– Да ну… что ты, Асимгуль, – пытался утешить Балапан, но не находил нужных слов.

Когда Роберт спросил насчет заявления властям, Апашка сказала, что приходил старший брат насильника и пригрозил, что не вздумай заявлять, мол, что у тебя две другие дочки подрастают…

– Я этому козлу башку отрежу, – решительно заявил Роберт, перепугав не на шутку всех обитателей дома. Даже Асимгуль забыла про свое несчастье и умоляла не делать этого.

– У них кровная месть. Они тебя убьют, Балапан… Не надо, во имя всего святого не надо… Пообещай мне, что не будешь мстить… Мы переживем, время вылечит… Если тебя убьют, я этого не переживу, сойду в могилу, а как же девчата? Подумай о них! Гнев – плохой советчик. Их накажет Аллах… – такую тираду произнесла Апашка. Роберт заверил ее, что не сделает этого во гневе.

– А где это произошло? – спросил он и, услышав в ответ, что недалеко от дома его Кати, он уточнил: – А что ты там делала одна так поздно?

– Следила за тобой, – вместо Асимгуль ответила Апашка.

Теперь Роберт считал себя напрямую виноватым в случившемся. Он действительно поклялся отомстить насильнику и стал тщательно обдумывать план возмездия и выслеживать обидчика.

Прошла неделя, в течение которой он попросил разрешения жениться на Асимгуль, но получил отказ от ее матери, мотивированный тем, что теперь она за него не пойдет. До этого случая была бы самой счастливой, но теперь не пойдет…

Прошла еще неделя. Началась третья, которая ознаменовалась тем, что умер Фроинд. Утром Роберт нашел его мертвым, в трехстах метрах от их дома – дальше, видимо, не смог уйти. Вечером попросился на улицу, лизнул руку Роберта, а когда тот наклонился к нему, лизнул в лицо и вышел из дому, со двора. Как оказалось, так он попрощался перед смертью.

Смерть друзей не бывает вовремя, но у Роберта руки теперь были развязаны, и он согласился на предложение Ивана остаться в бригаде и кочевать с ней дальше, на другие участки строительства ЛЭП. Апашка из предосторожности стала держать берданку под замком и попрятала все кухонные ножи, но она забыла об опасной бритве, которой брился когда-то Кабук и которая так и осталась около умывальника. Тут же был оселок и натянутая кожаная штуковина, кусок ремня, о который Кабук ловкими привычными движениями вперед-назад, при этом переворачивая лезвие, «доводил» бритву. Она была всегда острой, как и подобает бритвенной принадлежности, и хотя ею давно никто не пользовался, оставалась таковой. Роберта удивляло, как Кабук умело управлялся с нею, бреясь левой рукой, когда не был пьян. Нетрезвым он о ней не вспоминал. Этой же бритвой Кабук в свое время обрезал Балапану «крайнюю плоть». Но не ради обращения его в мусульманскую веру, а ради гигиены, потому что у Балапана началось какое-то воспаление, и, заметив это, Кабук поступил радикально. Сам Балапан пробовал было брить свой пушок на лице этой бритвой, но при этом все время получались порезы. Теперь он принялся доводить бритву, удалять появившуюся местами ржавчину, отшлифовал лезвие, и бритва была «острее бритвы».

Накануне решающей ночи ему приснился Куныш, который его не упрекал ни за что, нет, а просто загадочно улыбался, что, мол, за Апашкину юбку опять можно спрятаться, как уже было однажды. Он улыбался Балапану и что-то говорил, но как бы на иностранном языке, то ли на немецком, то ли на одном из кавказских языков, или на нескольких сразу…

В один прекрасный, или не очень прекрасный, вечер солнце медленно опускалось за Уралом, медленнее, чем хотелось бы Балапану, окрасив редкие облака в необычайно багряный цвет, краснее, чем обычно. Когда эти краски пожрала темнота, когда ночь вступила в свои права, когда по небу рассыпались бесчисленные мириады звезд, но без луны, Роберт все сидел укрытый тенью развесистого карагача и ждал жертву. Упорно ждал, уже которую ночь. Наконец, появился тот, кто был ему нужен. Роберт, всматриваясь в темноту, скорее угадал, чем узнал силуэт Сейфуллы, когда тот распрощался с компанией и пошел домой. Он брел не спеша, покуривая папиросу, очевидно, довольный собой. Когда Сейфулла прошел мимо дерева, в тени которого укрылся Роберт, последний, поспешно оставив свое укрытие, нагнал насильника Асимгуль, подойдя к нему сзади. Левой рукой ухватившись за кучерявую шевелюру, рывком отклонил голову назад и молниеносно провел бритвой по горлу. Из раны фонтаном хлынула кровь, Сейфулла упал навзничь, пытаясь закричать, но вместо этого из раны с бульканьем вышел хрип. Он еще немного подергался в агонии и затих. Роберт тупо смотрел на него и не мог отвести глаз от содеянного. Кровь уже не фонтанировала из раны, но еще лилась и заполнила весь тротуар, на котором лежал поверженный обидчик. Балапан даже сумел удивиться тому, что в одном человеке может поместиться столько крови…

Роберт не знал, что теперь делать, пока слабый шум извне не вернул его к действительности. Кто-то приближался к месту преступления, и он поспешно ретировался. Домой он пришел, все еще держа раскрытую бритву в слегка оттопыренной руке. Апашка увидела его, и ужас застыл в ее глазах. Она сразу все поняла:

– Балапан-Балапанчик, что ты наделал?.. Ой бой, ой бо-ой…

Она увидела, что его рубаха в крови. Быстро стянула ее, надела на него другую. Он пребывал в некотором шоке, но она быстро привела его в чувство. Собрала все его пожитки и отправила на велосипеде к Ивану Сидорову с тем, чтобы тот его отправил еще дальше. По прибытии в бригаду Роберт рассказал все как есть Ивану, который, помолчав, ответил: «Лучше бы я этого не знал, но ты поступил как мужчина!»… – и отправил Роберта на их будущий объект. Выделил ему видавший виды старенький «ЗИС», трехтонник, который уже был готов к переезду, и Роберт тронулся в путь.

Родня Сейфуллы, обнаружив его труп, долго искали Роберта. Землю зубами грызли, но не нашли. Апашке сказали, что как только найдут его, разрежут на маленькие кусочки. Но из женщин никого не тронули. Джигиты.

Кумыс Дюсингалиева прилагала немалые усилия в поисках родных Балапана. Она не давала покоя своим родственникам, которые выяснили для нее, что баржа с командиром Нечипуренко до танкера не дошла, что ее следы затерялись в Каспии, а это порождало самые страшные предположения. Эшелон с родными Балапана был расформирован в Алтайском крае. Апашка писала письма, делала запросы и, наконец, получила адрес Амалии Шмидт. Она написала Амалии, но письмо пришло обратно, «адресат выбыл»…

Такое было состояние дел на момент вынужденного бегства ее Балапанчика. Она не посвящала его в переписку, чтобы не возбуждать ложных надежд, но теперь, когда ему пришлось срочно скрыться, она ввела его в курс дела. У Роберта был адрес: Алтайский край, село Троицкое, улица Максима Горького, дом 2, в котором до недавнего времени проживали под надзором НКВД, «под комендатурой», его родные. Роберт добрался до нового объекта на машине, которую ему выделил бригадир, но оставаться на месте больше не мог и рванул в Барнаул. Это была уже какая-то зацепка. Там, откуда уехали его родные, остались соседи, друзья или кто-нибудь, с кем, возможно, они поддерживают связь, или они знали новый адрес. Амалия была не только умной и красивой (что само по себе уже перебор), она была еще и мудрой. Она знала, что половина ее семьи кто где и рано или поздно оставшиеся в живых будут искать своих. Новый почтальон, который только что приступил к своим обязанностям, по причине отправления на пенсию старого, слишком формально отнесся к своим обязанностям. Мог бы спросить любого по соседству, ему бы подсказали адрес, куда перенаправить письмо Апашки, но он этого не сделал, а предпочел отправить письмо обратно.

Но переместимся на пару тысяч километров на северо-восток, пешком не каждому смертному это расстояние по плечу; с помощью поезда этот путь займет неделю, учитывая приоритетный поток грузов на запад, «все для фронта, все для победы»… но стоп, война уже кончилась, значит, не учитывая приоритетный поток грузов, который приходилось бы пропускать, стоя в ожидании зеленого света на разъездах; самолетом это путешествие заняло бы пару часов; если путешествовать со скоростью света, это расстояние можно преодолеть за время, значительно меньше секунды, но все же за какой-то отрезок времени; а для мысли времени не надо совсем, раз – и в дамках, мы уже в Алтайском крае. Туда направился Роберт, он отправился поездом, а мы его опередим.