На пристани мы, вроде бы уже на правах старых знакомых, поцеловались с Сержем на прощание. Не по-настоящему поцеловались, а так, чмокнулись. Губы у него были большие, приятные. Я опять почувствовала странное родство с ним, хотелось прилипнуть к нему всем телом и уже никогда не отлипать. Впрочем, нет, родство не тел, а сущностей, что ли. Родство на каком-то ином, высшем уровне, не понятном мне самой. Даже с первой любовью такого не было, тогда вообще все ощущалось по-другому, а вот теперь... Серж кивнул и сказал: - Я позвоню.

Всю обратную дорогу в машине меня одолевали мысли о судьбе. Почему я возвращалась и должна была провести ночь не с Сержем, с которым желала провести ночь и всю оставшуюся жизнь, а с Алексом, противным мне от кончиков волос на голове до тупых носков своих венгерских туфель, как-то незаметно сменивших вчерашние красовки? Почему судьба распорядилась со мной именно так, а не иначе? Ей-то что с того? Или мне обязательно всегда должно было быть плохо? В том смысле, что я не имела права чувствовать себя счастливой. Опять же, почему? Кому-нибудь хорошо от того, что я несчастна? Алексу? Нет, ему было плохо: не мог же он не понимать, как сильно раздражал меня.

Была, конечно, надежда на следующий день. Но позвонит ли Серж завтра? Вдруг он потеряет мою визитку? Вдруг решит, что ни к чему? Если не захочет, не потеряет, говорила я себе. Но я не желала допускать этого "если". Мне надо, чтоб захотел позвонить, мне надо, чтоб позвонил. Я желала встретиться с Сержем. Только я и он. Боюсь ждать, ненавижу ждать, Серж мне нужен был сию минуту. Не Алекс, а Серж.

Я услышала телефонный звонок, когда вытаскивала из сумочки дверной ключ. Телефон зазвонил как-то очень неожиданно и очень тревожно. Руки у меня затряслись, ключ сначала не попадал в замочную скважину, потом проворачивался неправильно, потом ни в какую не вытряхивался обратно. Но на другом конце провода, по-видимому. решили ждать до победы. И автоответчик почему-то не включался. Телефон звонил, я успела. Выяснилось, зря торопилась: Это был совсем не Серж.

Это был тот самый Стюарт, злосчастный Стюарт Хикки, из-за которого я поссорилась со своей единственной подругой. Вернее, она порвала со мной.

- Я все время о тебе думаю. - Стюарт похоже решил осчастливить меня вконец.

- Не имеет значения, - напрямик отрезала я.

- Имеет значение для меня, - герой-любовник из чужого романа вкрадчиво гнул свое.

- Деби из-за тебя не хочет со мной разговаривать.

- Она сумасшедшая.

- Она моя подруга! - запальчиво возражала я. - И я совсем не хотела ее терять.

- Ее чувства ко мне - это ее проблема, - резонно заметил Стюарт.

- Я ее друг, значит, это стало и моей проблемой.

- Если ты не хотела меня видеть, зачем ты тогда писала мне? - напомнил Стюарт.

Да, я писала ему. Стюарт Хикки был нужен не мне, а ей, конечно, но я писала ему. По заранее запланированному нами обеими сценарию я искала встречи с человеком, которого долго и безнадежно любила Деби.

План составился в один из вечеров. Мы с Деби сидели вдвоем на ее красном диване, курили и жаловались друг другу на одиночество.

- Наверно, я самая уродливая женщина в мире, - жалостно вздыхала Деби. - Раз я никому не нужна.

- Нет, - не менее жалостно отвечала я. - Самая уродливая и самая не нужная - это я.

- Ты хорошенькая, - возражала Деби. - Мужчины на тебя оглядываются.

- Они и на тебя оглядываются.

- Но не тот, кто нужен.

- Еще бы знать, кто нужен...

Деби посмеялась, а потом заплакала. Значит, вспомнила Стюарта.

- Откуда же ты знаешь, что он не звонил, если телефон постоянно отключен? - возмущалась я.

- Я нарочно отключаю, - прорыдала Деби. - Когда телефон отключен, я хоть надеюсь, что может быть, Стюарт звонил. Но ведь я знаю: когда он захочет, он просто придет, и звонить не будет...

- Вот видишь, разве можно так...

- Мне все равно никто другой не нужен.

Когда Деби заводилась о Стюарте, остановить ее не было никакой возможности.

- Может, мне с ним поговорить, - неуверенно предложила я.

- Тогда он сразу захочет с тобой переспать.

У нее даже слезы на секунду высохли. - Если я узнаю, что он с тобой спал, я умру.

- Мы с тобой подруги, и ты так обо мне думаешь...

- Он тут же потащит тебя в кровать, а ты не устоишь, я знаю.

- Подумаешь, принц!

- Ни одна нормальная женщина перед ним еще не устояла!

- А если я с ним поговорю, не как женщина, а как гадалка?

- Знаешь, гадалкам он верит...

В голосе Деби рванулась надежда. Но немедленно погасла. - Ты станешь ему гадать, и он в тебя влюбится.

- Ну, как хочешь.

Я обиделась, но она вернулась к этому разговору через несколько дней. Видно, надежда не давала ей покоя.

Деби взяла с меня слово ни при каких обстоятельствах не вступать в интимные отношения со Стюартом, а потом дала мне его адрес и рассказала подробно о нем и его жизни. Она даже составила письмо, в котором я предлагала погадать, первый раз бесплатно, и сама же отпечатала рекламку на компьютере. Мне только осталось поехать по адресу и запихнуть бумажку в почтовый ящик Стюарта.

Вот с этого события, между прочим, и началась моя карьера гадалки и советчицы.

Стюарт позвонил в тот же вечер. Он хотел что-то сказать для начала, но я не дала ему даже рта раскрыть: в конце концов, что бы случилось, если бы это был кто-нибудь другой, да и кто это мог быть...

- Я тебя вижу, - замогильным голосом сказала я.

- В самом деле?

- Высокий, серые глаза, длинные русые волосы косичкой... Ты много учился, но знаний своих на работе не применяешь...

Я знала от Деби: Стюарт учился искусствам, но художника из него не вышло, в результате он после всех своих учений работал на такси.

- Похоже, ты сейчас в кризисной ситуации.

Это была скорее отсебятина, но сработала, пойдет разве человек гадать, если у него все в порядке...

- Да, - только и сказал Стюарт. Я никогда ни до, ни после, не слышала, чтобы голос так ясно выражал потрясение.

В качестве выхода из кризиса я честно готовила ему Деби, но Стюарт сразу прервал меня предложением о встрече.

В общем, никто и ахнуть не успел, отношения профессиональные соскочили на личные. В тот же вечер воспламененный Стюарт примчался, в тот же вечер случилось все то, чего боялась Деби. Случилось только из-за моего чисто русского пристрастия к авосям. И хватило-то меня на одну встречу, но встреча эта произошла, дав тем самым Деби все основания бросить трубку, стоило ей (Деби) услышать мой голос.

Зато Стюарт мог бы уже и прекратить донимать меня звонками.

- Оставь меня в покое! - с надрывом сказала я.

- А если я хочу погадать? За деньги?

- Сунь себе эти деньги в... - в английском нет смачного русского слова "сунь", или я не знаю этого слова. Пришлось обходиться словами знакомыми, их оказалось вполне достаточно. Стюарт обиделся и больше в течение этого злосчастного вечера не звонил.

Весь вечер, пока готовила на кухне ужин, накрывала на стол, убирала со стола, мыла опять наново загаженную Алексом ванну, принимала душ, - весь этот вечер меня не покидали сумбурные, но вполне определенные мысли о Серже.

Ночью Алекс приставал ко мне со своим одиночеством, размахивая попеременно то бродвейским приобретением, то всеми своими конечностями, но я так громко и злобно сказала "Нет", что он вздрогнул, будто от неожиданности, что-то как будто понял и в конце концов прекратил свои поползновения. Он, правда, повторял потом много раз, снова и снова, что зря тогда потратил сороковник, и зачем только, в таком случае, нужно было бросаться на гнусный аппарат, не себя же им, в конце концов, а вообще-то, почему бы и нет, но ведь не самому же...

Я плохо слушала сетования Алекса и все думала, думала о судьбе и о Серже. Я засыпала и сразу же просыпалась от того, что мне было тревожно. Как ни старалась забыть о том, что случилось в Сау-Сэлито, но уже под утро мне приснился сначала и во всех подробностях Сау-Сэлитовский кошмар: залитая жарким солнцем пустыня, высоченная башня с уходившими в фиолетовые облака ступенями, вороны на трупе, бич в моей руке. Проснулась я в холодном поту, пошла на кухню и выдула чашку крепкого кофе, потому что стала бояться снов.