— Я намерен показать вам запись камеры наблюдения, сделанную на мостике «Кирова», — спокойно сказал он. — Да, я знаю, что подобные вещи можно создать в Голливуде, но поверьте мне, мы вышли в море не с намерением снимать художественное кино. Вы оба увидите формат записи, так как, несомненно, видели много подобных видеожурналов за годы службы. Итак, то, что вы увидите, было снято в теплый летний день… 1942 года. — Это была одна из записей, которые они скрыли перед прибытием Капустина.
Он нажал кнопку, и экран ожил. Камера вела запись с борта корабля, и было видно, что «Киров» двигался на высокой скорости. Затем раздался свист падающих снарядов, и они увидели, как из моря вылетел гейзер воды. Раздался голос адмирала Вольского, который оба узнали безошибочно.
— Атаковать воздушные цели! Огонь по усмотрению!
— Товарищ адмирал! Цели не берутся на сопровождение!
— Никакие?
— Нет параметров, товарищ адмирал!
— Что это, Федоров? — Раздался голос Карпова.
— Пикирующие бомбардировщики «Аити» D3A1! Высокий угол атаки. Подходят на высоте десять-пятнадцать тысяч метров[118]. Прямо над нами».
Они услышали, как вой пикирующих бомбардировщиков становился все громче, а затем взорвалась вторая бомба. На камере был отчетливо виден гневный гейзер морской воды, взлетевший не более чем в пятидесяти метрах от борта.
Снова раздался голос Карпова, твердый и четкий.
— Рулевой, полная боевая вперед! Самсонов, «Каштаны» к бою! Большой угол возвышения. Зона цели плюс-минус десять от зенита, все системы к бою. Ракетный залп по ИК-каналу!
— Так точно, товарищ капитан!
Последовавшие действия были сняты камерами «Ротанов», и когда зенитные комплексы самообороны «Каштан» подняли «руки» вверх, Карпов заметил, что оба офицера смотрят, словно зачарованные. Ракеты умчались ввысь на столбах белого дыма. Еще одна бомба упала прямо перед кораблем, и над его носом взвился громадный гейзер. Они заметили, как «Киров» тяжело закачался от ударной волны, резко прорезая бурлящее море.
— Самсонов! Зенитные орудия в автоматический режим! Живо!
Они услышали над какофонией шума рык орудий системы Гатлинга. «Каштаны» выпустили тысячи 30-мм снарядов, изрыгая огромные струи пламени из толстых стволов.
Ельцин раскрыл рот от удивления, наблюдая за происходящим. Это были не учебные стрельбы, это не было похоже ни на что, что он видел ранее. Это было захватывающее, напряженное и беспощадное сражение, которое знали очень немногие офицеры флота… И оно было совершенно реальным. Они почти могли ощущать запах дыма и жар боя. Камера дико закачалась, и они услышали оглушительный взрыв. Карпов нажал кнопку на пульте и остановил запись.
— Это были кадры боя, случившегося у побережья Австралии вскоре после того, как мы переместились во времени в 1942 год. Мы были не готовы к бою, поскольку перемещение нарушило работу систем, как и в нашем случае. Да, дело не только в вулканическом пепле. Сдвиг во времени вызывает кратковременное нарушение работы систем дальнего обнаружения. Именно поэтому самолеты смогли оказаться прямо над нами, тогда как мы даже не знали о них. В противном случае, мы разорвали бы их на части раньше, чем если бы они сумели приблизиться. Ах да… Это были японские палубные пикирующие бомбардировщики, ранее упомянутые в записи. Как вы видели, мне пришлось принять командование и отразить атаку с помощью комплексов «Каштан».
Он снова включил запись. Раздался голос адмирала Вольского.
— Карпов?
— Да, товарищ адмирал?
— Подойдите, прошу вас… Товарищ Карпов, я дал Самсонову приказ атаковать эти самолеты и вести огонь по усмотрению.
— Так точно, товарищ адмирал, но я счел…
— Минуту, товарищ капитан-лейтенант… Вы вмешались в критический момент, нарушив мой устный приказ, и тем самым спасли корабль. Мои приказы были нечетки. Я не указал конкретных систем вооружения, однако капитан Карпов оперативно оценил ситуацию и выбрал единственный комплекс, который мог нанести врагу урон при такой конфигурации атаки, и тем самым спас корабль. Я давно полагал, что капитан Карпов является одним из лучших боевых командиров флота.
Запись закончилась, Карпов сложил руки, внимательно посмотрев на остальных капитанов.
— Этот взрыв, который вы могли слышать на записи, был вызван бомбой, сброшенной одним из самолетов и попавшей в кормовую цитадель. Ущерб оказался серьезен, и мы сможем показать вам это после десерта.
Золкин обратил внимание, что Капров выключил запись на том моменте, когда адмирал хвалил его, и четко понял, что он вел еще один бой — за умы и сердца двоих капитанов. Он должен был победить, чтобы добиться чего-либо в безумии, в котором они оказались снова. В глазах Ряхина показался проблеск неуверенности. Более опытный Ельцин задумался, но увиденное стерло недоверчивые улыбки с лиц обоих. Они были впечатлены увиденным и услышанным.
— Эти записи строго секретны, — сказал Карпов. — Я показал им вам, чтобы дать что-то большее, чем мои собственные слова, чтобы убедить вас в том, что то, что с нами происходит верно. Я понимаю, насколько это шокирует. Вы будете сомневаться в собственном рассудке, в моем, в рассудке доктора. Но факт остается фактом. Лейтенант Николин перехватил радиопередачи, и установил сегодняшнюю дату: 15 августа 1945 года.
— Поразительно, — сказал Ельцин.
— Согласен. Но эти кадры иллюстрируют еще одно — это очень опасное время и место. Война окончена, но объединенный союзный флот прибыл в залив Сагами близ Токио всего несколько дней назад для церемонии капитуляции Японии. Это тот самый флот, который мы только что атаковали — в другом времени, в нашем времени. И мы все хорошо понимаем, что с этого момента мы будем сталкиваться с американцами снова и снова, пока дело не дойдет до того, что мы видели несколько часов назад — полетят ракеты. Они вцепятся нам в горло, так или иначе.
Золкин понимал, что Карпов маневрировал, занимая позицию для удара.
— И теперь… — Карпов прервался, глядя на остальных. — Мы должны решить, что мы будет делать.
Последовало неловкое молчание. Затем Ельцин заговорил, все еще неуверенным тоном.
— Вы хотите сказать, что мы… Переместились во времени?
— Товарищ капитан… Вы не заметили перемену погоды? Минуту назад творился ад. Американцы атаковали нас «Гарпунами» с двух сторон. Затем последовало извержение вулкана. Вы видели облако пепла. На палубу навалило семь сантиметров пепла. Куда все это делось? Где огромное извержение на севере? Вы полагаете, что через несколько минут после подобного может быть легкий бриз?
Очевидно, он попал в цель. Ряхин подался вперед.
— Да, это очень необычно. Мы не могли понять, что случилось.
— Видимо, сила взрыва была настолько серьезной, что нас выбросило в прошлое, — быстро сказал Карпов. — По крайней мере, так мы это понимаем. Это случилось с «Кировом» — после взрыва на «Орле» мы также оказались смещены во времени.
— Но как вы вернулись? — Спросил Ельцин.
Карпов поджал губы, напрягая челюсть. Это был ключевой момент. Ему предстояло сказать им, что мосты сожжены. Как они отреагируют?
— Начальник инженерной части Добрынин обнаружил аномалию в наших ядерных реакторах. Она появлялась и исчезала. Всякий раз, когда она появлялась, наше положение во времени становилось нестабильно. Однажды мы смогли вернуться в свое время.
— Может это случиться снова?
— Мы не знаем…
Золкин отметил, что Карпов несколько покривил душой. Он не сказал ничего о стержне № 25 и о том, что корабль мог перемещаться во времени самостоятельно. Карпов взглянул на него, словно проверяя, не протестует ли начмед, и продолжил:
— Для нас это все еще остается загадкой. Но это случилось однажды, и теперь может случиться снова. Ряхин, на вашем фрегате установлена дизельная и газотурбинная силовая установка, так что нет никаких шансов, что ваш корабль способен вернуться в будущее самостоятельно, за счет той же аномалии в реакторе, что и «Киров». Ельцин, вашему новому эсминцу посчастливилось иметь ядерную энергетическую установку. Мы отправим вам технические данные, чтобы дать вашей инженерной части понять, что они должны искать. Возможно, аномалия проявиться снова, но более вероятно, что этого не случиться.
