– Дагмар говорила, что вы придете! – крикнула она, когда мы шли к ней по траве. – Решила выйти и поздороваться.

Я вглядывался в морщинистую, костлявую фигуру, шедшую мне навстречу. Неужели это и впрямь царственная великая герцогиня времен моей молодости? Или это голову великой герцогини приставили к другому телу? Куда делся вес, во всех смыслах? Где харизма, где страх, который она внушала? Все исчезло. Герцогиня подошла к нам, и я поклонился.

– Мэм, – проговорил я, но она, покачав головой, притянула меня к себе и сдержанно поцеловала в обе щеки.

– Забудьте эти церемонии! – непринужденно сказала она и взяла меня под руку.

Само это простое действие показывало, сколько всего исчезло из нашего мира за годы, прошедшие с нашей последней встречи. Сентиментальная сторона моей души эти изменения к добросердечности и естественности только приветствовала. Хотя в целом, подозреваю, потеряли мы оба больше, чем приобрели.

– Саймон уже здесь? – посмотрела она на дочь. – Он мне говорил, что постарается быть с вами на обеде.

– Наверное, не смог уйти. Скоро приедет. Мы тут говорили о Дэмиане Бакстере, – улыбнулась Дагмар матери, этой милой и простодушной пенсионерке, явившейся вместо грозной воительницы из моих юных лет.

– О Дэмиане Бакстере! – Великая герцогиня закатила глаза. – Знали бы вы, какие у нас бывали скандалы по поводу этого молодого человека! – рассмеялась она.

– Могу себе представить.

– А сейчас он богаче всех ныне живущих. Так что, можно сказать, он смеялся последним… Но что бы она вам ни говорила, в том, что ничего не вышло, моей вины не было. В конечном итоге. Вам не в чем меня упрекнуть.

– А чья вина есть?

– Его, Дэмиана, – неумолимо, как колокол с «Лутины»[39], прозвенел ее голос. – Все мы считали его выскочкой, авантюристом, волокитой. И это вы привели его к нам! – Герцогиня снова повернулась ко мне и погрозила пальцем у меня перед носом. – Как мы, матери, вас за это проклинали! – весело рассмеялась она. – Но видите как… – Ее голос вдруг стал рассеянным оттого, что в поисках нужных слов она вернулась мыслями в прошедшие десятилетия. – На самом деле ему не нужно было то, чем мы жили. Тогда я еще не разобралась. Он хотел попробовать, каково жить в этом мире, посмотреть на него своими глазами, но лишь как путешественник из чужой страны. Ему не хотелось жить в прошлом, где он был никто. Он хотел жить в будущем, где мог стать всем, чем пожелает. И он был прав. Там его место. – Герцогиня оглянулась на дочь, которая шла позади нас. – Дагмар не могла дать ему того, что облегчило бы его жизнь в будущем мире. – Она понизила голос. – Может быть, если бы он любил ее, все было бы иначе. Но без любви здесь нечем было его искушать.

Меня потряс путь, который проделал Дэмиан за тот приснопамятный год. В начале пути он был взволнован приглашением от толстой Джорджины. К концу его он отверг руку самой настоящей принцессы. Немногие могут таким похвастаться.

Послышался звук шагов, и из-за укрытого лавровыми деревьями угла подъездной дороги в нашу сторону, как на параде, вышел Уильям в новехоньком охотничьем костюме от Барбура и безупречных резиновых сапогах «Хантер». Он заметил меня и нахмурился. По его подсчетам, я давно уже должен был отправиться в обратный путь.

– А вот и Уильям! – радостно сказал я. Теща только глянула на него презрительно. – Должно быть, вы вздохнули с облегчением, что он повел себя благородно, когда Дагмар в нем нуждалась, – не подумав, ляпнул я.

Великая герцогиня устремила на меня ледяной взгляд.

– Я вас не понимаю, – холодно сказала она.

Мне показалось, что ко мне вернулся старый друг.

– Я имею в виду, что Дагмар стремилась выйти замуж.

– Она вовсе не стремилась. Она просто чувствовала, что пришло время. – Расставив все точки над «i», великая герцогиня расслабилась и после этого краткого выступления вновь превратилась в скромную добродушную пенсионерку. – Уильяму было нужно то, что могла дать ему Дагмар. А Дэмиану – не нужно. Только и всего. – Она посмотрела на меня. – Знаю, вы потом невзлюбили его. – (Я не стал возражать.) – Дагмар рассказывала мне, что произошло в Португалии.

Всем-то всё рассказали, мысленно усмехнулся я.

– Но это помешало вам оценить, каков он на самом деле и кем может стать. К тому времени, когда Дэмиан исчез из нашей жизни, даже я понимала, что он необыкновенный человек.

Наверное, ей было приятно обсуждать эти события с человеком, присутствовавшим там. Особенно когда этот человек – старый друг или, по крайней мере, человек, которого она давно знает, что по прошествии времени почти одно и то же. Я предоставил ей неожиданный шанс разобраться в том времени и в принятых когда-то решениях. Вряд ли великой герцогине всякий день выпадала возможность о них поговорить, и ей хотелось воспользоваться моим появлением в полной мере. Иначе не знаю, как объяснить ее дальнейшее замечание.

– Уильяму всегда не хватало воображения, которым обладал Дэмиан, – сказала она. – И его веры в будущее. При всех своих недостатках Дэмиан Бакстер – своего рода провидец. Уильям – вульгарный и примитивный карьерист.

– Это не значит, что он не любил вашу дочь.

Я решил не лишать Уильяма презумпции невиновности.

– Не думаю, – покачала она головой. – Моя дочь помогала ему чувствовать собственную значимость, только и всего. За это он теперь и презирает Дагмар. Не выносит мысли, что когда-то она была нужна ему, чтобы потешить свое тщедушное эго.

Я ничего не ответил. Не потому, что не одобрял этой перемены отношения к зятю. Я даже был признателен ей за доверие, которое она оказала мне, поделившись сокровенными мыслями. Но ничего полезного добавить не мог. Герцогиня посмотрела на меня и рассмеялась:

– Не выношу его! Думаю, что и Дагмар тоже, но мы об этом никогда не говорим.

– Какой смысл. Разве что она собирается как-то с ним решить.

Великая герцогиня кивнула. Замечание было справедливо и поэтому опечалило ее. Весь этот разговор уводил ее на странную, неизведанную почву, и я заметил влажный блеск у нее в глазах.

– Дело в том, что я не знаю, как нам всем тогда выжить. Уильям найдет способ ничего ей не оставить, если они расстанутся. Какой-нибудь крючкотвор-адвокат разобьет в пух и прах все ее претензии, и что тогда? – Она устало вздохнула. После долгого и тяжкого труда на ниве жизни она заслужила более достойный отдых. Послышался отдаленный рев мотора, и великая герцогиня подняла глаза. – Наконец-то! Это Саймон.

Неожиданное появление внука отвело ее от края пропасти. Великая герцогиня уже, наверное, жалела, что разоткровенничалась.

Сверкающая машина какой-то иностранной марки подъезжала к нам по дорожке, замедляя ход. У меня вдруг засосало под ложечкой. Пусть этот человек окажется сыном Дэмиана, подумал я. Пожалуйста! Мне хотелось этого так, как не хотелось у Люси. Ронсли-Прайсы, в своей безалаберности, сами выстроят себе какое-никакое будущее – опробуют еще несколько безумных планов Филипа, будут полагаться на удачу и благотворителей, но здесь, сегодня мне показалось, что я приехал в гости к старым друзьям, запертым в ужасной темнице, какие бывают в странах третьего мира, за преступление, которого они не совершали. Как и все люди ее круга, нищеты великая герцогиня страшилась больше, чем оно того стоило. Ведь это была бы нищета относительная, но вполне благопристойная, однако с высоты положения великой герцогини даже она казалась неприемлемой. Возможно, герцогиня считала, что вынесла уже достаточно перемен, и мы, разумеется, должны ее за эти мысли простить. Для британского высшего класса и королевской династии, которые привыкли к обеспеченной жизни, опасность столкнуться с нищетой – весьма щекотливая тема. Большинство из них страшатся не только дискомфорта, но и потери лица, сопровождающей потерю дохода, и они подвергнутся любому унижению, лишь бы публично не стеснять свой образ жизни. Правда, конечно, есть в их числе и еще одна небольшая группа – им наплевать и на то и на другое. Этим повезло.