– Так, может, их и не было потому, что нас много? Нападать на небольшую группу путешествующих и на целый санный поезд – большая разница. Разве нет?

– А для этого целый день сидеть на морозе в засаде, – хмыкнул Калинин. – Да еще серьезно рисковать своей шкурой. Граница недалеко, тут порою проезжают драгунские разъезды. А за разбой мигом в кандалы и на каторжные работы. Если же с душегубством, то можно и на плаху. Тут с этим строго. Государь сам следит, чтобы был порядок.

Конечно, где-то внутри страны разбой имелся. То тут, то там объявлялась какая-то шайка, нападала на проезжих, однако в центральных областях с вольницей было покончено. Крепкая власть любит порядок. Сегодня позволь подданным грабить других подданных, а до чего дойдет завтра?

Но попутчик все никак не верил. Как многим, огромная и живущая по собственным законам страна казалась ему воплощением дикости. Словно прочие страны представляли собой нечто цивилизованное. Вот уж где привычка вешать все с больной головы на здоровую!

Кстати, чем законы Российской империи хуже законов прочих стран? Разве что своей относительной мягкостью. Хотя Петр с завидным упрямством старается приблизиться к европейским нормам жестокостей. Больше казней, больше преступлений, которые эти казни влекут… Однако на практике нехватка рабочих рук так велика, что за большинство преступлений полагается лишь каторга.

Главное, сказки рассказывают и охотно в них верят, а сами прут в Россию в надежде урвать некую толику денег!

Но много и других, с радостью отправляющихся сюда, словно на новую родину, и желающих осесть на пустующих землях или заняться каким-то конкретным делом. И уж поселенцы ни во что плохое не верят. Иначе хрен бы соглашались на переезд!

– Государь не может поспеть везде, – с толикой рассчитанного сомнения вымолвил попутчик.

– Не его дело ловить преступников. На то подданные имеются. Которые прекрасно справляются с порученным делом. Дело императора – отвечать за страну перед Богом.

– Скажите, а вообще вести в России дела иностранному подданному можно?

– Почему нет? Чужих купцов у нас всегда хватает. А уж после Северной войны их количество настолько увеличилось… Раньше надо было добираться до Архангельска, а это север. Теперь проблемы решены. Всю навигацию суда в портах толпятся. И в Санкт-Петербурге, и в Ревеле, и в иных помельче… Плати положенные пошлины в казну, и все.

– А если заниматься не только торговлей? Скажем, основать мануфактуру можно? Или иное дело?

– Не знаю. Пока вроде никто не пробовал.

Это было правдой. Старые партнеры в торговле, британцы и голландцы, предпочитали покупать сырье и уж ни в коем случае не добывать его самим. Теперь и они, и купцы из иных стран брали готовые изделия.

Да и где взять на те мануфактуры работников, когда на многих фабриках трудятся причисленные к ним крепостные? Свободных людей практически нет. Все расписаны по сословиям, все заняты делами… Это Флейшман изначально выправил работникам вольные – тем, разумеется, которые раньше относились к крестьянскому сословию. Но с его заводов людей было не сманить. От добра никто нового искать не станет.

Запрещающих законов не имелось. Просто не было прецедентов.

– А все-таки? Вы же там живете, должны знать или слышать?

– Я же говорю: никто пока не пробовал. Мастеров на заводах и верфях хватает, многим интересно поработать в России, а вот владельцы все свои. Или предприятия вообще государственные. Попробуйте. Вдруг удастся уговорить кого-то из окружения Петра, а то и его самого. Но смотря что вы собираетесь делать.

– Потому и еду, что хотелось бы узнать, что можно?

У попутчика была манера отвечать на вопрос вопросом. Очень уж много вопросительных интонаций и к месту, и не к месту.

– А вам самому все равно? – Калинину вспомнилось будущее, когда дела определялись не складом личности и не интересами, а исключительно возможностью быстро получить прибыль. А что для этого делать, никого особо не волновало. Хоть петь, хоть плясать, а главным образом торговать любой ерундой, лишь бы ее брали. – Для производства надо разбираться не только в нуждах рынка, но и в технологиях. Или изначально иметь на примете хороших мастеров. Иначе кто возьмет сделанное?

– Наши мысли совпадают! Но прежде чем искать мастеров, надо точно решить, что будешь изготавливать. Разве не так?

– Мне кажется, вообще-то наоборот. Вы же не скажете: хочу основать мануфактуру, а в ответ на закономерный вопрос, какую именно, спросите, какую надо? Пошлют вас тогда далеко и надолго. Вы же идею предложить обязаны, а не услуги непонятно в чем.

– Тогда, может, вы подскажете, что выгодно сейчас производить в России?

– Лучше всего – что-нибудь новое. Как Флейшман. А так – что угодно. Мануфактур в стране не так много. Потребность в товарах на внутреннем рынке тоже не очень большая. Крестьяне все изготавливают сами. Покупаются лишь всякие конные грабли и сеялки, но опять-таки помещиками и у Флейшмана. В городах… Мебель, может быть. Ткань. Если ориентироваться на обычных людей, а не государство. Не знаю. Я в основном продаю произведенное в России, но в Европе. С внутренним рынком дел фактически не имею. И потом, все же зависит от вкладываемых средств.

– Средства практически не ограничены. А вот скажите, реально ли получить концессию на добычу чего-то полезного: Металла, еще чего-нибудь?

– Нереально, – отрезал Калинин.

Если бы Петр с какого-то бодуна попытался бы согласиться, Аркадий бы немедленно сообщил Командору и Флейшману. Чтобы деньги уплывали из страны… Но надо отдать должное русскому самодержцу, к финансам он относился строго. Все греб в казну, и никаких подачек иностранцам не давал. Если не считать откупа на табачную торговлю и еще некоторые вещи из тех, что в России не произрастали. Как не торговал русскими солдатами, что не раз предлагалось разными европейскими дворами, и вообще никогда не отстаивал чужие интересы, если это не приносило пользы родной стране.

Но неограниченные средства – интересно. Чьи же интересы представляет попутчик? Сам он впечатления чрезмерно богатого не производит. Нынешние олигархи большей частью народ титулованный, соответственно, путешествуют с громадной свитой. Не иначе посланец кого-то могущественного. Не человека, так клана. Но чей? Если по виду, то явный соотечественник Юрки. Пусть они пока не в чести, определенные капиталы уже скоплены, и рано или поздно неизбежен выход на международную арену. Где – явный, где – тайный. Пока им очень мешает сословный характер общества, однако долго ли до провозглашения привлекательного и насквозь лживого лозунга: «Свобода, равенство, братство»?

Кого же он везет с собой? Надо будет немедленно по прибытии сообщить кому следует, чтобы проследили на всякий случай.

По роду деятельности Калинин немало общался с европейцами и был свободен от иллюзий. Простому народу было все равно, что происходит вдали. Кроме тех, кто желал начать новую жизнь в далекой стране. Часть образованного общества тоже стремилась туда, видя там поле приложения сил. Но в верхах очень многим не нравилось внезапное возвышение еще одной империи. Пусть даже оттуда приходили неведомые прежде товары или благодаря тому. Расклад сил на международной арене изменился, и понятно, что подобное не устраивало многих. В основную политику Россия практически не вмешивалась, во всякие разделы испанского наследства, интересы Петра концентрировались вокруг собственного государства, а прочие его интересовали лишь с точки зрения дружественности или враждебности, однако мало ли?

Ладно. Будет Питер, пусть там разбираются.

– Это император делает зря, – продолжал между тем попутчик. – Какая разница, кто по национальности владелец? Важно, чтобы делал дело.

– По национальности – не важно. У нас хватает всяких. Но есть ведь подданство. И еще – вероисповедание. Россия – православная страна.

– Нет у вас еще должного просвещения, – вздохнул попутчик. – Разве вера – главное? Был бы человек, разве нет?