— Я распорядился, чтобы ему выделили стойло в конюшне. Но присматривать за ним будешь ты, — заметил тельдераск.

Девушка согласно закивала, хотя и представления не имела, как ухаживают за лошадьми.

Вендальд хотел остаться с дочерью, но дела не могли ждать.

— В последние дни вижу тебя мельком, — пожаловался тельдераск.

— Засыпаю порой прямо за учебниками, — пожаловалась Вероника. — Но вечером обязательно загляну, закажи кухарке что-нибудь вкусненькое.

Мистер Брекли внимательно осмотрел лошадей, чтобы увериться, что в дороге никто не потерял подкову. Особое его внимание привлек жеребец, подаренный директору. Старик и впрямь слишком долго занимался лошадьми, поэтому мог без труда оценить любого скакуна по достоинству. Мистер Брекли протянул девочкам куски сахара.

— Покормите их, они это любят.

Табун перегнали в конюшни, которые еще месяц назад были отремонтированы. Ника лично проследила, чтобы ее подарок разместили с комфортом. Мистер Брекли только подсмеивался над девочкой, но с серьезным лицом выполнял ее распоряжения.

Мелисса вызвалась помочь на конюшне. Девушка любила лошадей, но ее мать запретила ей заниматься верховой ездой после смерти отца, который погиб на скачках. Мелиссе было семь лет, когда мать распродала великолепную конюшню с лучшими скакунами во всей Эльмии. Мать девочки, страшась повторения истории, запретила дочери и думать о скачках!

Мелисса — всегда такая сдержанная — удивила Веронику, когда пять минут хвостиком ходила за мистером Брекли, выпрашивая у него разрешение прокатится на майре. Старик ответил отказом. Но Мелисса не отступала. Впрочем, эльмийка никогда не отступала.

— Пару кругов по загону.

Девушка, нарушая образ снежной королевы, с радостью обняла старика. Тому с трудом удалось уклониться, чтобы избежать поцелуя в щеку.

— Выбери жеребца, пока я не передумал, — поторопил старик девочку нарочито строгим голосом.

Эльмийка не сомневалась ни секунды, ее взгляд скользнул по скакуну с рыжей гривой. Старик отрицательно покачал головой, Облако — так звали жеребца — был слишком игривым.

— Ну пожалуйста, — попросила Мелисса.

Старик посмотрел на загон с полтора метровым забором.

— Два круга, — сказал он, — не торопясь. Надеюсь, ты точно ездила верхом?

Мелисса утвердительно кивнула.

— Поверьте, ничего не случится. Я умею обращаться с лошадьми.

Старик сам оседлал лошадь, подал девушке хлыст.

— Будь осторожна! — еще раз предупредил он.

Вероника с опаской посмотрела на рыжего жеребца. Страшно было взобраться и на простую лошадь, а этот скакун мог просто сбросить наездницу. Амазонка не солгала, когда сказала, что майры очень своевольны и не всем они готовы подчиниться.

Ника хотела было остановить подругу, но стоило увидеть ее взгляд, и девушка поняла — эльмийку не переубедить.

Мелисса потянула жеребцу еще один кусок сахара, она нежно погладила его по гриве.

— Красавец мой, — прошептала она так, чтобы ее никто не услышал.

Один послушник держал жеребца под узды, а другой хотел помочь девушке сесть в седло. Эльмийка, однако, жестом отказалась от помощи и самостоятельно вскочила на жеребца. Старик приказал закрыть загон.

Мелисса пару минут поглаживала коня по шее, шепча ему что-то на эльмийском языке.

Ника не поверила своим глазам, когда увидела, как подруга, великолепно держась в седле, как будто она в нем родилась, со скоростью ветра помчалась по загону. Жеребец слушался каждое ее движение, казалось скакун и его наездница слились воедино. Мелисса промчалась перед удивленными послушниками, а у мистера Брекли округлились глаза. Эльмийка нарушила приказ, она направила Облако на деревянный загон, но скакун прекрасно преодолел препятствие. Мелисса направила жеребца к мистеру Брекли, как и амазонка, остановившись в последнюю секунду.

Старик от удивления забыл наказать девушку за нарушение приказа.

— Пожалуй, ты можешь приходить пару раз в неделю на индивидуальные занятия, — разрешил он. — И приходи в конюшню в любое время.

А про себя старик подумал, что, наконец-то, Академия вернет свою славу. А если повезет, то среди студентов найдется еще парочка умелых наездников.

Подруги вместе вернулись в общежитие: волшебница не удержалась от вопроса.

— Зачем лгала, что мать и близко не подпускает тебя к лошадям? — недовольно спросила она.

— У меня нет привычки лгать, — отрезала Мелисса, подумала и добавила, — по крайней мере без причины. У нас была огромная конюшня, отец занимался разведением новых пород. Когда его не стало, мама распродала всех лошадей…Понимаешь, как только я научилась ходить, отец сразу же посадил меня на пони. Да я лучше ездила верхом, нежели ходила. А когда отца не стало, мама запретила даже подходить к лошадям. — Мелисса не стала рассказывать, что проплакала целый месяц, когда мать продала ее пони. Он оставался единственным другом, которого отняли и отдали другим эльмам. — У нас по соседству живет старая леди, в молодости она не раз побеждала на скачках, а потом всегда держала несколько чистокровных лошадей. В память об отце она разрешала мне приходить в ее конюшню. Она многому научила меня…Конечно, мама ничего не знала. Узнай она…она бы заперла меня в комнате!

— Неужели твоя мама не догадывалась, где ты пропадаешь? — спросила Ника.

— Для этого она была слишком занята собой, — нахмурилась Мелисса.

— Понятно…Боюсь, мне никогда не стать такой наездницей как ты, — сказала Вероника, чтобы поддержать подругу.

— Поверь, это не так сложно! Главное любить лошадей и уважать их. Лошадь — это друг, — девушка улыбнулась, — и иногда — самый верный, — добавила она.

Артей, завернувшись в одеяло, все еще спала. Крис сидела на полу, обложившись книгами, готовясь к семинару.

Так уж получалось, что девушки предпочитали заниматься в спальне, а не в гостиной. Отношения с соседками, делившими с ними гостиную, в том числе и принцессой, не сложились.

Крис вздохнула, увидев волшебницу и эльмийку.

— Ничего не могу понять, — пожаловалась она. — Неужели в здравом уме можно в этом разобраться?

Брат Озерик преподавал студентом не только историю, но и этималогию. Это был довольно сложный предмет, повествующий об использование магии, зелий и волшебства. Были зелья, которые разрешалось готовить, но не использовать. О других нельзя было и помыслить: они относились к запрещенным. Понять иногда грань между правилами, предписаниями, рекомендациями и нарушением закона было сложно.

А вот что касалось использования магии в чистом виде, здесь дело обстояло еще сложнее.

К тому же брат Озерик придерживался старой школы преподавания. В аудиториях на его лекциях царила всегда тишина. Нарушение дисциплины строго каралось. А уж как монах не любил прогулы, особенно по неуважительным причинам. Вот и на выходные Озерик задал студентам повторить предыдущие темы и подготовится к семинару. Служитель раздал перечень вопросов и список книг, где они могли были найти ответы.

Артей, просидев вечер за книгой «Грань магии: использование волшебства в обычной жизни», сказала, что она, скорее всего, завалит семинар, а зимой зачет точно не сдаст с первого раза, а может и со второго. Крис же не оставляла попыток освоить сложный предмет. В течение трех вечеров она штудировала книги, но результат оставался почти нулевым.

Вероника с жалостью посмотрела на подругу. Времени помочь не было, через час у них был первый семинар у Костера Стоуна.

— Я обещаю — вечером помогу, — сказала Ника.

Валия благодарно кивнула и с удовольствием захлопнула все книги.

Так уж сложилось, что любимым преподавателем всех первокурсников стал Костер Стоун. На его лекциях было не только интересно и весело, но и время летело незаметно. К удивлению самого ведьмака — ему без труда удалось вызвать интерес студентов к своему предмету. А на его факультатив записалось первокурсников больше, чем требовалось. Костеру пришлось отсеять тех, кого больше привлекали его синие глаза, а не предмет. А тех, кто интересовался самим преподавателем, было немало! Студентки подкарауливали Костера в коридорах, они то и дело подходили к нему с глупыми вопросами, а некоторые подбрасывали в его кабинет сувениры и безделушки. Но по-настоящему фанатки ведьмака преследовали Доти Брустер, которая много времени проводила со Стоуном. Нажила себе неприятностей и мисс Джессика Мулье, которая имела неосторожность принять приглашение красавца-преподавателя на ужин.