тревога. — С тобой всё в порядке?

— Нет, нет, не всё. Я боюсь.

— Ты же сама хотела уйти. Разве нет? — жестко, почти беспощадно ответил Михаил. — Если ты хочешь, чтобы я тебя защищал, ты должна мне доверять.

— Я буду. Только не оставляй меня. Мишель, Михаил…

В полной темноте мужчина коснулся моего лица, останавливая мой бессвязный лепет, а затем приник к губам, яростно и отчаянно.

— Этого не случится, — хрипло сказал он, прервав мучительный, и почти болезненный поцелуй. — Я не отпущу тебя. Никогда.

В его словах слышалась и нежность, и угроза, пока неясная, но заставляющая сердце тревожно сжиматься. В темноте я нащупала узкую ладонь Михаила, и сжала ее.

Может, этот человек выведет меня к свету. Может, погрузит во тьму. Но он обещал не бросать меня. И этого сейчас было достаточно.

Клод Легран

Клод впервые за несколько недель покинул территорию школы. Не то, что срок наказания за продажу другим ученикам фотографий и неприличных картинок, а также за многие другие мелкие прегрешения, прошёл. Просто так сложились обстоятельства. Въедливый месье Эмбер опять где-то пропадал, а отец Валентин, который его заменил, имел плохую память и склонность к выпивке. Вот и перепутал Клода с другим студентом, отправив его на почтовую станцию.

Отличная возможность не только прогуляться, но и немного заработать! Быстро отправив все письма, которая школа рассылала родителям и спонсорам, Клод завернул в несколько магазинчиков по пути обратно, и закупился всякими приятными каждому студенту вещами. Сладостями, сигаретами, открытками с кокетливо обнажавшими плечики и ножки дамами и даже бутылкой крепкой травяной настойки, которую можно было подмешивать в чай… Нет-нет, это не было благотворительностью, только лишь чистая коммерция. Та же самая бутылка алкоголя могла принести Клоду денег раз в пять или семь больше, чем он на неё потратил. Если наливать настойку страждущим понемногу, и может быть, даже чем-нибудь слегка разбавить…

Единственный сын сельского священника знал толк в ведении дел. Да и выбора то особого не было. Учитывая, насколько были бестолковыми его отец, да и старшая сестра. Про младшую, Лиззи, певчую птичку, пока было рано говорить, но Клод подозревал, что она такая же мечтательница, как и Клэр. И такая же талантливая.

А ведь Клэр считала, что он не видит, как ей приходиться непросто. Ни много раз перешитого платья, ни заплатку на подошве ботинка, давно поистрепавшуюся сумочку, тени под глазами. Это не говоря о том, как сильно она исхудала, перебравшись в Париж. Вот обнимаешь, и ребра можно сосчитать! Безобразие просто!

На помощь отца надежды не было. Хотя совет, который он дал Клоду, отправляя его в Париж, был неплох.

— Я не боюсь, что ты попадешь в дурную компанию, или подсядешь на опиум и будешь валяться в канаве. Но у тебя будут другие искушения. Париж может предложить многое столь смышленому парню как ты. Только ты не ведись. Не бросай учебу. Именно твоя голова, — отец постучал костяшками пальцев по лбу Клода, — только она сможет вывести тебя в люди. И знания в ней. Силы, вложенные в тебя, окупиться, пусть и не сейчас, но позже.

Этот разговор на перроне юный Легран вспоминал не раз. Читая письма из дома, от матушки и отца, разговаривая с Клэр в их редкие встречи, представляя, как вытянулась Лиззи за тот год, что он ее не видел. И хотя школа нередко казалась Клоду пустой тратой времени, он, сжав зубы, учил латынь и римское право, и как мог доказывал, что он чертов гений, достойный места на лучшем факультете Сорбонны. И откладывал деньги.

Раз уж эта дуреха Клэр выбрала себе такую ужасную профессию, на которой ноги можно было протянуть, то придется ей помогать. Хотя, конечно, она могла выскочит замуж в любой момент. Эта мысль немного нервировала Клода. Вкус на мужчин у старшей сестры был ужасен, вспомнить только мерзкого Адриана Берже. Так что рассчитывать нужно было только на себя. Да и еще потом младшая подрастет. А как говаривала матушка Клода: большие девочки — большие проблемы.

И одна из них нарисовалась прямо сейчас. Почти у самой школы Клоду наперерез кинулась прехорошенькая мадмуазель со смутно знакомым лицом.

— Клод! Ты же Клод, да? Я тебя узнала. Видела твой портрет.

— А я — ваш, мадмуазель, — дерзко ответил студент. — И был в восхи…