Нево не отозвался. Нахум напрягся: неужели контакт потерян?

– Ладно, это все неважно. Послушай, я хочу помочь тебе. За свою жизнь я повидал много мерзавцев. У меня наметанный глаз; я вижу, кто мерзавец, а кто нет. Ты – нет. Я это сразу понял. Недаром ты служил в одном батальоне с моим братом. Для меня это лишнее доказательство, что я не ошибся и ты – хороший человек.

Нево посмотрел в глаза инспектору. Последние слова вернули с трудом завоеванное доверие, которое чуть было не исчезло, когда Нахум заговорил про бывшую жену и ту девчонку с работы. Может, Нево до сих пор влюблен в одну из них, пронеслось в голове у Нахума. Может, из-за этого он и натворил глупостей?

– Я не пудрю тебе мозги, Нево. То, что ты сделал, очень плохо. За это положено много лет тюрьмы. Но если ты поделишься со мной, если расскажешь мне, что именно произошло и почему, я постараюсь помочь тебе. Я полицейский со стажем, мое слово имеет вес, и, если я кому-то хочу помочь, ему это идет на пользу. Если ты пойдешь на сотрудничество, я отправлюсь в прокуратуру и замолвлю за тебя словечко. Это будет непросто. В прокуратуре работают сплошь женщины. В таких делах они требуют максимального наказания, а суд потом идет у них на поводу.

Он заметил, что Нево опять напрягся. Похоже, это верный способ общения с ним: немного подольститься, а затем напугать.

– Ты только не подведи меня, парень, – продолжал Нахум политику кнута и пряника. – Будь честен со мной и расскажи все как было, а я помогу тебе. Мой брат всегда говорил, что армейские друзья для него как семья. Может, тебе покажется странным, но, помогая тебе, я вроде как выполняю его завещание. Но ты должен доверять мне. Ты ведь доверяешь мне, а?

Зив кивнул.

– Тогда давай поговорим немного про Ади Регев, – сказал Нахум и в очередной раз наполнил стаканчик водой. По своему опыту он знал, насколько важно очеловечить жертву в глазах преступника, дать ей имя, придать индивидуальность.

Нево посмотрел на него с удивлением.

– Да, – подтвердил Нахум, – это ее имя. Ты ведь не знал, как ее зовут, верно?

Нево сунул руку в волосы, окончательно их взъерошив.

– Ты ведь не знаком с ней, верно? – продолжал Нахум, сосредоточив взгляд на подозреваемом. Наступил ответственный момент: речь зашла о самом преступлении. Тут обычно идешь как по тонкому льду. Одна ошибка – и все тщательно возведенное строение может рухнуть.

Нево молчал. Нельзя его торопить, нельзя терять терпение.

– Если ты был знаком с ней, то твоя ситуация гораздо хуже. Но вы ведь не были знакомы, правда? – деликатно спросил Нахум после длительной паузы.

Нево отрицательно помотал головой.

Еще один этап пройден успешно. Не попросить ли сейчас парня подписаться под признанием? Нет, слишком рано. Он, несомненно, на верном пути. Вопрос только в том, в какую сторону двигаться дальше.

– С ней все в порядке, с этой Ади? – вдруг прервал Нево ход мысли инспектора.

Эли Нахум, сбитый с толку, уставился на Нево. Такого вопроса он не ожидал. Раскаяние в содеянном? Или это такая игра? А вдруг вся их предыдущая беседа – лишь хорошо разыгранное представление? Насильники обычно неплохие лгуны и манипуляторы. Может, парень смеется над ним?

– Да, она в порядке, ей лучше, – решил Нахум продолжить свою линию.

– Отлично, я рад это слышать, – выпалил Нево, и на его лице проступило облегчение.

Эли сохранял протокольный вид, но внутри у него бушевала буря. Что, черт побери, здесь происходит? С чего это он задает подобный вопрос? Откуда вдруг сочувствие к жертве после жестокого изнасилования?

– Знаешь, я могу поговорить с ней, – успокаивающе проговорил инспектор, – попросить, чтобы она простила тебя, рассказать ей, что ты раскаиваешься… Суд это обязательно учтет…

– Спасибо… – пробормотал Нево, и на лице его появилось подобие улыбки. Эли мог бы поклясться – в этой улыбке не было ни капли злобы или цинизма.

– Что бы ты хотел ей передать? – спросил он.

– Скажи ей, что я сожалею, если я ее задел… что я не нарочно…

– Положись на меня, – мягко ответил Нахум.

Он вынул из папки лист бумаги и ручку и положил перед Нево. Парень созрел. Пришло время объявить шах и мат.

Нево озадаченно посмотрел на инспектора.

– Чтобы я мог помочь тебе, нужно подробно описать все, что произошло, понимаешь? – Нахум не отрывал взгляда от Нево.

Нево уставился в пластиковый стаканчик, чтобы не встречаться глазами со следователем, и опорожнил его, с трудом глотая пересохшим горлом.

– Конечно, это нелегко… конечно, тебе страшно… – Нахум склонился к подозреваемому, пытаясь поймать его взгляд, чтобы создать ощущение близости. – Но только так можно будет все закончить… Только так я смогу помочь тебе, а я хочу помочь тебе, Нево.

Эли подумал, не сказать ли что-нибудь о покойных родителях Нево, сыграть роль отца, но решил пока этого не делать. Парень и так уже почти готов. Слишком сильный нажим может все испортить.

Глаза Нево наполнились слезами.

Нахум глубоко вздохнул. Он опасался напрасно. Нево не разыгрывает сцену. Он в самом деле раскаивается. В полицейской работе бывает немало сюрпризов, и Нево – поистине большой сюрприз. Удивительно не только раскаяние, но и то, как быстро он к нему пришел.

– Я понимаю, – кивнул Нево, – я понимаю…

– Напиши все, опиши, как ты изнасиловал Ади Регев… – И Эли Нахум придвинул к подозреваемому бумагу.

– Изнасиловал?! – Зиву на миг показалось, что он ослышался, что от усталости ему уже мерещится лишнее. При чем тут изнасилование?

– Неважно, «изнасилование» – это юридический термин. Опиши ситуацию своими словами. Ты не обязан использовать это слово, если оно тебе неприятно, – дружелюбно посоветовал Нахум.

Нево потрясенно молчал. Нет, он не ошибся. Все это время Нахум говорил про изнасилованную девушку, а он этого не понял. Они ищут насильника. Насильника!

Зив Нево глубоко вздохнул. Так значит, его арест был просто ошибкой! Он связан не с Мешуламом и не с тем, что он делал вчера ночью, а с каким-то насильником. От радости он чуть не вскочил и не расцеловал Нахума.

– Почему ты не пишешь? – спросил его Нахум.

– Да ты не понимаешь!.. Произошла ошибка. Я не насильник. Я никого не насиловал. Вы ошибаетесь. Это кто-то другой, не я. Я в жизни не сделал бы ничего подобного! – Теперь Нево говорил быстро, связно, уверенно. Подумать только, еще немного, и он рассказал бы всю правду о Мешуламе, о том, что он делал ночью в Северном Тель-Авиве. Как же ему повезло! Как повезло!

Нахум молчал.

– Ты меня, пожалуйста, извини. Я тебя не так понял. Какое еще изнасилование? Клянусь тебе своей жизнью, жизнью своего сына, всем самым дорогим – я не насильник, – продолжал Нево столь же энергично.

Лицо Нахума застыло.

Наверно, до него никак не дойдет, что он ошибся, подумал Зив Нево.

– Вижу, ты решил поиграть со мной, – неторопливо заговорил Нахум. – Хорошо, ты не насильник. Я верю тебе, ты оказался здесь совершенно случайно.

Зив старался понять, иронизирует инспектор или говорит серьезно.

– Если ты не насиловал Ади Регев, то что ты делал вчера ночью в Северном Тель-Авиве? И о чем тогда мы с тобой говорили до сих пор? Не о преступлении, которое ты совершил? Не о жертве? Давай-ка объясни мне, Нево, и начнем с того, что ты делал вчера ночью!.. – К концу фразы Нахум перешел почти на крик.

Зив ощущал себя воздушным шариком, из которого выпустили воздух. Его радость оказалась преждевременной. Ведь расскажи он о том, что делал вчера ночью, и пуля в голову ему обеспечена.

– Я жду, Нево. Я весь внимание. Говори, я слушаю… – Нахум скрестил руки на груди и откинулся на стуле.

Черт, что же сказать? Как ответить на эти вопросы? Изнасилование – какой пустяк! Нахум даже отдаленно не представляет, в каком бездонном болоте завяз Нево, как сильно он запутался!

– Я тебе объясню кое-что, Нево, – прервал молчание Нахум. – Дело против тебя верное. Мне достаточно того, что ты уже сказал об Ади Регев, твоих извинений и раскаяния. Я вообще не обязан сидеть тут весь день напролет и разговоры с тобой разговаривать. Могу пойти домой, к семье, покататься с сыном на велосипедах, как обещал ему. Свою работу я сделал. Напишешь ты признание или нет, меня не интересует. Но я, в отличие от тебя, не играю в игры. Я был честен, когда сказал, что хочу помочь тебе. Так что теперь сам решай, хочешь ли ты провести ближайшие двадцать лет за решеткой. Давай, пиши про изнасилование, про нож, про все…