Оставалось завидовать тем, кто в данный момент находился далеко. Жене Кротких, Калинину… И я завидовал. Довольно черной завистью, и даже хмель не влиял на это нехорошее чувство.

Тут все и произошло. Взмыленный офицер, вступивший в пиршественный зал, остался незамеченным подвыпившим большинством. Мало ли кто в каком виде пребывал в данный момент? Играла музыка, весело отплясывали пары, столы ломились не только от выпивки, но и от закуски. Кто-то из слабых уже лежал лицом в тарелке. У остальных уже приятно расплывалось перед глазами. Одним человеком в залах больше, одним – меньше – да кто заметит? Разве что Петр, объявляющийся то тут, то там. Но император как раз удалился в какое-то другое помещение вместе с новой пассией, которая в нашей привычной истории стала его женой, и офицеру пришлось вертеть головой, высматривая самодержца.

Разумеется, курьер мог появиться с любым известием. Например, что в Таганрог не поставлены вовремя канаты для такелажа. Или что завод в Туле досрочно изготовил партию ружей. Но мне почему-то показалось, что у нас возникли реальные проблемы.

– Сергей, посмотри. Кажется, что-то будет.

– Думаешь? – хмельной Командор покосился на фельдъегеря. – Ерунда. Все равно засиделись без дела. Хотя что может быть серьезного? Турция войну объявит? Больше вроде некому.

– Не знаю. Но кажется. Что-то будет. Или есть.

– Да ну!

Предчувствие меня не обмануло. Нас позвали к Петру практически сразу.

Царь выглядел так, словно не пил вместе со всеми. Или он протрезвел от известия? Скавронской рядом тоже не было.

– На Дону бунт. Часть казаков выступила за возвращение им соляных промыслов. Прогнали солдат, а когда случившийся там Долгорукий попытался подавить бунт, изрубили его команду.

Лицо Петра передернулось в нервном тике.

– Полторы сотни солдат при офицерах!

Если подумать, не слишком много. Да только теперь пути назад бунтовщикам не было. Им теперь едино жизнь кончать. На плахе ли, в бою… Покричать да погонять кого, особой кары можно не дождаться. Если, конечно, повезет. Но уничтожение роты с лишним – тут поневоле надо показать казачкам: ребята, так делать нельзя!

– Кто во главе?

– Кондратий Булавин.

Блин!!! Проходили же когда-то! Главное: Мазепу нейтрализовали, не дали ему изменить, а про Булавина забыли. Плохо историю учили. Да и думали: не повторится. Не гробить же человека лишь потому, что в иной реальности он что-то натворил! Но на что он надеялся, поднимая бунт? Там хоть война еще шла, а тут мирные дни. Армия свободна, и против нее Дону ни за что не устоять. Даже если бы все казачество присоединилось к бунтовщикам. Не присоединится. Там тоже всяких групп хватает. Кто-то потерял на соляных промыслах или выдаче беглых, кто-то – нет. Кто-то вообще с нами в походы ходил.

– Сколько с ним? – это уже Командор.

– Не знаю! – огрызнулся Петр. – Подавить! Немедленно! Возьмешься?

Насчет подавить он был прав. Любой мятеж необходимо уничтожать в зародыше, пока он не разросся и не породил дополнительных проблем. Тут как с пожаром. Маленький неопасен, но избави Бог не принять вовремя мер!

– Нет, государь, – твердо отказался Командор.

– Почему? Да ты что?

– Посуди сам, Петр Алексеевич, – Сергей был спокоен как пресловутый танк. – Если я туда направлюсь, в Европе сразу заговорят: плохо дело, раз фельдмаршала послать пришлось. Недоброжелателей у нас хватает. Много чести Булавину, и врагам радость.

– А он прав, – заявил Меншиков.

Был новоявленный князь порядком во хмелю, однако способность мыслить не потерял. Можно говорить про сподвижника Петра что угодно, однако ума у него не отнять. Как и недюжинной смелости и талантов в самых различных областях.

– Прав, – неожиданно согласился царь. Он вообще быстро менял гнев на милость. – В самом деле, целого фельдмаршала против них посылать… Обойдутся! Пошлем полк с Васькой Долгоруким. Он за брата так отомстит! Никому мало не покажется!

– Полка мало, – опять возразил Командор. – Там степь кругом, казачки ее как свой двор знают. Начнут бегать от станицы к станице. Придется их полгода ловить. Надо сразу весь район оцепить, воззвание к Дону выпустить. На Украину кого-нибудь невзначай выдвинуть, к Поволжью. Булавин тот теперь наверняка союзников искать станет да воду мутить.

Ох, не мог Сергей забыть про Мазепу! Пусть в этой реальности изменить ему мы не дали, но вдруг теперь решится?

– Надо как-нибудь проверить, не замешаны ли наши соседи? Или кто еще дальше, – вставил и я.

– Какие? – подозрительно спросил Петр.

– А хрен его знает! – я хорошо помнил, что за любой смутой на Руси рано или поздно обнаруживались зарубежные уши. – Поляки, немцы, турки, да хоть те же англичане. В политике друзей не бывает.

– Ну ты загнул! – не поверил Петр.

Он никак не мог отказаться от своей любви к Западу.

– Все может быть, – философски изрек Кабанов. – Не сами, разумеется, но через подставных лиц деньжат подкинуть или там поддержку пообещать. Не дурак же Булавин, должен понимать: на Дону одного мы его задавим. Разве что в Польшу или Турцию прорываться.

– Пожалуй, – согласился я. – Англии по большому счету сейчас не до того. Они который год с Францией воюют. Да и неоткуда им взять эмиссаров в тех краях. Французам то же самое. Скорее всего, поляки или турки. Они поближе. Но не исключил бы и немцев. Сколько подданных сюда перебралось? Вполне может быть, что кто-нибудь из курфюрстов и герцогов решил нам отомстить, а заодно своих напугать. Мол, там неспокойно, казаки людей режут. Куда вы, горемычные, собрались? Не факт, но проверить надо.

Только как? Мы старались наладить разведку и кое-где даже преуспели в этом, оплачивая агентов из своего кармана. Верность государству еще не вошла в моду, больше служили королю, а то и вообще не служили. Да и не совсем измена. Просто получение некоторых сумм в обмен на всякие сплетни и сведения. Падких на деньги людей всегда хватало.

– Как поляки не знаю, у них каждый ясновельможный пан себе голова, а вот турки – весьма вероятно, – задумчиво протянул Командор. – Они в Диване обязаны понимать, что наше столкновение – лишь вопрос времени. Да и насчет германских княжеств мысль интересная. Наверное, придется мне прокатиться по югу. Проинспектировать войска, погонять их хорошенько, на флот посмотреть… Наверняка распустились без отеческого пригляда вдалеке от столицы…

Кабанов уехал на следующий день. Не прямо с утра, насколько понимаю, подъем был у него не слишком легким после возлияния. Еще хорошо – закончившегося с приездом фельдъегеря. Если как любит Петр – до победы, тогда хоть три дня не вставай.

Само восстание нас в узком кругу особо не встревожило. До уровня пугачевщины оно не поднималось. Так, мятеж части казаков, пока еще помнивших былые вольности. Месяц ли, три, но бунт будет подавлен. Третий путь, о котором так любила одно время трындеть пресса в наши времена, на самом деле тупиковый. Логика развития поневоле заставляет крепить централизованное государство. А при наших расстояниях и менталитете любая демократия является помехой. Вон соседи из Речи Посполитой все упорно пытаются сохранить диковинную помесь монархии с республикой. Каждый пан на Сейме имеет право кричать: «Не позволим!» И не только может – вовсю пользуется своим правом. А в итоге – ни один закон не может быть принят. Они ведь даже регулярную армию создать не смогли. Зато исчезли с карты мира на полтора века. Ладно, исчезнут. Но неизбежно и неотвратимо с подобными играми.

Содействовать гибели Польши нам не было резона. Ну, в крайнем случае забрать белорусские земли, где местным живется под панами отнюдь не сладко. Кусочек Украины, понятно, не бендеровский. А остальное нам ни к чему. И все не сейчас, тут бы освоить имеющиеся территории. Ну, не без того, чтобы застолбить некоторые бесхозные в расчете на будущее, разумеется.

Исторический процесс не оставил индейцам шанса. Уровень технического и государственного развития у Европы настолько выше, что вопрос полного захвата американского континента теперь лишь вопрос времени. Сильный всегда поглотит слабого. Людская природа неизменна, и ничего с ней не сделать. Но в нашем случае аборигенам повезет. Их хотя бы не будут поголовно уничтожать. На территории России народы не исчезали. Сыграл роль русский менталитет с его готовностью понять других и беззлобностью. А кроме того – наше относительное малолюдство по сравнению с бескрайними просторами. Тут каждый человек на счету, и нет особой разницы, по каким обычаям он строит жизнь, если последние не несут угрозы всем прочим. Понятно, в противном случае ответы будут соответствующими. Опять до определенного предела.