Я не стал терять времени, развернулся и ударил наотмашь, растерявшийся Гриф отшатнулся неловко, но его опыт подсказал необходимое движение, и в следующее мгновение меч вырвало из моих рук. Я бросился вперед, понимая, что в любом случае умру, если не ударю его, и это спасло мою шкуру. Удар вышел хороший, сочный, губы на его харе лопнули как наполненный гноем нарыв, оттуда брызнуло красным. Я почувствовал себя отмщенным за каждый раз, когда он повергал меня на землю, но тешить себя иллюзиями не стал, это далеко не конец.

— Возьму меч, и продолжим, — выдавил я, пытаясь восстановить дыхание.

Меч лежит в траве, в паре шагов от деревьев, я протянул руку и едва пальцы ухватили рукоять, я сделал поистине мужественный поступок — бросился бежать в лес.

Кусты трещали, когда я ломился, как обезумевший лось, на бегу заметив удачное для меня место — на пригорке за деревьями, я крутанулся, готовый отразить удар, но Гриф его не нанес. Отстав всего на пару шагов, он спокойно прислонился спиной к дереву, там и стоял:

— Так не хорошо, Альнар, — скривился он, — на тебе рыцарский доспех, но разве рыцари так поступают?

Я решил, что вопрос риторический, оставил без ответа, а он спросил снова, издеваясь:

— Где же твоя честь? Где прямой взгляд, дерзкая речь?

Я обозлился всерьез, не столько на него, сколько на себя:

— Черт с тобой! Бери оружие и защищайся!

— О-о-о, разве мы уже закончили с бегом? Запыхался?

Я не стал дослушивать, слова подействовали, задавив свойственный мне трезвый расчет обычной обидой и бешенством. Расстояние, которое нас разделяло я преодолел в считанные мгновения, скрежет металла, удар, поворот, еще удар и… я на земле.

Гриф навис как грозовая туча, даже улыбка на лице не освещает его черный силуэт:

— Никто и никогда не уходил от меня живым, Альнар! Это будет уроком тем, кто решит покинуть Братство!

Лезвие вышло из его груди беззвучно, словно сквозь масло. Клинок спереди окрасился алым, тяжелые капли срываются на землю, а я пытаюсь захлопнуть открывшуюся от удивления варежку.

Гриф еще держался на ногах, непонимающе смотрел на металл в груди, даже схватил руками лезвие, и я уж подумал сейчас выдернет его, но колени подкосились, и он мешком рухнул наземь. Не красиво и величественно, как показывают в фильмах, а с жутким оскалом на лице и раскинутыми руками.

Теперь я увидел спасителя, но особой радости не ощутил. Коршун стоял, улыбаясь в своей обычно манере, сказал буднично:

— Ты неплохо сражался, выучки никакой, зато какой напор!

— Убьешь меня? — спросил я о главном.

— Зачем? — удивился он, — мне твоя смерть не к чему… Впрочем, увидим.

Коршун подошел и даже помог подняться, а я всё еще копался в его мотивах:

— Значит, ты был неподалеку, раз видел наш бой?

— Я ждал подходящего момента, — с самодовольной ленцой пояснил он, — иначе к Грифу не подобраться. Ты правильно сделал, что отступил в лес, тут гораздо проще оставаться незаметным.

Я мысленно поблагодарил, что не сказал «убежал в лес», но на лице не дрогнул ни один мускул, как у хорошего политика или игрока в покер. Рано реагировать на ситуацию, не разобравшись в ней, с другой стороны — хотел бы убить, что ему мешало?

Я изобразил улыбку, не слишком правдивую, что вызвало у Коршуна приступ смеха:

— Расслабься, Альнар! Если у тебя есть вопросы, я легко могу на них ответить… Задавай!

Я не растерялся, начал с главного:

— Чем тебе насолил Гриф, или ты меня так любишь, что решил убить его?

Коршун ожидал этого вопроса, потому ответил без запинки:

— Ты просто отличная приманка, в удобном месте и подходящее время. Я знал, что Ворон отправит Грифа убить тебя, ты слишком много споришь, а Ворон таких не любит. Потому я сам вызвался сопровождать вас к гномам, а о том, что Гриф идет за тобой, я сказал наугад, каюсь!..

— И все же, на вопрос ты не ответил, — заметил я, — что тебе с этого?

Он глянул на меня оценивающе, как перед раскрытием тайны мироздания, даже улыбка на секунду сошла с лица:

— У меня есть семья, Альнар. Несколько лет назад я спас одну женщину, так получилось, у нас родилась дочь… Надеюсь не надо пояснять как такое могло случится?

— Я имею представление, — отозвался я.

— Ты не глуп, Альнар, — съехидничал он, — попробуй об остальном догадаться сам…

Я задумался, перебирая варианты, спросил, наконец:

— Ты захотел уйти из Братства?

Коршун потемнел лицом, будто сомневаясь, а стоило ли мне все же говорить, но я заверил:

— Я не причиню ни тебе, ни твоей семье зла, даю слово. Ты мне жизнь спас, в конце концов!

— А я уже собирался и тебя убить, — выдохнул Коршун, со свойственным ему сарказмом.

— Я так и понял, — поддержал я, — но ответь еще на вопрос. Почему не Ворона, а Грифа?

Он отмахнулся, как от назойливой мухи:

— Ворон хороший стратег, но без Грифа, он ничего не сможет. Ни найти меня, ни тем более убить.

— Кишка тонка, — согласился я.

Коршун громко рассмеялся:

— Га-га-га, отличное выражение! Кишка тонка? Надо запомнить!

— Пользуйся на здоровье.

Когда Коршун заговорил вновь, смеха в голосе уже не осталось:

— Ворон не отступится, Альнар, он доберется до тебя.

— Это мы еще посмотрим… Там откуда я родом встречались люди пострашнее.

— Это где же? — хмыкнул он.

Я посмотрел на него тем же взглядом, что и он недавно, оценивая степень доверия, но если уж не доверять спасшему мне жизнь, то кому же? Сказал интригующе:

— Если даже скажу, вряд ли поверишь…

— Тем интересней! — подзадорил он. — Ты же знаешь о моей семье, расскажи о своей.

— Справедливо, — согласился я. — Если в двух словах… Я и два моих друга…

Пока шли из леса, я все посматривал на него, светится, как весеннее солнце, даже больше обычного. Неужели Гриф был так опасен? В таком случае мне снова повезло. Ох, боюсь представить, что будет, когда фортуна повернется к лесу передом…

Когда лес начал редеть, Коршун оскалился:

— Кстати, ты должен быть благодарен своему коню! Я потерял ваш след, только это серое пятно на фоне леса выделялось отчетливо.

— Ты хотел сказать пегое пятно, — поправил я, улыбаясь.

— Хотел бы сказать пегое — сказал бы, — скривился он, — глаза разуй!

Я хмыкнул, но присмотрелся к паре лошадей впереди и обомлел, мой то и правда серый… Я конечно не эксперт по лошадям, но серый от пегого отличить в состоянии… Быстро подошел, подозрительно осмотрел коня, мало ли. Мое седло на месте, а наглую морду так вообще ни с кем не спутать.

Я глупо хихикнул, но решил оставить этот вопрос до лучших времен.

— Ну, спасибо тебе, серыш… — сощурился я.

Конь сделал вид, что не понял намека, но я задними фибрами почуял, что животный всё понимает!

Коршун уже взобрался в седло, и, напустив самое серьезное выражение лица, сказал:

— Не забывай, что я спас твою шкуру, Альнар! В обмен прошу просто держать рот на замке, а задницу подальше от меня…

— Благодарю, Коршун… Если ты не против, в братстве я пущу слух, что убил тебя, как и Грифа, я ж крутой. Ты не против?

Его зубы засияли на пол лица, на удивление белые и ровные, совсем не такие как у большинства здешних жителей:

— Если я умру, никто не станет искать, так что буду тебе даже признателен.

— А обо мне пройдет слух, что два лучших бойца братства пали от моего клинка, глядишь, никто не захочет стать третьим, — подмигнул я.

Коршун вскинул брови:

— А ты расчетлив, как Ворон, даже еще гаже! Ох, не завидую я ему… Быстро растешь, не ровен час, сам станешь главой, да?

— У меня другая дорога, — признался я.

— Теперь и у меня, — кивнул он, с пониманием и без намека на иронию, — прощай, Альнар!

Он протянул мне руку, с седла, я пожал с чувством, между настоящими мужчинами всегда есть определенное родство, его не видят окружающие, но оно дает о себе знать, когда есть необходимость.