— Пойду приготовлю ему коня, — сказал Жослен и вышел.

Сибилла повернулась к нетвёрдо стоявшему на ногах тамплиеру.

   — Вот видишь, — сказала она едва слышно, — я плачу свои долги.

   — Я и не знал, что ты мне что-то задолжала. — Он окинул взглядом комнату, что-то выискивая в грудах оружия. Что-то бормоча, он снял со стены потёртые ножны, и Сибилла поняла, что он отыскал свой меч.

Жослен ввалился в комнату:

   — Пошевеливайся, быстро! Конь наготове. Мои люди держат ворота, чтобы Керак не мог пуститься за тобой в погоню, но это ненадолго.

   — Спасибо, мой лорд, — сказал тамплиер.

Он пошёл к двери и, проходя мимо Сибиллы, сказал:

   — Спасибо, принцесса.

На миг их взгляды встретились; потом Раннульф вышел.

Жослен впился взглядом в Сибиллу:

   — Что это значит?

Сибилла улыбнулась ему, вновь уверенно скрестив руки на груди.

   — Не понимаю, о чём ты.

   — Что за долги тамплиеру? Этому тамплиеру? — Глаза Жослена сузились. — Не забывай, ты дочь Агнес.

Снаружи послышался разочарованный вопль. Сибилле показалось, что она слышит звериный рёв Керака.

   — Спасибо за помощь, дядя Жослен, — сказала она. И направилась к воротам, чтобы унять шум.

Раннульф знал, что люди Керака будут искать его на дороге в Иерусалим, а потому свернул к востоку, пробираясь через выветренные скалы, источенные пещерами и древними колодцами. Он ехал безостановочно весь остаток дня и всю ночь, хотя был измотан до предела, и боль в груди проникала всё глубже к сердцу. Спал он мало, и всё время ему грезились чудища, которые поднимались из чёрного адского пламени, грызли и пожирали его.

Он ехал прямо на восток. Когда первый свет забрезжил на краю неба, он натянул поводья, спешился и повернулся лицом в ту сторону, где лежал Иерусалим. Грудь его горела, в голове пульсировала боль; он знал, что умирает. Он опять попытался молиться, просить, чтобы Господь простил его и вновь принял к себе. Опустившись на колени, он молитвенно сложил руки, но не смог выдавить и звука.

Так, обмякнув, и сидел Раннульф посреди песчаной равнины, лицом на запад, к Иерусалиму. За его спиной волной света вставало солнце. И вдруг на него обрушился исполинский оглушительный голос, настолько огромный и совершенный, что его невозможно было слушать только ушами. Всей душой Раннульф внимал этому голосу, и пугающий восторг наполнил всё его существо; на миг ему показалось, что он оторвался от земли.

Миг спустя этот исполинский зов распался на мириады отдельных звуков, на сей раз знакомых и ясно слышимых, — пронзительные трели птиц, свист ветра, шелест терновых зарослей. Вся пустыня оживала навстречу новому дню. Тень Раннульфа протянулась по земле перед ним, подобно стреле, что указывала на Иерусалим. Край неба кипел многоцветьем: синева переходила в зелень и вспыхивала золотом, чтобы раствориться в прозрачном свете дня.

Захваченный этой вспышкой жизни, Раннульф понял, как же глуп он был до сих пор. Господь никогда не оставлял его. Господь наполнял собой мир, Он был повсюду: в земле, в диком свисте ветра, в пылании восходящего солнца; Господь пронизывал его тысячей незримых нитей. Раннульф припал к песку, предавая себя во власть этой безмерной силы, и новый день накатил на него приливной волной света.

После этого он начал быстро поправляться.

   — Нынче утром я был в Храме, — сказал Фелкс.

   — Видел что-нибудь интересное? — спросил Стефан. Он стоял облокотившись на дверной косяк. Только что он быстро осмотрел тронный зал — перед тем, как юный король спустится для ежедневной аудиенции. Сейчас в зале не было никого, кроме пажей и сновавших с деловым видом слуг. На лестнице, которая вела к двери внизу, уже томились просители, ожидавшие встречи с королём.

   — Кое-что, — хмыкнул Фелкс. — Все считают, что Раннульф не вернётся из Монжисора.

Стефан хмуро взглянул на него:

   — Что это значит?

   — Де Ридфор заманил его в ловушку, — сказал Фелкс. — Никто не говорит этого вслух. Но, как я уже сказал, все считают, что ему конец. — Он подёргал себя за спутанную бороду цвета соломы. — Понс ле Брюн даже спросил меня, кто же теперь будет командовать телохранителями короля.

   — Что?!

   — Он сделал вид, что я не так его понял, но я-то слышал, что он сказал.

Наверху со скрипом отворились огромные двери; рыцари обернулись и посмотрели вверх: из зала вышел камергер и поднял жезл. Он откашлялся, пробуя голос. Стефан подошёл к двери и стал по одну её сторону, Фелкс — по другую. Камергер громогласно объявил о приближении короля; появились два пажа и оруженосец, а за ними, держась прямо и с достоинством, в зал вошёл мальчик. За ним следовала нянька, и замыкал шествие Ричард ле Мен, который отчаянно зевал. Фелкс и Стефан с двух сторон подступили к нему и отвели его в уголок, где можно было поговорить без помех.

   — В чём дело? — спросил Медведь.

   — Святой попал в беду, — сказал Стефан.

   — Гм... — Медведь поднял голову. — Я так и знал, что добром это не кончится.

   — Нам надо отправиться туда и вызволить его, — сказал Стефан.

   — А как же король? — спросил Медведь.

   — Один из нас может остаться при короле. Двое отправятся за Раннульфом.

   — Я-то уж точно поеду, — сказал Медведь. — Если Святой в беде, я хочу быть рядом с ним — он столько раз спасал мою голову, что может теперь считать её своей собственностью.

   — Так или иначе, а без помощи нам не обойтись, — сказал Фелкс. — Вы же знаете, кто собрался в Монжисоре. Кроме этой змеи де Ридфора там ещё и Керак, и его сынок Жиль... — Он осёкся на полуфразе, с отвисшей челюстью уставясь через зал.

Толпа просителей, дожидавшихся на лестнице, протискивалась в зал, чтобы представить королю свои прошения. И за ними, у самой двери, шёл Раннульф Фицвильям.

   — Ну вот, — пробормотал Медведь, — а я-то надеялся поразвлечься.

Стефан хлопнул Фелкса по плечу тыльной стороной ладони:

   — Ну что, признайся, тебе ведь всё это приснилось?

   — Ты думаешь? — проворчал Фелкс. — Погляди на него.

Раннульф наискось через комнату шёл к ним. Фелкс был прав: ему явно пришлось нелегко. Он едва волочил ноги, и вся левая половина лица распухла огромным кровоподтёком. От его куртки остались одни лохмотья. Он подошёл к тамплиерам и окинул их внимательным взглядом.

   — Так-то вы охраняете короля?

   — Что с тобой стряслось? — спросил Стефан. — И где де Ридфор ?

   — Насколько мне известно, всё ещё в Монжисоре, — ответил Раннульф. Он окинул взглядом комнату и снова посмотрел на рыцарей: — Медведь, займи пост у двери. Фелкс, встань возле короля. Я иду наверх — мне нужно выспаться.

Он развернулся и побрёл к двери, протискиваясь через толпу людей, которые слушали короля — тот произносил одну из своих выученных наизусть речей. На пороге Раннульф обернулся.

   — Мыш, — позвал он, и Стефан пошёл за ним.

   — Мы уже собирались отправляться тебе на подмогу, — сказал Стефан на лестнице.

   — Вот ещё! — сказал Раннульф. — Вы должны были оставаться здесь и исполнять мой приказ.

Он медленно поднимался по ступенькам и на лестничной площадке вдруг обмяк, привалился к стене.

   — Помоги мне, — попросил он.

Стефан шагнул к нему, взял руку Раннульфа за запястье и перебросил её через своё плечо.

   — Так что с тобой стряслось?

Почти волоча на себе Раннульфа, он вошёл в комнату и направился к тюфяку под окном.

Голос Раннульфа дрожал.

   — Господь исцелил меня. Господь милосерден.

   — А де Ридфор? — спросил Стефан.

   — Плевать я хотел на де Ридфора, — ответил Раннульф и тяжело рухнул на тюфяк. — Разбуди меня, если что-нибудь случится.

Он дёрнул из-под себя одеяло, кое-как натянул его на ноги и мгновенно уснул.