И таким образом, Бен уже не укладывался в план в этом месяце, а его рабочим группам предстояла очень напряженная работа на всех буровых, связанных с «Медузой», в надежде отчасти компенсировать огромные потери, ожидавшиеся в Мексиканском заливе из-за странного позднего урагана. Просто работать было уже невозможно. Менеджеры среднего звена, «Ребята из каньона Болленджера», как он их называл, непрерывно запрашивали его из штаб-квартир компании в Сан-Рамон, и давление все усиливалось.
«Болленджеровцы» очень хотели знать, почему снова упало производство? Бена Флэка злила мысль о том, что ему снова придется подробно рассказывать им об отсутствии безопасности в зоне работ, о медленно реагировании казахских полицейских сил, не говоря уже о местных военных.
KAZPOL, мобильные полицейские группы, патрулирующие регион на лодках с малой осадкой, никогда не оказывались там, где они были нужны, и никогда не были достаточно надежны, даже когда им удавалось прибыть на место преступления. Это было плохо для показателей, а показатели были тем, что Бен Флэк знал слишком хорошо.
Он был благодарен американскому телевидению за то, что оно уделяло ситуации так мало внимания, поскольку оно вообще скрывало реальные новости мира от внимания большинства американцев. Все они были заняты проблемами певцов, поваров и прочих искателей славы в сфере пения, готовки и прочих танцев со звездами, или же пытались понять, как им вымыться на каком-нибудь пустынном острове, Бен Флэк имел дело с реальным миром, и очень реальными и насущными проблемами, которые изучал каждый вечер и каждое утро за своим рабочим столом. Как сохранить показатели и тем более повысить их, чтобы всем этим людям было тепло и уютно надвигающейся зимой? Именно так, потому что он хорошо понимал, в какой степени тепло в домах создавалось неуютными ночами на его буровой, в мыслях о скважинах и и танкерах, идущих к двум огромным терминалам на побережье, не говоря уже о трубопроводах.
Числа были числами, холодными и реальными, и их нельзя было исправить спекулятивным порывом. Он сидел на собственном маленьком острове, в этом регионе, на неповоротливой металлической платформе среди залитого нефтью неглубокого моря. Пока эти люди, приходя домой, смотрели «Последнего героя», он сидел в своем кресле, держа руки на пультах. Но сегодня все было еще хуже. Показатели опять упали, и, если ситуация в ближайшие несколько дней ухудшиться еще больше, если боевики проведут крупную акцию или две, ему просто придется закрыть «Медузу» в качестве меры предосторожности. В результате производство сократиться еще на 100 000 баррелей в день — и это будет плохо для него, не считая FOX или CNN. Плохо для ребят в Каньоне Болленджера, плохо для людей, приходящих домой с работы, хотя они вряд ли узнают об этом… До следующего визита на заправку.
Хуже всего было то, что на эти выходные была запланирована доставка старой отремонтированной буровой установки из Баку. Она должна была начаться сегодня вечером, и «Кроули энд Компани», узкоспециализированная транспортная компания, уже разворачивала оборудование, необходимое им для этого. Они смогли установить платформу на погружаемые баржи и подготовить к аккуратной транспортировке из Баку. Когда она прибудет на место, у них будет не более 48 часов, чтобы снять понтоны и установить буровую над прибрежной отмелью, где были намечены работы. Большую часть этой работы предстояло проделать завтра ночью под светом луны — не было смысла распалять местных жителей еще сильнее, работая при свете дня. Государственным чиновниками они проплатили, небольшие подразделения KAZPOL прибыли на место для обеспечения безопасности, но в виду нарастания военной напряженности в последние несколько недель Бен все еще сильно беспокоился.
В связи с началом нового этапа госудаственных работ в чувствительно северном приграничном районе, протесты нарастали стремительно. Казахская армия проводила маневры, надеясь воспрепятствовать любому российскому наступлению на юг. Их 36-я десантно-штурмовая бригада прибыла из Астаны, заняв блокирующие позиции на нескольких автомобильных и железнодорожных линиях, ведущих к зоне добычи. Если бы русские вывели какие-то военные силы из Астрахани, Волгограда, Саратова или Самсары[23], они могли бы совершить крупное сухопутное наступление к северной части Каспийского моря, и захватить все суперместорождение Кашаган. Это был худший сценарий, не дававший покоя западным военным планировщикам последние десять лет. Как они могли защитить это место? Оно было более уязвимо, чем Саудовская Аравия после того, как Саддам Хуссей проглотил Кувейт.
Флэк поставил чашку с кофе на стол и откинулся на спинку кресла. Он прищурился, глядя в плексигласовое окно на то, как несколько бурильщиков работают над одной из скважин. Платформа напоминала голову осьминога, и название «Медуза» ей тоже очень подходило — новая технология наклонного бурения позволяла вести бурение во всех направлениях и создавать скважины в трех-пяти милях от самой платформы. «Медуза» служила точкой сбора, стоя над мелкими серо-зелеными водами отмели примерно в десяти километрах к северу от баз компании в Бузачи и Форт-Шефченко. Это был один из десяти объектов «Шеврон» в регионе, и значительно их число находилось под наблюдением Флэка этим вечером.
Бен был невысоким и коренастым, с седеющими коротко постриженными волосами, имевшими одинаковую длину с плотной седой щетиной. В свои за сорок он обзавелся некоторыми лишними отложениями на животе, но лишний вес, казалось, только подчеркивал его коренастое сложение. Он снял очки в тонкой оправе, потер широкую переносицу и потянулся за марлей, которую держал в ящике стола. Аккуратно протерев линзы, он вытянул шею, высматривая Мудмана.
— Эй, Эдди, — деловито сказал он. — Слышал что-нибудь от Бэйлора на «Каламаке»? — «Арколь» и «Каламак» были двумя другими платформами «Шеврон» поблизости от «Медузы».
Эд Мёрдок вводил поправки на своем автоматизированном рабочем месте. На мониторах отображались система управления «Honeywell-PlantScape» и система мониторинга «Allen Bradley's Monitoring system», работавшие на Wonderware MMI. За годы работы он поднялся от специалиста по системам циркуляции бурового раствора, иначе «грязных систем». Теперь он был инженером систем управления «Медузы», но все еще носил прозвище «Мудман» — ««Грязевик», как его все называли.
— Не подсматривай, — сказал он.
— Просто он должен был перезвонить еще час назад.
— Наверное, спит еще, — сказал «Мудман», доедая батончик мюслей и бросая обертку в мусорку. Лучи утреннего солнца над морем отражались от окон из оргстекла и бликовали на его геле для волос. Эдди был полярной противоположностью Бену Флэку, крупному жилистому и широкоплечему, со всегда короткой стрижкой на угловатой голове. Наушники нового Apple iPhone свисали у него из ушей, создавая впечатление, будто он был напрямую подключен к своим системам — эдакий инженер-гот. Образ довершала татуировка с изображением вампира на левом плече.
— Мне это не нравиться, — сказал Флэк. Он покачивался в своем кресле, скрипевшем, несмотря на всю нефть Каспийского моря каждый раз, когда он двигался, что вызывало у него только еще большее раздражение.
— Ты беспокоишься о местных или о русских? — Мудмана, казалось, все еще намного больше интересовал батончик мюслей, чем что-либо, беспокоившее Флэка.
— Опять казахские боевики, — сказал Флэк, пытаясь успокоиться. — Разве они не повязали зачинщиков в августе, когда нам пришлось закрыться?
— Ага. Какой-то урод призвал уничтожать всю западную нефтянку, до которой они смогут добраться. Но не это заставило местных начать бузить — они захватили какого-то из местных лидеров и обвинили в государственной измене. От этого местные полезли на стену и начинают гадить нефтяным компаниям.
— Ну и какого черта это должны быть именно мои платформы? — Вопрошающе сказал Флэк. — У нас тут и так куча дел, а в выходные прибывает эта установка. Что на этот раз? Что этим толстозадым местным надо теперь?
