Дэмиан ответил не сразу. Сперва встал, подошел к камину. Перед топкой лежало выкатившееся из огня полено, и он с утомительной педантичностью взялся поправлять его каминными щипцами.

– Дело в том, что… – наконец, глядя в огонь, но обращаясь ко мне, начал он, – я хочу найти этого ребенка.

Это уже было совершенной бессмыслицей. Если он хотел совершить благое дело, то почему было не совершить его восемнадцать лет назад, когда в том был какой-то смысл?

– А не поздновато? – спросил я. – Прийти и представиться папашей было нелегко даже тогда, когда она только написала письмо, а сейчас этот «ребенок» – мужчина или женщина лет под сорок. Состоявшийся человек. Теперь уже поздно его воспитывать.

Все эти шпильки не возымели ни малейшего действия. Сомневаюсь даже, что Дэмиан меня вообще услышал.

– Я хочу найти его, – повторил он. – И хочу, чтобы его нашел ты.

Было бы глупо притворяться, что я еще не сообразил, к чему он клонит. Но браться за такое поручение мне совсем не улыбалось. И я ни в коей мере не собирался соглашаться.

– Почему я?

– К тому моменту, как мы с тобой познакомились, я переспал всего с четырьмя девушками.

На любого мужчину моего поколения уже это произвело бы впечатление. К девятнадцати годам – столько нам было, когда мы впервые встретились, – я, насколько мне помнится, добрался, самое большее, до поцелуя на танцплощадке.

Но Дэмиан продолжал:

– Со всеми четырьмя я встречался вплоть до начала семидесятых, и это наверняка не одна из них. Потом мы с тобой бегали по балам, и я все время был занят. Пару лет спустя, когда тот период подошел к концу, мы поехали в Португалию. И после этого я стал бесплоден. Кроме того, посмотри на почерк, посмотри на бумагу, прочитай, какие выражения она использует. Эта женщина образованна…

– И склонна к театральности. И пьяна.

– Что не мешает ей принадлежать к аристократическому классу.

– Пожалуй, – поразмыслив, ответил я. – А что происходило в те несколько лет, что прошли между концом того сезона и Португалией?

– Почти ничего, – покачал он головой. – По большей части девушки легкого поведения да еще парочка осталась с тех времен, когда мы с тобой дружили. Никто из них не родил ребенка до того лета. – Он устало вздохнул. – Так или иначе, если женщина говорит, что ее жизнь превратилась в ложь, значит ей есть что терять. Есть за что держаться, есть то, чему грозит опасность, если вскроется правда. Она написала мне в девяностом году, когда последними, кто еще задумывался о законнорожденности, остались высший класс и верхний слой среднего класса. Любой нормальный человек уже давно бы сделал тайну всеобщим достоянием.

Усилия, потребовавшиеся, чтобы проговорить эти слова, да еще возня с камином лишили Дэмиана последних сил, и он со стоном опустился в кресло.

Мне не было жаль его. Совсем напротив. Меня поразила бестактность его просьбы.

– Но я тебе никто. Я не имею к тебе никакого отношения. Мы совершенно разные люди. – Я не пытался оскорбить его. Мне просто было не понять, почему все эти дела должны оказаться на моей совести. – Пусть мы и были когда-то приятелями, но сейчас уже нет. Подумаешь, сходили вместе на танцы сорок лет назад. Потом разругались. Наверняка есть люди, которые тебе гораздо ближе. Не верю, что я единственный человек, который способен взвалить подобный груз на себя.

– Но это так и есть. Эти женщины принадлежали к твоему кругу, а не к моему. У меня нет других друзей, которые могли быть с ними знакомы или хотя бы слышали о них. И если мы ведем с тобой этот разговор, то именно потому, что других друзей у меня нет.

Это уже был неслыханный эгоизм.

– Значит, у тебя вообще нет друзей, потому что меня считать не надо.

Как только у меня вырвались эти слова, я сам пожалел о них. Раз я увидел, что он умирает, не было смысла наказывать его за прошлое, как бы ни хотелось вернуть то, чего уже не вернешь.

Но Дэмиан улыбнулся:

– Ты прав. У меня нет друзей. Как тебе прекрасно известно – лучше, чем многим другим, – я никогда не понимал этот способ человеческих отношений. Если ты откажешься, мне больше просить некого. Я даже частного детектива не могу нанять. Та информация, которая мне нужна, должна быть доступна только своему человеку.

Я чуть было не предложил ему самому заняться поисками, но лишь только глянул на его трясущееся, словно пустое внутри тело, слова застряли у меня в горле.

– Сделаешь? – спросил он.

К этому моменту я уже был уверен, что мне категорически не хочется соглашаться. Не только по причине того, что поиски представлялись делом болезненным, трудоемким и щекотливым, но еще и потому, что мне все больше претила мысль копаться как в прошлом Дэмиана, так и в своем собственном. Время, о котором он говорил, миновало. Для нас обоих. Я почти не поддерживал отношений с людьми из тех лет, и виноват в этом был Дэмиан, что он сам прекрасно понимал. Да и какая мне польза ворошить все эти дела? Я решил напоследок предпринять попытку воззвать к лучшим сторонам души Дэмиана Бакстера. Даже в таких людях, как он, бывает что-то хорошее.

– Дэмиан, задумайся! Ты вправду хочешь перевернуть этому человеку всю жизнь? Этот мужчина или женщина знают, кто они такие, и живут как могут. Обрадуется ли твой сын или дочь, узнав, что на самом деле он или она совсем другой человек? Ты собираешься заставить их считать своих родителей неродными, а то и порвать с ними? Ты это хочешь повесить на свою совесть?

Дэмиан невозмутимо смотрел на меня:

– Мое состояние, после вычета налога на наследство, составит пятьсот миллионов фунтов с лишним. Я намерен сделать своего ребенка единственным наследником. Ты готов взять на себя ответственность лишить его наследства? Ты хочешь это повесить на свою совесть?

Делать вид, что разницы никакой, было неразумно.

– С чего начинать? – спросил я.

Он заметно расслабился:

– Я предоставлю тебе список девушек, с которыми переспал за эти годы и которые родили ребенка до апреля семьдесят первого года.

Впечатляющее заявление. Список девушек, с которыми за тот же период переспал я, как родивших ребенка, так и не родивших, уместился бы на обратной стороне визитной карточки. К тому же как-то все это было педантично и по-деловому. Я-то думал, мы ведем некий философский диспут, но теперь понял, что мы подошли, что называется, ближе к делу. Дэмиан наверняка почувствовал мое удивление.

– Мой секретарь уже немного поработал с этим списком. Тебе ни к чему связываться с теми девушками, у которых не было детей.

Что ж, логично.

– Полагаю, этот список полон.

– А девушки, которые спали с тобой, но в указанное время не забеременели?

– О них беспокоиться не будем. Зачем проделывать лишнюю работу, – улыбнулся он. – Мы уже существенно проредили этот список. Есть еще парочка тех, с кем я спал, и они рано родили, но, пользуясь выражением матери императрицы Евгении, когда утверждали, что она родила дочь не от законного мужа, «les dates ne correspondent pas»[10]. – Он рассмеялся с видимым облегчением, убедившись, что его план осуществится. – Хочу, чтобы ты знал: я подошел к делу очень серьезно, и вероятность, что искомым окажется любое имя из списка, достаточно велика.

– Так с чего же мне начать?

– Просто свяжись с ними. За одним исключением, у меня есть все нынешние адреса.

– Почему ты не хочешь попросить их сдать тест на ДНК?

– Женщины этого круга никогда не согласятся на это.

– Ты их романтизируешь из-за своей неприязни. Подозреваю, что никто бы не отказался. Так же как и их дети, когда узнали бы, для чего это нужно.

– Нет. – Он вдруг снова стал тверд. Видно было, что мое замечание его раздосадовало. – Я не хочу, чтобы об этом заговорили. Только мой настоящий ребенок должен знать, что я его ищу. Когда деньги окажутся у него, пусть это будет его выбор, раскрывать или нет, откуда и почему он их получил. До тех пор все это для моего личного удовлетворения, не на потребу публике. Проведи анализ для одного из кандидатов, который окажется не моим ребенком, и на следующей неделе мы прочитаем всю историю в «Дейли мейл». – Он покачал головой. – Может быть, мы в конце концов проведем тест, но только когда ты определишь, кто из предполагаемых моих отпрысков на самом деле мой.