Троими? Он снова посмотрел на них, заметив только двоих. Старшего, вероятно, командира, с ними не было. Возможно, он ушел на другой борт лодки, подумал он, прикидывая, что будет делать. Не торопись, сказал он сам себе. Чего-чего, а времени у тебя сейчас более чем достаточно. Все время в мире…

Карпов не стал терять времени, снова выведя корабль в море к большому огорчению экипажа. Они надеялись получить увольнительную в город, но капитан счел, что пока это будет слишком опасно, и Роденко с ним согласился.

— Мы явили собой нечто совершенно неведомое, удивительное и новое. На этой неделе они будут пытаться получить о нас новости из Петербурга, а я, тем временем, намерен обеспечить несколько заголовков. Как только мы установим здесь господство, у экипажа будет более чем достаточно времени на берегу. Но пока что у нас есть неотложные дела.

Они вышли из гавани, видя, что многие провожают корабль на причалах, махая вслед. Карпов приказал дать ответ корабельной сиреной. Вскоре они прошли острова и вышли в Японское море. Он приказал занять курс к Сангарскому проливу, намереваясь пройти прямым маршрутам к основным японским портам вблизи Токио. Прошло немного времени прежде, чем они встретили коммерческий транспорт, следовавший в Японское море.

Карпов шагал по рубке, время от времени останавливаясь, чтобы взглянуть на объект в бинокль. Это оказались два далеких парохода. Они давно обнаружили эти корабли на радаре — те совершали крутой разворот от побережья Японии к Сангарскому проливу между островами Хонсю и Хоккайдо. «Киров» приближался с запада, от Владивостока.

Занятно, подумал он. Я рассчитывал войти в бухту Сагами в 1945 году и заложить прочные основы будущего России. Теперь я войдут туда в 1908, и на этот раз американцы ничем не смогут возразить. Море принадлежит мне! Я единственная реальная сила в этих водах. Ни один корабль не сможет показаться на горизонте так, чтобы я об этом не знал, и ничто не сможет мне помешать. Я буду идти туда, куда мне нужно и делать то, что сочту нужным. Теперь я настоящий царь этих морей, и пришло время издать мой первый указ.

Он оповестил экипаж, что требуется человек, знающий японский. Таковых оказалось трое, и вскоре в рубку прибыл Чеков, молодой мичман ракетно-артиллерийской боевой части. Он расположился рядом с Николиным, надел гарнитуру и принялся пояснять более опытному офицеру связи, как все это устроено. У них не было возможности установить голосовую связь с большинством кораблей этого времени, особенно с такими старыми пароходами. Вместо этого сообщения будут передаваться в международной азбуке Морзе.

— Николин, — повернулся Карпов к «связистам». — Запросить корабли о грузе и пункте назначения.

— Так точно, товарищ капитан.

Николин начал отправлять сообщение международной азбукой Морзе, но Чеков предупредил его, что японцы использовали специальную кодировку Вабуна, позволяющую передавать иероглифы Каны через их примерные эквиваленты среди латинских букв. На случай, если ответ придет в той же кодировке, Чеков должен был помочь в переводе.

Для надежности, Николин передал префикс «тире, две точки, три тире», указывающий использование кодировки Вабуна. Он записал ответ, и Чеков медленно перевел.

— О-ха-ю-го-за-и-ма-зу, — прочитал он, наконец. — Они говорят «доброе утро», товарищ капитан.

— Отлично, а теперь запросите ответ на наши вопросы, и побыстрее.

Пошли долгие секунды, пока Чеков составлял сообщение, а затем Николин отправил его по беспроводному телеграфу.

— Отвечают, что они «Тацу-Мару». Позади от них «Канто-Мару». Следуют в Далянь с грузом риса и сои, товарищ капитан.

— Далянь? Разве это не на побережье Желтого моря? — Карпов подошел к тактическому планшету и отметил точку, находящуюся в непосредственной близости к северу от Порт-Артура. — Итак, это корабли снабжения, следующие на территории, недавно захваченные японцами, но ранее контролировавшиеся Россией. Весьма небезынтересно. Передайте им приказ изменить курс и следовать в ближайший японский порт. С сегодняшнего дня японским кораблям запрещается вход в Желтое море.

Николин посмотрел на капитана широко раскрытыми глазами, но немедленно начал составлять сообщение вместе с Чековым. Через некоторое время они получили ответ.

— Они хотят знать, кто мы такие, товарищ капитан. — Николин поправил гарнитуру, несколько нервничая, потому что весьма точно понимал, к чему все идет.

— Российский линейный крейсер «Киров». Сообщение отправьте на международной азбуке Морзе и потребуйте ответа.

Опять последовала очень долгая пауза, после чего Николин услышал, что корабль также сообщил всем береговым станциям о контакте с российским кораблем.

Теперь они нас видят, подумал Карпов. Отлично… Пусть разглядят получше. Он даже приказал изменить курс на несколько градусов вправо, чтобы показать японцам профиль корабля во всей красе. Николин доложил, что японцы передали на берег: «Крупный корабль. Российский флаг. Военный».

— И? — Спросил Карпов с явным нетерпением. — Что они ответили?

— Молчат, товарищ капитан.

Карпов видел, как пароход выполнил поворот, уходя подальше от «Кирова», и все же явно направляясь в японское море.

— Передайте им приказ немедленно изменить курс на 90 и вернутся в японский порт.

Даже после того, как Николин отправил приказ, Чеков расшифровал принятый в ответ сигнал в кодировке Кана, несмотря на приказ Карпова. Они приняли всего четыре слова, которые Чеков перевел как «со-йо-на-ра».

— Ответили «до свидания». И все.

Карпов посмотрел на него с легким волнением.

— И все?

— Так точно, товарищ капитан.

— Значит, переходим к более убедительным аргументам, — сказал Карпов, на этот раз обращаясь к Самсонову.

— АК-100 к стрельбе. — Коротко сказал он.

— Так точно, — ответил Самсонов. — Орудие к стрельбе готово!

Карпов проследил, как носовая башня быстро развернулась, направив ствол орудия на пароход. Она была перемещена прямо на нос корабля сразу за форштевнем корабля при модернизации «Кирова», дабы обеспечить установку более крупной сдвоенной 152-мм артиллерийской установки за пусковыми установками противокорабельных ракет. Это была одноорудийная 100-мм установка с длиной ствола 60 калибров, сохранившаяся от изначального «Кирова»[39]. Глядя на энергично повернувшуюся башню, Карпов поймал мимолетную мысль, что это могут быть первые выстрелы войны, которая изменит всю будущую историю, его личной войны против самой истории, призванной исправить ошибки многих стран, ставших на пути российским амбиций и восстановление законного положения его страны здесь, на Тихом океане и во всем мире. Все изменится в тот момент, когда он отдаст приказ открыть огонь.

Внезапно к голову пришли воспоминания о моменте на набережной во Владивостоке, когда адмирала Вольского срочно вызвали в штаб после получения известий о том, что китайцы и японцы вступили в бой у островов Дяоютай.

«Делайте то, что должны, — сказал ему адмирал. — Но мы оба понимаем, что на кону стоит больше, чем судьба корабля, большее, чем наши собственные жизни. Мы единственные, Карпов, кто знает, что происходит, и судьба никогда не простит нас, если мы подведем ее».

Он словно мог видеть глаза адмирала, медленно снявшего командирский ключ и отдавший его ему — тот самый ключ, что стал предметом раздора между ними в Северной Атлантике. Вольский передал ему нечто большее, чем силу и ответственность, образом которых являлся этот ключ. Он передал ему надежду на будущее, битву за которое они надеялись выиграть вместе.