– Нужно поторопиться, – сказал Оад и кивком указал на стенные часы. В самом скором времени придется везти Нево к судье, чтобы тот продлил срок содержания под стражей.

Но не это беспокоило Нахума. Судья, безусловно, пойдет ему навстречу.

Проблема была в том, что совсем скоро все материалы следствия станут доступны обвиняемому и – главное! – его адвокату. А как только выяснится вся правда об опознании, сделанном Ади Регев, его результаты отправятся в помойку – формальности не были соблюдены. И уже невозможно провести его заново. Впрочем… Он должен рискнуть. Есть шанс, что еще несколько допросов – и Нево сознается, а возможно, обнаружатся новые улики. Лишь бы только адвокат Нево не убедил того молчать как рыба.

Оад вручил Нахуму бумаги, которые должен будет подписать судья. Инспектор еще раз перечитал описание опознания и тяжело вздохнул. Этого недостаточно. Он должен продумать наперед все дальнейшие шаги.

Сделав решительное лицо, Нахум взялся переписывать отчет. Оад, заглянув ему через плечо, похлопал его по спине и вышел из комнаты.

Полиция задержала Нево, писал инспектор, поскольку отец изнасилованной девушки увидел, как мужчина, подходящий под описание, данное его дочерью, бродит ночью на улице, где она живет, и ведет себя подозрительно: прячется между машинами, наблюдает за идущей мимо женщиной. Ярон Регев позвонил в полицию, и на основании его информации Зив Нево был задержан. Опознание с участием пострадавшей еще не проводилось, писал он. Это одно из следственных действий, которые планируется осуществить утром в воскресенье. По причине субботы не было возможности организовать опознание должным образом.

Нахум перечитал написанное.

Он ведь не вчера родился и знает, что многие полицейские весьма вольно обращаются с фактами. Но сам он никогда этим не занимался. Так же как никогда не вводил ложные данные в программу «Компстат» ради продвижения по служебной лестнице. И никогда – до сегодняшнего дня – не подавал судье лживые отчеты. И вот до чего он теперь докатился! Пишет, что опознание не проводилось, хотя оно проводилось. И собирается провести еще одно, заведомо неправомерное, опознание. И все для того, чтобы парня признали виновным.

Что на него нашло?

Дело, конечно, не только в том, что Нахум уверен – Нево и есть насильник. У него и раньше бывали похожие случаи: преступник уже пойман, но из-за разных дурацких правил приходится идти на всяческие уловки. Однако ему никогда и в голову не приходило решиться, как сейчас, на настоящий подлог!

Значит, он тоже подвластен стремлению закрыть дело любой ценой и его беспокоит, что в последние годы он перестал подниматься по карьерной лестнице? Полиция – смысл его жизни. Он всего себя отдает работе. И его прямо-таки сжирает досада, когда он видит, как другие растут по службе и получают должности, которых он достоин по праву. Не стоит отрицать – из-за этого даже его позиции в семье как-то… ослабли. Женился Нахум довольно поздно. Красавцем он никогда не был, а тихий и серьезный характер мешал ему ухаживать за женщинами, да и их, вероятно, отпугивал. С Леей он познакомился, можно сказать, на службе: ее старший брат тоже работал в полиции, в отделе снабжения. Для жены Нахум всегда – всегда! – был высшим авторитетом. Такое положение устраивало его, и он полагал, что ее тоже. Но в последнее время, особенно когда его опять обошли с повышением, в их отношениях наметилась некая… трещинка, что ли. Лея начала ворчать, что Эли мало помогает по дому, и требовала, чтобы он занимался домашними делами, о которых он сроду знать не знал.

От невеселых мыслей у Нахума разболелась голова. Зачем он мучает себя всякими глупостями?

Инспектор перечитал отчет. Тут нет ничего личного.

Нево – насильник. Благодаря действиям Нахума будет предотвращено, возможно, не одно изнасилование. Это достойная цель.

Ярон Регев, не колеблясь ни минуты, заверил Эли Нахума, что тому нечего опасаться. Он и его дочь Ади не скажут ни слова о предыдущем опознании. Ярона удивил звонок Нахума и особенно неодобрительный тон полицейского. Ему и в голову не приходило, что он поступил неправильно. Он не собирался совершать противозаконные действия и создавать проблемы для полиции, а всего лишь хотел помочь своей дочери, спасти ее от тяжелых переживаний и сделал то, что сделал бы любой нормальный отец.

– Хотелось бы только, чтобы процедура не затянулась, – вот и все, что он сказал по поводу «законного» опознания, которое Нахум собирался провести.

Психолог, консультировавшая Ади, объяснила ее родителям, что в ходе реабилитации бывают как ремиссии, так и рецидивы, и не стоит в каждом поступке девушки усматривать признак улучшения или ухудшения состояния. И все же Ярон считает, что поимка насильника принесла Ади облегчение. Когда семья собралась пятничным вечером за ужином и Асаф, старший сын, рассказал смешной случай, произошедший на армейских сборах, она даже засмеялась вместе со всеми. Правда, жена Ярона, увидев, как дочь смеется, заплакала от избытка чувств, и тогда Ади тоже заплакала, а за ней и младшая дочь Михаль. Тут и у самого Ярона глаза увлажнились, но факт остается фактом: она смеялась.

Он сомневался, стоит ли рассказывать Ирит о разговоре с Нахумом. Вначале решил, что не надо посвящать в это жену, у нее сейчас и так много забот. Но в итоге все-таки решил рассказать, ища в жене союзницу.

Однако Ярона ждал сюрприз. Он знал, конечно, что Ирит не любит, по ее выражению, «пакости и полуправду», но был уверен, что в этом случае она посмотрит на ситуацию с его точки зрения. Ведь речь идет об их дочери, в конце концов.

– Ты предлагаешь ей соврать? – жестко спросила Ирит.

Ярон сразу понял, что совершил ошибку. Они женаты уже тридцать лет, и он должен был предвидеть, что фокус не пройдет.

– Ну ладно тебе, что ты… Зачем ты все драматизируешь? Это только если адвокат спросит. И никто не просит ее врать. Пожалуйста, не делай из мухи слона. – Он попытался свести ущерб к минимуму.

– Я этого не выношу, Ярон. Это плохо пахнет. Не хочу, чтобы вы врали. Думаю, ты должен позвонить этому Эли Нахуму и сказать, что, если вас спросят, вы скажете правду, – не отступала жена.

Ярон ненавидел эту резкую безапелляционность, которая вселялась в Ирит, когда она бывала уверена в своей правоте.

– Скажи, ты сама себя слышишь? – рассердился он. – Кому мы будем врать? Насильнику? Этому мошеннику, который представляет его интересы? Их ты защищаешь? А твою дочь кто защитит? Выходит, я один здесь о ней беспокоюсь!

– Все, что ты говоришь, – дешевая демагогия, и ты сам это знаешь. – Слова мужа, казалось, не возымели действия на Ирит. – Я беспокоюсь об Ади, как и ты, только не играю в тайного агента, устраивая слежку возле ее дома. Я не меньше тебя хочу, чтобы негодяй отправился в тюрьму. Только я хочу, чтобы все было сделано честно, чтобы Ади не участвовала во всяких грязных полицейских уловках. Она уже достаточно пострадала.

Ханжество жены взбесило Ярона. Он сочувствовал Нахуму. Уже много лет Ярон руководит предприятием, производящим электронные схемы. Пять лет назад акции его компании стали торговаться на бирже, и теперь у него под ногами мешается множество бездельников, не дающих спокойно работать: контролеры качества, офицеры безопасности, аудиторы, бухгалтеры, юристы, которые ничего не делают. Без этих нахлебников он работал бы гораздо быстрее и эффективнее. Иногда нужно выбрать путь напрямик, чтобы продвинуться и достичь действительно важной цели. Он тоже не раз так поступал. Такова жизнь.

Разговор с Ирит оказался ошибкой и напрасной тратой времени. Ярон поднялся с места.

– Мы еще не закончили. – Жена тоже встала, сделав преграждающий жест. – Мне кажется, необходимо поговорить с Ади, понять, что она об этом думает.

– Зачем еще говорить с Ади? – закричал он. – Ты с ума сошла? Ни в коем случае! Три недели я сидел около ее дома, пока наконец не поймал этого мерзавца. Я не дам тебе испортить все дело, Ирит. Он отправится в тюрьму и будет гнить там, он это заслужил, слышишь? Прибереги свои проповеди для защитников окружающей среды. Тут реальный мир. Я не позволю тебе все разрушить, не позволю ни с кем говорить. Слышишь меня, Ирит? Не вздумай мне все испортить!