Кому из евреев удалось дожить в Берлине до конца войны? Выживших можно поделить на три группы:

1. Евреи, живущие в смешанном браке, то есть когда один из супругов был так называемым истинным арийцем.

2. Их дети, которые, согласно терминологии национал-социалистов, назывались «помесями первой степени».

3. Евреи, определяемые как таковые согласно «нюрнбергским законам».

Последняя категория с 1941 г. подлежала депортации. Спастись им можно было, только перейдя на нелегальное положение, тогда как первые две группы могли – во всяком случае, по закону – выжить легально.

Группа тех, кто жил в «смешанном браке», тоже неоднородна и подлежит дальнейшей дифференциации: существовали привилегированные и непривилегированные «смешанные браки». Если муж был евреем, а жена «арийкой», то брак считался привилегированным, но только в том случае, если потомки не принадлежали к еврейскому сообществу либо единственный сын из этого брака погиб во время Первой мировой войны. Эта привилегия, состоявшая в основном в том, что партнер не обязан носить звезду Давида, сохранялась даже в том случае, если брак распался. Если же «ариец» был женат на еврейке, то такой брак, даже бездетный, считался привилегированным, пока он был действующим. Непривилегированными «смешанными браками» считались те, когда мужчина был евреем, а брак был либо бездетным, либо дети, зарегистрированные в еврейской общине, относились к числу «проявленных» евреев (по терминологии того времени Gelmngsjuden). В этом случае как супруг, так и дети должны были носить желтую звезду.

Итак, некоторые члены еврейской общины, либо помеченные звездой как евреи, либо состоящие в привилегированном браке и освобожденные от ее ношения, легально жили до освобождения Германии. Несомненно, что и этот круг лиц, т. е. живущие в «смешанных браках» евреи и их считающиеся евреями дети, был бы точно так же депортирован в лагеря смерти, если бы война продлилась дольше. Психологическое давление на них было огромным. Долгие годы эти люди жили в постоянном страхе за свое будущее.

Евреи, жившие в Берлине «нелегально», составляли по отношению к «легальным» довольно высокий процент. Считается, что из числа «нелегальных» войну пережило около 1400 человек, однако эти данные у разных авторов существенно колеблются. Зачастую не уточняется, учитывались ли только лица, которым удалось пережить нацистский период, находясь на нелегальном положении, но и те, кому удалось избежать депортации и уйти в подполье (считается, что таковых было около пяти тысяч), но затем случайно или с помощью штатных еврейских «сыщиков» (наиболее известной и опасной из них была Стелла Кюблер) были схвачены, арестованы, депортированы и, в конце концов, убиты.

Одним из «нелегальных» был Ганс Розенталь (1925–1987), впоследствии один из известных и любимых немецких эстрадных артистов. С конца марта 1943 г. и до освобождения он скрывался как «нелегальный». Используемая в данном случае терминология: «легальные» и «нелегальные» евреи – взята из официального языка национал-социалистов, и ее употребление в нормальной речи является аморальным. Преступным было законодательство, лишавшее людей права на жизнь, обрекавшее их без суда, возможности защиты, даже без предъявления доказательств вины на уничтожение. Преступным был закон, а не попытки спастись от него.

Те, кто пытался избежать верной смерти, называли себя «залегшими на дно» (Uncergetauchte). В Вене, используя аналогичную метафору, про них говорили – «подводные лодки» (U-Boote). Определение «нелегальный», тем не менее, сохранилось после освобождения и вошло в литературу.

Удивительно, но факт: в годы войны в фашистской Германии проживало несколько тысяч евреев. Это были так называемые нуцлихе юден – «используемые евреи», которые жили только потому, что в них была необходимость: их использовали на различных работах, где остро чувствовался недостаток рабочей силы.

А такой недостаток был везде: молодые и трудоспособные немцы находились на фронте, их рабочие места пустовали, а для военной Германии необходимо было все то, что необходимо любой воюющей стране.

Это у нас в годы войны дети и женщины занимали рабочие места ушедших на фронт мужчин: работали на оборонных заводах и фабриках, спали в цехах, перевыполняли нормы. «Все для фронта, все для победы!» – вот был главный лозунг трудового тыла. И не случайно работники оборонных предприятий, кем бы они там ни работали, как бы далеко ни находились от линии фронта, через полвека были признаны участниками войны.

В фашистской Германии такого не было. Ушедших в гитлеровскую армию не заменяли их дети и жены. На Германию работала порабощенная Европа. На немецких заводах и фабриках работали десятки тысяч военнопленных разных стран. Из оккупированной Украины, Белоруссии и Прибалтики вначале прибыли в Германию добровольцы, которым гитлеровцы обещали райскую жизнь в «просвещенной и цивилизованной» Германии. И некоторые изголодавшиеся сограждане клюнули на обещание сытой жизни. Ну а затем началась и принудительная мобилизация молодежи с оккупированных территорий Советского Союза, которую посылали и на заводы, и отдавали на работу хозяевам – бауэрам.

Так что при определении льгот бывшим остарбайтерам – восточным рабочим – следует разделять тех, кто уехал добровольно (первая волна), и тех, кого туда загоняли силой.

Но, очевидно, и военнопленных, и остарбайтеров не хватало. Иначе зачем было использовать труд немецких евреев, которые ожидали своей смерти в концлагерях? Повезло тем, кто успел уехать или убежать из гитлеровской Германии в другие страны.

Как бы то ни было, но в Берлине даже в страшные годы войны находилось несколько тысяч евреев, работавших на заводах.

В свое время писатель Натан Забара поведал поразительный факт о еврейской газете, выходившей в Берлине в годы войны. Забара в 1945–1946 гг. служил в советской военной комендатуре в Берлине, где он сам читал подшивку таких газет за несколько лет. Газета была на идиш и на немецком и называлась «Юдишер Беобахтер» («Еврейский обозреватель»).

Одна из групп еврейской молодежи работала на заводах концерна «Сименс». Были среди них и комсомольцы Германии.

Обреченные на ожидание смерти молодые евреи создали там подпольную организацию и от мелкого саботажа постепенно переходили к более решительным формам протеста: они портили продукцию, вели антифашистскую пропаганду среди рабочих, разбрасывали листовки.

Так продолжалось несколько лет (!). И происходило это на военном заводе и под носом у гестаповцев. Руководил группой подпольщиков Герберт Баум. Подавляющее большинство в ней были евреи, входило в нее и несколько немцев-антифашистов.

Г. Баум родился в 1912 г. Вначале он входил в еврейскую организацию Бунд, а затем стал членом комсомола Германии. В университете, где он учился, была такая организация. В 1933 г., после прихода Гитлера к власти, студенты-евреи вынуждены были покинуть учебные заведения. Часть из них была мобилизована на принудительные работы, и Герберт с друзьями попал на завод. Сюда же попала и его жена Мариана. Она, как и Герберт, родилась в 1912 г. Он – 10 декабря, она – девятого. Мариана была не только женой, но и боевым другом Герберта, членом еврейской организации Сопротивления.

Была здесь еще одна семейная пара – Зигберт и Лотта Ротхольцы. Зигберт был рабочим, а Лотта – портнихой. Несмотря на болезнь, она была активным членом группы.

Среди женщин, входивших в группу Баума, были Хильда Ядамовиц и Эдит Френкель. Хильда по специальности – рентгенолог. Родилась она в 1916 г. и с молодых лет принимала участие в антифашистской деятельности. Была ответственным функционером комсомола в своем районе, неоднократно подвергалась арестам, но после каждого освобождения продолжала свою деятельность.

В отличие от Хильды Ядамовиц, Эдит Френкель, родившаяся в 1922 г., не участвовала ни в каком политическом движении, но уже на заводе «Сименса» пришла в группу Баума и принимала в ней активное участие.