Я иду искать Джо, цыпочку, которую я совершенно не понимаю.

Сегодня утром она сказала мне: «Я хочу не хотеть трахаться с тобой».

Вот как в одно предложение можно засунуть столько дерьма? Одно «хочу» отменяет другое «хочу», и все вместе трахает мозг.

Некоторые вещи предельно просты. Но дайте женщине указать мужчине прямой путь, как не успеет он сделать и двух шагов, а она уже превратила прямую в гребаный лабиринт.

Ты хочешь с кем-то трахаться.

Ну и все.

Ничего сложного в этом быть не может.

И если ты хочешь с кем-то трахаться, зачем переводить время на обдумывание и передумывание, когда можно потратить его на трах? Женщины что, целыми днями выдумывают разговоры, которые сносят мозг, только для того, чтобы сводить нас с ума?

Она говорит, вся такая серьезная: «Лор, ты правда очень хороший парень (вот о ком она, мать ее, вещает? Я оглядываю постель, но там только мы вдвоем), но я не хочу больше этого делать (заявляет она с высоко поднятой задницей, в которую я вхожу в стиле собачка-туго-знает-свое-дело-от-дела-воют). Это было неправильно с самого начала (что неправильно с самого начала, так это мой трах с брюнеткой с маленькими сиськами, но я, заметьте, не жалуюсь), и я не хочу усугублять ошибку (я уже молчу, что она чертовски наслаждается своей ошибкой, судя по издаваемым ею звукам), а значит, нам нужно прекратить (лучше бы она не использовала рот для идиотских замечаний, а продолжала сосать мой член, тем более что это была ее идея, а я – просто образец сдержанности)».

А потом она сбрасывает ядерную бомбу на парад уже сброшенных бомб, и просто чудо, что мой член не обмяк от шрапнели. Ну, по правде говоря, не такое уж и чудо.

Голая женщина. Твердый член.

Она говорит – вы только оцените поток напрочь ненормального девчачьего дерьма, который она произносит следующим: «Лор, мне может понадобиться твоя помощь. Я могу передумать, и если так произойдет, мне нужно, чтобы ты сказал “нет”».

Я останавливаюсь, хватаю ее за волосы, поворачиваю лицом к себе и бессмысленно таращусь на нее.

– Ты хочешь сказать, что если сегодня опять подойдешь ко мне со словами: «Лор, я хочу, чтобы ты меня трахнул» – я должен сказать тебе «нет»?

Сложно мне вникать во все эти нюансы.

Она вся такая распаленная, раскрасневшаяся, потная, с затуманившимися глазами, но успевает кивнуть, задыхаясь:

– Именно.

Я снова пригибаю ее голову и возвращаюсь к делу. Которое, должен сказать, чертовски ей нравится.

Не понимаю я брюнеток, они все время думают. Вот почему я их избегаю. От блондинки я никогда не слышал ничего столь же дурацкого.

То есть я должен помочь женщине, которая не хочет хотеть со мной трахаться, но определенно хочет со мной трахаться и сосет мой член с нежной агрессией и усердием влажного бархатистого пылесоса, стать достаточно сильной, чтобы не трахаться со мной. И просит об этом в тот самый момент, когда я вдумчиво и с удовольствием ее трахаю?

Женщины.

Кто их только придумал?

Неудивительно, что нас пнули из гребаного Сада.

После пары дней с Евой у Адама мозги взорвались.

Джо я нашел в коридоре – в крыле для обслуживающего персонала. Ее глаза вспыхивают, она пятится, когда видит меня, выставляя перед собой поднос с грязными стаканами, словно такая мелочь может помешать мне получить желаемое.

Я не завожу пещерную рутину. С брюнетками это не работает. Вот за что я их ненавижу. С ними приходится работать самому.

– Ты говорила, что у тебя есть проблема с памятью, – говорю я.

Она с опаской смотрит на меня.

– Ты имеешь в виду мой дар ши-видящей?

– Его самый, детка. Ты не можешь его структурировать. И бродишь по колено в ментальных обломочных породах.

Когда я говорю о породах, она смотрит на меня так, словно я не могу знать слов длиннее трех букв, и я думаю: продолжай так считать, крошка. Лор просто тупой блондинчик. Я прочищу ей завороченные мозги, а когда они достаточно прочистятся, она сумеет понять, что когда хочешь трахаться – ты хочешь трахаться.

– Уроки начнутся сегодня. После твоей смены.

– Я не буду заниматься сексом…

– Еще как будешь. Ты будешь трахаться со мной каждый раз, когда я буду давать тебе урок. Бесплатные обеды закончились. И когда я закончу с тобой, ты станешь просто обалденной. И тогда, возможно, я больше не захочу с тобой трахаться.

Она скептически посмотрела на меня.

– И как ты собираешься помочь мне структурировать то, что у меня в голове?

– Локус. От латинского «места». Мнемонический прием для работы с памятью. Его использовали Симонид, Цицерон, Квинтилиан. Я научу тебя строить дворец памяти.

– И отчего я раньше никогда о таком не слышала? – подозрительно поинтересовалась она.

– Может, ты просто не можешь найти это в своей мусорке. В той свалке, которая считает, что ты не хочешь трахаться с тем, с кем жаждешь трахаться.

– Хороший человек предложил бы обучение и не требовал бы сексуальных услуг за науку.

– Ага. Хороший предложил бы. И едва ли это можно назвать услугой с твоей стороны. Как по мне, чертовски взаимовыгодное и приятное предложение. Ты хочешь получить от меня то, что ты хочешь, а значит, дашь мне то, чего хочу я. И надеюсь, к тому времени, как все закончится, нас уже начнет тошнить друг от друга, и мы спокойненько разойдемся.

Она прищуривает глаза, и я вижу, что идея ей точно нравится. Черт, она и мне нравится. Чем раньше я от нее избавлюсь, тем быстрее моя жизнь вернется в нормальную колею.

– Откуда ты вообще можешь знать о подобных вещах?

– Милая, когда живешь так долго, как я, без файловой системы – капец. К тому же, – я сверкаю волчьей усмешкой, – мне нужен был надежный способ отслеживать моих цыпочек, милочек и крошек на протяжении тысячелетий. Каждый трах. Он вот тут. До последней детали.

Она странно смотрит на меня, и я думаю: «Ох, черт, Риодан был с ней не так откровенен, как мне казалось». Затем взгляд сменяется недовольством, и дышать мне становится легче.

– Тысячелетий? – смеется она и говорит: – Ага, ну да.

И краснеет.

– И я есть в твоем дворце?

Ага, и в этот момент одна из тех, кого я с удовольствием бы вытащил из мусора.

– Каждый твой оргазм. Запах. Вкус. Звук. Договорились или нет?

– Я попробую, один раз, – соглашается она. – И если решу, что тебе есть чему меня научить, мы продолжим.

О, милая, думаю я, мы определенно продолжим.

Начал я с самого простого. Рассказал ей о лондонских кэбби и тестах, которые они проходят, под названием «Знание». Прежде чем овладеть умением, нужно понять, как оно работает.

Как с клитором.

Я тщательно изучал его, подкрепляя теоретическую часть офигительным количеством практических занятий. Он очень похож на член – с крайней плотью, эректильной тканью и даже с маленьким стержнем. Но только гораздо лучше. В нем около восьми тысяч чувствительных нервных окончаний. В пенисе – всего около четырех тысяч. Мало того, клитор может влиять на еще пятнадцать тысяч нервных окончаний, что означает в общей сложности офигенные двадцать три тысячи нервных окончаний, взрывающиеся в оргазме.

Так что нам, мужикам, досталась короткая палка… в смысле спичка.

А еще я знаю, что Мари Бонапарт (весьма сексуально раскованная крошка!) хирургическим путем передвинула клитор ближе к вагине, потому что не могла получить вагинальный оргазм. Еще одна чертова брюнетка, которая слишком много думала и слишком часто зависала с Фрейдом. Я бы мог ей помочь без всяческих операций. Они все равно не сработали, потому что она не учла: три четверти клитора – внутри женского тела, и их не передвинешь.

Добавьте к этому тот факт, что маленький клитор, который мужчинам не достался, имеет свойство расти на протяжении всей жизни женщины.

К моменту наступления менопаузы он в семь раз больше, чем при рождении, и он офигенный – вот почему женщины постарше чертовски горячи в постели!