Когда они ушли, я посмотрел на санитаров. Они уставились в землю; один вытащил изо рта окурок и разглядывал его, будто собирался сменить марку сигарет. Я пошел в дом.

– Смерть от естественных причин, – сказал доктор. – С этим никаких проблем. Она просто удрала от этой жизни.

Локкен кивнул, что-то царапая в блокноте, потом поднял голову и заметил меня:

– Эй! Давайте отсюда, Тигарден. Вас не должно здесь быть.

Я вышел на крыльцо. Через минуту Локкен махнул санитарам, те исчезли в машине и снова появились, волоча носилки. У них ушло всего несколько секунд, чтобы уложить Ринн на носилки и вынести на улицу. Теперь ее лицо было закрыто белым покрывалом.

Пока мы с Локкеном смотрели, как ее выносят, он исполнил целую симфонию мелких движений: постучал ногой, почесал пальцами свою жирную ляжку, проверил кобуру. Я понял, что все это отражает его нежелание находиться рядом со мной.

– Ну хватит. У меня работы еще на четыре часа, – сказал доктор.

Локкен повернулся ко мне:

– Ну, хорошо, Тигарден. У нас есть показания, что вас видели в этих лесах. Так что поезжайте домой и ждите. Понятно? Вам понятно, профессор?

Все это объяснил визит, который мне нанесли в тот же день. Я убирался в своем кабинете – просто брал стопками бумаги и швырял в мусорное ведро. Машинка не работала; бросив ее на пол, я свернул каретку. Пришлось снести ее в погреб.

Услышав шум подъезжающего автомобиля, я выглянул в окно. Машина подъехала уже близко, и я мог разглядеть, кто в ней сидит. Я ждал стука в дверь, но так и не дождался. Тогда я спустился вниз и увидел стоящую возле самого крыльца полицейскую машину и рядом с ней Белого Медведя, вытирающего лоб большим клетчатым платком.

Увидев меня, он опустил руку и повернулся:

– Иди сюда, Майлс.

Я продолжал стоять на крыльце, засунув руки в карманы.

– Сожалею. Слышал про старую Ринн. Я должен извиниться перед тобой за Дейва Локкена. Доктор Хэмптон сказал, что он был с тобой груб.

– Ну, не по вашим меркам. Он просто дурак.

– Да, он не гигант мысли, – сказал Белый Медведь. В его словах и манере было что-то, чего я не замечал раньше – какая-то задумчивость. Мы какое-то время смотрели друг на друга, потом он заговорил опять. – Думаю, тебе нужно это знать. Доктор говорит, что она умерла от сорока восьми до шестидесяти часов назад. Похоже, она знала, что это случится, и просто легла в постель и умерла. Сердечный приступ. Все просто.

– А Дуэйн знает?

– Ага. Он уже отвез ее в морг. Похороны послезавтра, – он смотрел на меня, прищурив глаза. Свет, отражавшийся от звезды на его фуражке, попадал мне прямо в глаза.

– Хорошо. Спасибо, – я повернулся к двери.

– И еще.

– Что?

– Я хочу объяснить, почему Дейв Локкен был так груб с тобой.

– Мне это неинтересно.

– Ты заинтересуешься, Майлс. Видишь ли, мы нашли эту девушку. Утром, – он одарил меня своей печальной улыбкой. – Конечно, она была мертва. Не думаю, что тебя это удивляет.

– Нет, – меня снова охватила дрожь, и я прислонился к двери.

– Вот. Дело в том, Майлс, что она была как раз в том лесу – ярдах в трехстах от домика Ринн. Мы начали с шоссе, – он махнул рукой в ту сторону, – осматривая каждую иголку, и вот сегодня мы нашли ее закопанной в земле на поляне.

Я судорожно сглотнул.

– Ты что, знаешь эту поляну?

– Может быть.

– Ага. Хорошо. Поэтому старина Дейв и пересолил с тобой – мы ведь только что нашли еще одно тело так близко, что ты мог до него доплюнуть. Это такая маленькая аккуратная полянка, и посередине вроде кто-то разводил костер.

Я кивнул. Руки у меня по-прежнему были в карманах.

– Может, ты там и был. Это, конечно, неважно... а может, и важно. Видишь ли, с ней все было еще хуже, чем с теми двумя. Ее ноги сожжены. И голова тоже. Похоже, ее держали там долго. Где-то около недели. Этот приятель привязал ее к дереву и приходил по ночам заниматься с ней.

Я вспомнил призрачную фигуру, ведущую меня на поляну, и теплые угли, в которые я погружал руки.

– Ты все еще не знаешь, кто мог это сделать?

Я готов был ответить “да”,но вместо этого спросил:

– А ты думаешь, что это Пол Кант?

Белый Медведь кивнул, как довольный ответом учитель:

– Вот. Для этого нам нужно знать – что?

– Как давно она умерла.

– Майлс, тебе нужно быть полицейским. Но мы не думаем, что она умерла от... от опытов нашего приятеля. Ее задушили. На горле громадные синяки. Доктор Хэмптон еще не определил, когда это могло случиться. Но предположим, что это произошло после того, как Пол Кант убил себя.

– Это не я, Белый Медведь.

Он смотрел на меня, ожидая продолжения. Потом, не дождавшись, сказал:

– Ну, кто этого не делал, мы с тобой знаем. Я вчера говорил с твоим главным подозреваемым. Он сказал, что такие бутылки из-под коки он видел в подвале Дю-эйна, откуда ты легко мог их взять, а эту дверную ручку ты сам выбросил. Он сказал, что не знает, как эти вещи оказались в его машине. И он не ходил ночью в лес, потому что признался, чем он занимается по ночам, – он опять улыбнулся. – Они с дочкой Дю-эйна забирались в этот сарай возле Энди. Гоняли дурака всю ночь. Пол Кант порушил их счастье.

– Никто не может этого подтвердить.

Он скривился и недовольно хмыкнул:

– Майлс, ты готов порушить чужое счастье от своей злости, – он надел свои темные очки и приобрел совсем зловещий вид. Такого не хотелось бы встретить в темном переулке. – Почему бы нам немного не прокатиться?

– Куда?

– Так, в одно место. Хочу показать тебе кое-что. Садись ко мне в машину. Я остался на месте.

– Двигай задницей, Майлс.

Я подчинился. Он вырулил на шоссе, не поворачивая головы ко мне. На лице его застыла маска отвращения. Мы мчались к Ардену на скорости, миль на двадцать превышающей допустимую.

– Ты везешь меня к ее родителям. Он не ответил.

– Решил, наконец, меня арестовать?

– Заткнись.

Но мы не остановились возле участка. Белый Медведь промчался через Арден на той же скорости. Ресторан, зал для боулинга и опять поля. Мы были там же, куда он отвез меня в тот день, когда я повстречался с Полом Кантом. Бесконечные желто-зеленые поля и сверкающая за деревьями река Бланделл. Внезапно Белый Медведь снял фуражку и швырнул на заднее сиденье.

– Чертовски жарко.

– Не понимаю. Если ты хочешь опять меня избить, незачем было забираться так далеко.

– Не хочу тебя слушать, – он повернул ко мне голову. – Знаешь, что находится в Бланделле?

Я покачал головой.

– Ладно. Посмотришь.

Тощие коровы тоскливо смотрели, как мы проезжаем.

– Больница?

– Точно, – больше он ничего не сказал. На полной скорости мы пересекли городскую черту Бланделла. Он казался очень похожим на Арден – одна главная улица с магазинами, деревянные дома, автостоянка с лениво свисающими флагами. По тротуарам разгуливали люди в рабочей одежде и соломенных шляпах.

Белый Медведь проехал город и свернул на узкую дорожку, ведущую в какой-то зеленый массив.

– Больница графства, – буркнул он. – Нам не сюда. Мы проехали серые угрюмые здания больницы и свернули вправо. На аллеях и газонах не было видно ни души.

– Я оказываю тебе честь. Немногим туристам удается осмотреть эту достопримечательность.

Дорога привела нас к стоянке рядом с серым приземистым зданием, похожим на кубик льда. По бокам здания пробивались сквозь глинистую почву жесткие кусты.

– Добро пожаловать в морг графства Фурниво, – Белый Медведь вылез из машины и пошел вперед, не оглядываясь на меня.

Я дошел до двери как раз в тот момент, когда она захлопнулась за ним. Открыв дверь снова, я оказался в белой прохладе вестибюля. За стеной гудела какая-то машина.

– Это мой помощник, – бросил Белый Медведь, и я не сразу понял, что он имеет в виду меня. Он снял очки и заложил руки за спину. В стерильном пространстве морга он выглядел – и пах, – как буйвол. За столом сидел маленький человек в потертом белом халате. На столе ничего не было, кроме радиотелефона и пепельницы. – Хочу показать ему новенькую. Человек равнодушно взглянул на меня.