Во второй заметке рассказывается о том, как на Западном фронте в 1916 г. отмечали еврейскую Пасху: «Мы отправились в город Б., где в местной ратуше уже был накрыт стол на шестьдесят персон. Мацу и вино доставили из Франкфурта. Читали отрывки из Торы. Людей пришло больше, чем ожидалось. Пришлось некоторым есть из одной тарелки. Но это никого не смутило. Главное, мы были вместе. Ночь мы провели на трехъярусных нарах, на которые была постлана свежая солома. Укрылись мы теплыми одеялами. На другой день праздник продолжился. Мы пели еврейские песни».

С конца 1914 г. война приняла позиционный характер и продолжалась более трех лет. Сохранились письма еврейских военнослужащих, повествующие о жизни в окопах. Вот одно из них. Пишет Иоахим Бойтлер: «Пять дней как не подвозят горячую пищу. Жажда нестерпимая. Несколько дней льет проливной дождь. Кругом топкая грязь, сапоги сползают, шагаешь босой по этому болоту, иногда проваливаешься по пояс. Подштанники и брюки покрыты коркой грязи. Летят гранаты, шрапнель, рвутся мины, от которых людей подбрасывает кверху либо засыпает землей. Окопы перепаханы и напоминают картофельное поле. Всюду убитые, раненые, корчащиеся в предсмертных судорогах лошади. Добавьте к этому аэростаты и около пятнадцати постоянно находящихся в воздухе самолетов, которые с удивительной точностью расстреливают нас. Французы ежедневно предпринимают попытки атаковать. В ход идут гранаты и пулеметы. И жизнь наша тогда превращается в ад. Но вы обо мне не беспокойтесь. Меня беда пока что обходит стороной. Выручает солдатская дружба».

Тяготы фронтовых будней, смерть боевых товарищей для солдат-евреев дополнялись еще и проявлением дремучего антисемитизма, который исходил главным образом от офицеров.

Вот некоторые выдержки из дневниковых записей солдата Юлиуса Маркса: «1 декабря 1914 г. Линк опять напился и придирается ко всем. Этого нельзя выдержать. Люди раздражены. Служба – и без того нелегкая – становится невыносимой. Недавно он опять поносил евреев. Я решил обратиться с жалобой к командиру батальона и просил отправить меня на передовую. “А вы что думаете, на передовой лучше? Мой вам добрый совет: делайте вид, что это вас не касается”.

12 мая 1916 г. После обеда мы занимались учебным гранатометанием. Среди нас был один новобранец, который прежде в руках гранату никогда не держал. Руки его немного дрожали. Старший лейтенант начал над ним издеваться: “Шварценберг, еврейчик, стало быть? Посмотрите, как он дрожит. Трус несчастный! Но это даже хорошо, пусть другие сами убедятся, сколь трусливы эти суки-евреи”. Я поправил старшего лейтенанта, сказав, что Шварценберг вовсе не еврей».

Лейтенант запаса Фриц Майер писал родителям незадолго до своей гибели: «Сегодня сильнее, чем когда-либо, пылает в нас любовь к отечеству. К сожалению, бесчестные голоса клеветников на родине никак не угомонятся. Но это не лишает нас мужества, хотя все это очень печально. Чего они еще добиваются? Им мало нашей крови? Или они хотят на пролитой крови моих соплеменников выстроить свою расовую теорию? Вражеские пули, слава Богу, не ведают границы между людьми разных вероисповеданий».

Вместо того чтобы подавлять проявления бытового антисемитизма в действующей армии, правительство занялось переписью евреев. И все это с подачи депутата рейхстага Вернера Гессена, обратившегося 17 июня 1916 г. к тогдашнему военному министру с запросом: сколько евреев находится непосредственно на фронте, сколько в тыловых и интендантских частях, сколько в управлении гарнизонов и, наконец, сколько евреев комиссовано и признано негодными к военной службе. Средства массовой информации распространяли всевозможные небылицы о трусости евреев, об их предательстве, неумении и нежелании воевать.

На той войне не было ни победителей, ни побежденных. Восточный фронт развалился сам по себе, и Германия заключила выгодный для себя Брестский мир. На Западном фронте немецкие войска, несмотря на целый ряд неудач, продолжали удерживать позиции не на своей, а на чужой территории. И тут немецкое военное командование решило заключить перемирие со странами Антанты, посчитав дальнейшее ведение войны нецелесообразным. Последовавший затем Версальский договор (1919) оказался столь унизительным для Германии, что многие политики усмотрели в нем угрозу для будущей Европы. Кто же оказался наиболее последовательными немецкими патриотами? Евреи.

Известный экономист, в будущем министр иностранных дел Веймарской республики Вальтер Ратенау заклинал немецкое правительство занять на переговорах более жесткую позицию. Тогдашний рейхсканцлер, принц Макс фон Баден, охарактеризовал обращение Ратенау как «рвущий душу крик большого патриота». Гамбургский банкир Макс Марбург, член немецкой делегации на переговорах о перемирии, обратился к рейхсканцлеру со следующими словами: «Несмотря на то что мой единственный сын через четыре недели может оказаться в окопах, я настойчиво прошу вас не соглашаться на перемирие, по крайней мере сейчас». Но к голосам этих людей никто не прислушался. Поверженная Германия приняла все условия Версальского договора, который еще долгие годы сидел занозой в сознании немецкого народа.

В начале 1919 г. был создан Имперский союз фронтовиков-евреев со своим печатным органом – журналом «Щит». В задачу союза входило возведение памятников и уход за могилами павших на войне евреев, забота о здоровье ветеранов, их материальная поддержка, забота о вдовах и детях погибших солдат, особенно о сиротах, а также социальная защита участников войны. Однако главная задача союза состояла в том, чтобы правдиво информировать людей о действительном участии евреев в мировой войне, ибо средства массовой информации либо замалчивали, либо преуменьшали заслуги евреев в военных действиях. Цифры погибших откровенно занижались.

Огромная заслуга Союза фронтовиков-евреев и его президиума во главе с доктором Лео Левенштейном заключалась в том, что им удалось издать уникальный по своему значению документ, в котором приводятся имена и фамилии с указанием дат и места рождения всех двенадцати тысяч погибших на войне евреев.

4 ноября 1939 г. гестапо распустило Имперский союз фронтовиков-евреев; все его имущество, оцененное в 17,7 миллиона рейхсмарок, было конфисковано.

В 1919 г., когда в Версале обсуждались условия мирного договора, в Париж прибыло несколько еврейских делегаций с целью добиться гарантии гражданских прав для их соплеменников в разных странах. Единой общей линии у них не было. Представители еврейских организаций Англии и Франции требовали равноправия во всех областях общественной жизни, но противились требованию предоставить евреям права национального меньшинства. Они мотивировали это тем, что евреи не представляют собой особой нации, являясь интегральной частью населения тех стран, в которых они проживают. В противовес им делегаты еврейских общин Восточной и некоторых стран Центральной Европы, представители «Еврейского американского конгресса» и – в первую очередь – деятели Всемирной сионистской организации настаивали на признании за евреями прав национального меньшинства в каждой стране, где они составляют значительную часть населения. Это означало бы: 1) признание за ними права пользоваться языками иврит и идиш во всех сферах их культурно-общественной жизни; 2) предоставление еврейскому меньшинству автономии в области просвещения и в некоторых других областях внутренней культурной жизни; 3) предоставление им возможности соблюдать субботу как день отдыха, вместо воскресенья.

Некоторые делегаты, как, например, доктор И. Тон из Галиции и М. Усышкин из Украины, требовали также пропорционального представительства еврейского населения в правительственных органах в соответствии с их долей в населении страны. Для еврейского народа в целом они добивались права представительства в Лиге Наций, для выбора которого должен быть создан Всемирный еврейский конгресс.

В конце марта 1919 г. еврейские делегации из США и из Восточной и Центральной Европы организовались в «Комитет еврейских делегаций при мирной конференции» (Comity des Delegations Jives auras de la Conference de la Paid). Членам американской делегации удалось заручиться поддержкой некоторых дипломатов. Английская делегация настаивала на предоставлении еврейскому населению прав самоуправления.