Бродар Кейн помешал гаснущие угольки в бивачном костре и хрустнул костяшками, разминая пальцы. С тех пор как они покинули болото, суставы беспокоили его сильнее, чем когда–либо. Всепроникающее ощущение гниения и разложения, исходящее от болота, казалось, каким–то образом пробралось в его собственное ноющее тело, из–за чего он чувствовал себя более потрепанным, чем обычно. Подняв глаза в небо, он думал о Мхайре. О той ночи, которую они провели вместе после церемонии соединения.

Странное дело, как годы сказываются на человеке. На его здоровье, постепенно лишая его юношеских представлений о бессмертии, пока он не начинает радоваться тому, что может прожить еще одно утро. На тех надеждах, что некогда у него были, честолюбивых замыслах, угасших втуне, мечтах, которые то дают человеку цель, то заставляют его почувствовать себя пустым, как ночное небо.

Тем не менее при всем, что время отняло, была в течение жизни горстка мгновений, которые навсегда останутся запечатленными в памяти. Такие мгновения определяют тебя, подумал Кейн. Сделанный тобой выбор. Друзья, приобретенные и утраченные. Решение поступить правильно или избрать легкий путь, и невозможно сказать, какое из двух выберет человек, пока не придет время. Даже тот человек, которого он звал когда–то братом.

За спиной у него раздался шорох — это Брик подошел, чтобы посидеть у огня. После башни некроманта мальчишка притих и держался в тени. Кейн передал ему миску рагу из кролика, которое они приготовили на ужин.

— Завтра мы перейдем вброд реку Мечей, — сообщил он. Как только пройдем Лиловые холмы, ты свободен.

— Ага. — Казалось, Брик не столь взволнован этой перспективой, как неделю или две назад.

— Никакого признака твоего дяди. Куда он делся?

Парнишка заговорил с полным ртом:

— Возможно, он прячется от людей бандитского короля. Как думаешь, они вышли на наш след?

Кейн пожал плечами:

— Очень возможно. Что–то говорит мне: во всяком случае, мы видели их не в последний раз.

Покончив со своей миской, Брик поставил ее на траву. Он уставился в угасающее пламя, и, когда заговорил вновь, его голос звучал очень тихо:

— Почему вы спасли меня там, на болоте?

— У нас была сделка. Ты — наш проводник.

— Я не глупец! Я вам не нужен. Я вам никогда не был нужен. Джерек может провести через Бесплодные земли с завязанными глазами. Некромант мог вас убить!

— Мог. Но не убил. — Вытянув руку, Кейн потер ноющие колени. Когда–то я не так уж отличался от тебя, парень. Кое- кто дал мне шанс, и я им воспользовался. Я и подумал, что должен поступить с тобой так же.

— А Джерек?

— А что с ним?

— Он рисковал своей жизнью из–за меня. Я думал, что он меня ненавидит. Я думал, что он всех ненавидит. Он всегда угрожает людям.

Кейп уныло поскреб рукой щетинистый подбородок. Пора бы побриться как следует.

— То, что человек говорит, и то, что делает, — это разные вещи, — медленно сказал он. — Человек может представить столько разных личин, сколько найдется людей, чтобы в них поверить, но ты никогда не узнаешь его истинного характера, не подвергнув проверке.

Брик в замешательстве сморщил лоб.

— Я не понимаю.

— Слова ничего не значат. Быть приятным — не то же самое, что быть настоящим. Когда доходит до дела, поступки человека определяют, что он из себя представляет.

Брик медленно кивнул.

— Ты хороший парень, Брик. Никогда не делай ничего такого, что считает неправильным твое сердце, только потому, что кто–то тебе сказал это сделать. Даже твой дядя Гластон.

— Знаешь, он — неплохой человек, — тихо сказал Брик. — Он спас меня от Асандера и провидицы. Он вырастил меня как своего сына. Вся эта изысканность — это лишь показуха. Ему нужно, чтобы те, кто идет за ним, верили, что он умнее их.

Кейн вспомнил Скарна и все, что делал этот ублюдок, дабы поразить или запугать свою банду. Скарн никогда бы не спас ребенка. Скорее, наоборот. Может, этот Гластон вовсе не так плох, как он думал.

— По–моему, — сказал он медленно, — любой, кто растит чужого ребенка как своего, не может быть совсем уж плохим.

Это, казалось, подняло настроение Брику, но, прежде чем он успел ответить, в их лагере раздался звон стали. Кейн вскочил на ноги, опасаясь, что на них напали, но, повернувшись, увидел стоящих лицом к лицу Джерека и Хрипуна. В руках у Волка были его топоры, тогда как зеленошкурый гигант сжимал пару мечей, которые они нашли в башне Мазалы.

Кейн собирался уже спросить, почему они дерутся — хотя для Волка причина была обычно чем–то необязательным и сугубо дополнительным, когда Хрипун вдруг обнажил свои клыки в улыбке. Джерек просто кивнул, и это почти незаметное движение с его стороны сходило за колоссальное проявление уважения.

— Неплохо. Где ты научился сражаться?

Хрипун сделал несколько жестов, а затем изобразил руками купол.

— Он был гладиатором, — перевел Брик. — Сражался на крупнейших аренах далеко на востоке. Затем… принцесса? Нет, чародей забрал его. Он очнулся в ящике, в большом городе. Но он думает, что–то не так. Мир — не такой, каким он его помнит.

Кейн испустил вздох облегчения. Он не взялся бы предсказать победителя, если бы эта пара принялась обмениваться ударами по–настоящему.

— Да, — сказал он, криво усмехнувшись. — И так всегда.

Река Мечей, текла, извиваясь, с Лиловых холмов на запад до самого Бурного моря, прорезая в северной части Бесплодных земель неровную линию, и перейти ее можно было лишь в нескольких местах, разбросанных далеко друг от друга. Хотя глубина реки редко превышала рост троих мужчин, течение было зачастую достаточно сильным, чтобы затянуть в глубину пенящихся вод даже самого ловкого и решительного пловца.

Брод, который они сейчас изучали, находился на много миль западнее того места, где в этом году Кейн и Джерек пересекали реку, — в предыдущее свое посещение Бесплодных земель. Брод был узким, быть может, две сотни футов в ширину.

Кейн заметил что–то темное на мелководье и, опустив руку под воду, вытащил кусок ржавой стали, настолько проеденный ржавчиной, что он, казалось, разломится в его руках даже при легком касании.

— Как думаешь, сколько времени это здесь пролежало?

Паренек пожал плечами.

— Трудно сказать. Племена коневодов вели много войн из–за этой земли. Согласно яханским верованиям, племя, которое удерживало холмы за рекой, благословлялось богами.

Кейн швырнул остатки древнего меча назад в воду.

— Сдается мне, что если бы вожди племен коневодов проводили бы меньше времени, убивая друг друга, и больше стараясь примириться, они могли бы в конце концов завоевать южные земли.

Посмотрев на другой берег, Джерек сплюнул.

— Думаю, то же самое можно сказать про Высокие Клыки.

Они спешились и надежно закрепили поклажу на лошадях, включая таинственный мешок Хрипуна. Немой гигант первым вступил в стремнину, вода быстро поднялась ему до пояса. Лошадям все это не нравилось, они храпели, и фыркали, и тянули поводья, но, окружив их со всех сторон, спутники сумели не допустить, чтобы лошади потопили сами себя.

Дойдя до середины брода, Брик поскользнулся и ушел под воду. Только быстрая реакция Джерека спасла ему жизнь: Волк сунул руку в воду и вытянул парня прежде, чем того унесло течением. Юный бандит открыл было рот, чтобы пробормотать благодарность, но Джерек просто отвернулся.

— Смотри, что делаешь, — проворчал Волк.

Когда они почти пересекли реку — им оставалось футов тридцать, — появился Гластон на коне.

Усатый бандит, должно быть, прятался позади зарослей, которые тянулись вдоль берега. Он сидел верхом на своем белоснежном жеребце, на бедре был виден вычурный эфес его меча, а за спиной развевался бросающийся в глаза конский хвост. Он вытянул руки в перчатках перед собой, ладонями вверх, чтобы показать: у него нет оружия.

— Мир! — крикнул он. — Я хочу только поговорить.

— Дядя! — Несмотря на то что он только что едва не утонул, лицо Брика просветлело.