Наш путь в маленькую камеру в подземелье снова был прерван, на этот раз Кристианом МакКелтаром.

Едва мы вышли из лифта и повернули налево, как я ощутила ледяной ветер за спиной и он оказался там же.

Я обернулась и пораженно ахнула. Кристиан выглядел почти законченным Темным Принцем – стал выше, гораздо шире в плечах, огромные черные крылья вскинуты вверх и назад, но все равно подметают пол. Ярость окрасила его в цвета Темницы Невидимых. Лед запорошил крылья и лицо.

– Какого хрена ты удумал? – набросился он на Риодана. – Я не могу это делать. И не буду.

– Значит, твой дядя будет страдать.

– Ты сделаешь это!

– Я сделал самое сложное. Он жив.

– Он никогда тебя не простит.

– Простит. Потому что однажды почувствует нечто иное, кроме боли и ужаса, и будет рад тому, что жив. Несмотря на цену. Вот почему это срабатывает для мужчин определенной породы. Но ты и так знаешь, верно, горец?

Риодан отвернулся и молча продолжил путь к камере сквозь порывы холодного ветра.

В узкой каменной камере я упала на стул, раздраженная и встревоженная.

Мой кайф от Невидимых испарился без предупреждения сегодня вечером в КСБ, когда я пыталась выпутать один из наименее поврежденных книжных шкафов из кучи разбитой мебели и поставить его на место.

Поддержки внезапно ослабевших мышц оказалось недостаточно, и я рухнула на пол, а громоздкая башня полок разлетелась на несколько кусков. К счастью, даже без плоти Невидимых я исцелялась достаточно быстро и к текущему моменту уже перестала хромать.

Однако включился синдром отмены, сделав меня еще более раздражительной и нетерпеливой, чем обычно.

Мне хотелось покончить с этим. Я уже решила сказать им, что до сих пор не могу найти Книгу, даже с вернувшимися ши-видящими чувствами. Как бы они себя чувствовали, если бы я заставила их копаться в себе в поисках того, что там живет, использовать внутренних зверей в самой дикой, самой неконтролируемой форме?

Они бы ни секунды с подобным не мирились. Так почему я обязана? Должен быть другой способ спасти наш мир. К слову говоря, прежде чем тревожить то, что тревожить не стоит, я посмотрела на Бэрронса. Я должна показать тебе кое-что в магазине. Сегодня.

Это может подождать?

Не стоит медлить. Оно может помочь нам с черными дырами. Но я хочу, чтобы ты его забрал. Я не стану его использовать.

Он наклонил голову, соглашаясь.

Если что-то пойдет не так… Я дала подробную инструкцию, где найти шкатулку, осознавая, что он найдет там еще и мои дневники. Но если сегодня случится самое худшее, мне будет уже неважно.

Все будет в порядке.

Легко ему говорить. В последнее время моя Книга стала слишком тихой.

Я закрыла глаза и притворилась, что ухожу внутрь себя, ищу внутреннее озеро, под которым мерцает монстр. Вспоминаю самый первый раз, когда я нашла это место, темную комнату, свободу и силу, которые я в нем ощутила. Прежде чем узнала, насколько оно испорчено.

Когда-то мне нравилось внутреннее озеро. Теперь я ненавидела его.

Поток воды взорвался во мне, рванулся вверх, ледяной и черный. Я поперхнулась и закашлялась, мои глаза распахнулись.

– Что случилось? – осведомился Риодан.

Я сглотнула на удивление сухим горлом, учитывая количество воды во мне.

– Несварение, – сказала я. – Боюсь, что ничего не выйдет.

– У нас впереди вся ночь, – успокоил Риодан.

Я не сомневалась, что он готов просидеть здесь рядом со мной всю ночь.

Я снова закрыла глаза и села совершенно неподвижно, никуда не пытаясь дотянуться, всего лишь осторожно прислушиваясь. Что там происходит? Мое озеро никогда не взрывалось встречным потоком, практически утопив меня.

Вода покрылась рябью и забурлила. Глубоко внизу, прорезая русло в моей душе, бежал быстрый, сокрушительный поток. Мне это не нравилось. Раньше я ничего подобного не ощущала. Озеро всегда оставалось спокойным, мирным, гладким, как стекло, и тревожилось, лишь когда вещи огромной мощи всплывали на поверхность.

Теперь же я чувствовала там, внизу, опасное подводное течение. И оно могло захватить меня, если я не буду осторожна.

Я открыла глаза.

– И каким образом, по-вашему, Книга может нам пригодиться?

– Мы уже обсуждали.

– Я не могу читать ее. Я не стану ее открывать.

– Страх перед вещью, – сказал Бэрронс, – зачастую больше самой вещи.

– И если чертова «вещь» размером хоть с десятую часть моего страха перед ней, это уже ужасно, – возразила я. – Ты стоял рядом со мной и видел, что она сделала с Дереком О’Баннионом. Она приходила и за тобой тоже. Ты ощущал ее силу. Именно ты сказал мне, что если я возьму хоть одно заклятие из нее, никогда уже не стану прежней.

– Я сказал, если возьмешь заклинание. Вполне возможно, есть способ получить информацию, не изымая заклятий. Вероятно, ты сможешь читать ее без впитывания магии. Как Круус. Ты знаешь Первоязык.

Действительно ли это возможно? Его заявление звучало не так уж невероятно. Я на самом деле знала Первоязык, внутри меня хранились обрывки памяти Короля. Но воспоминания были частью самой Книги. Если я потянусь за своим знанием Первоязыка, которое мне не предлагали, будет ли это означать, что я открываю Книгу?

– Я всегда чувствовала, что стоит мне просто открыть ее по собственной воле, и я обречена.

– Книга уже была открыта. Ты ее закрыла.

Я месяцами не думала ни о чем таком. Я засунула само воспоминание о «Синсар Дабх» в дальний темный угол сознания. Он прав. Книга была открыта во мне в тот вечер, когда он нашел меня рядом с КСБ, – с отсутствующим взглядом, потерявшуюся в собственной голове. Я тогда мысленно спорила сама с собой, стоит ли рисковать, изымая из Книги заклятие, чтобы освободить его сына.

Но я ее не открывала. Она уже была открыта, Книга сама предлагала мне заклятие. Большая разница.

Могла ли я прочитать заклятие для спасения его сына, просканировав слова поверхностно, не потревожив магии, не превратившись в бездушную злобную психопатку? Книги можно читать. Заклятия должны работать. Возможно ли, что информация – это одно, а магия – совершенно другое? Я не уверена, что смогу как следует их разделить. И не стала бы утверждать, что Книга мне поможет.

И все же Бэрронс прав. У страха и вправду глаза велики. Когда-то я и его боялась. Сейчас мне непонятна подобная реакция.

Мне отчаянно хотелось верить, что Книга не является великим всезнающим, все подмечающим злом, которым я ее считала.

К несчастью, чтобы это выяснить, нужно встретиться с ней лицом к лицу.

Быть может, она молчит, потому что исчезла. Или, вероятно, мое озеро проглотило ее и нейтрализовало. В последнее время слишком много «быть может». Мягкое макаронообразное «быть может», с которым ничего не добьешься.

Я вздохнула и закрыла глаза, больше не притворяясь. Я хотела знать. Что сейчас на дне? Что происходит в вакууме ужаса, который я носила в себе каждый чертов день?

Я нырнула глубоко, вломилась сильно, отбрасывая страх. Со мной в комнате – Бэрронс и Риодан. Какая еще нужна поддержка для встречи с внутренним демоном?

Я плыла, поначалу задержав дыхание, ныряя в одну высокую волну за другой, утопая в яростно бурлящей воде с густой пенистой кромкой. У меня закончился воздух, начало казаться, что я задыхаюсь. Я заставила себя расслабиться, как в тот день, когда прошла сквозь огромное Зеркало Короля Невидимых в его будуар, и мои легкие замерзли, но я знала, что там нужно дышать по-другому. Сейчас я втянула в легкие воду и стала с ней единым целым.

Волны сражались со мной, сопротивлялись мне, словно пытаясь выбросить, но тем самым лишь усиливали мою решимость. Неужели поэтому я чуть не утонула, когда впервые искала ее? Может, Книга больше не обладала немыслимой силой – или, как вариант, никогда не обладала ею – и не хотела, чтобы я это выяснила? А теперь она установила огромный водяной щит, чтобы не позволить мне узнать правду? Возможно, мой непоколебимый отказ ей в ту ночь, когда она сделала меня невидимой, каким-то образом ее ослабил. В конце концов, именно тогда она перестала со мной разговаривать. И, возможно, я снова стала видимой, потому что единственное предложенное ею заклинание было временным, с конечным, хоть и чертовски своевременным, сроком годности?