Раннульф обеими руками вцепился в ворот камзола, словно хотел содрать горевший на груди Крест.

«Я отвергаю тебя, — подумал он, не решаясь произнести это вслух. — Я больше не твой рыцарь. Порази меня на сем месте или высуши, как траву, вырванную с корнем, но я больше не буду молиться тебе и сражаться за тебя». Раннульф кое-как поднялся на ноги и, шатаясь как пьяный, покинул часовню.

Все называли нового короля Бодинетом. Для своего возраста он был мал ростом и слаб. Его привезли из дома бабушки в Наблусе и короновали в Храме Гроба Господня — в одеждах, которые были ему велики, и короне, которая была чересчур тяжела для его головки.

Он сидел на троне торжественно и прямо, люди, окружавшие его, подсказывали, что надо говорить, и он послушно повторял. Он был способный мальчик. Он внимательно выслушивал дядю своей матери Жослена, который давал ему все необходимые пояснения, и скоро выучил все небольшие речи, которые требовались от него, и произносил их безупречно.

Саладин прислал к новому королю посольство, которое должно было присутствовать на коронации и передать поздравления султана. Маленький король принял послов в тронном зале цитадели; справа и слева от него стояли телохранители-тамплиеры, Раннульф и Стефан.

Главным послом султана был чернокожий евнух, разряженный в богатые, шитые золотом одежды; его обритая голова была гладкой, как яйцо. На превосходном французском языке он передал поздравления султана и вручил юному королю кое-какие подарки. В свите посла, стоявшей за его спиной, Стефан заметил знакомое лицо.

Сердце у него подпрыгнуло. Он не видел Али больше двух лет, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы пробудить все прежние чувства. Высокий сарацин тоже не сводил с него глаз; взгляды их встретились, и между ними точно проскочила искра.

Евнух положил к ногам короля поднос с подарками. Бодинет, возбуждённый, наклонился, чтобы рассмотреть их.

   — Покажи мне вот эти вещи, — указал он пальцем.

Евнух что-то пробормотал и оглянулся; затем он ловко отступил в сторону. Али вышел вперёд и опустился на одно колено перед серебряным подносом.

   — С разрешения вашего величества... — Он взял в руки небольшой серебряный конус, повертел его в пальцах и бросил на поднос — конус тотчас завертелся и загудел, и король издал восторженный вопль. Он подбежал к самому краю трона и уселся поджав ноги, точно птичка на жёрдочке.

   — Что это такое?

Али взял другую безделушку и повернул торчавший из неё ключик.

   — Это сработали греки, ваше величество.

Безделушка залязгала и запрыгала, издавая причудливые звуки. Стефан понял, что она изображает какое-то животное. Бодинет засмеялся и захлопал в ладоши.

   — Могу ли я обратиться к стражам вашего величества? — учтиво спросил Али, беря с подноса очередную игрушку.

Бодинет остро глянул на сарацина:

   — Зачем тебе это нужно?

Стефан едва не рассмеялся, увидев выражение лица Али; вся хитрость курдского принца ушла впустую, и он на миг замялся, подыскивая подходящий ответ:

   — Сир, я знал их обоих в Дамаске.

   — Так поговори с ними, — разрешил маленький король. — Но сначала покажи мне вот это. — Он указал на игрушку в руке Али.

Это была покрытая эмалью лягушка, которая умела прыгать. Али поднял голову. Он мельком глянул на Стефана, потом повернулся к Раннульфу и заговорил по-арабски:

   — Мой дядя велел передать тебе, что его действия на равнине Эздраэлон были лишь приманкой.

Раннульф переступил с ноги на ногу, опираясь обеими руками на рукоять меча.

   — Он отступил. Он волен называть это как угодно.

Али продолжал, предоставив коронованному ребёнку в одиночку забавляться игрушками:

   — Он также велел передать тебе его искреннее соболезнование касательно смерти вашего короля. Он глубоко почитал Бодуэна Прокажённого.

   — Это я принимаю, — сказал Раннульф.

   — Будучи в Иерусалиме, я хотел бы посетить святые места ислама.

   — Ты можешь идти, куда пожелаешь, — сказал Раннульф. — Мне нечего от тебя прятать.

   — Мне бы очень хотелось побывать в Харам аль-Шариф, — сказал Али.

   — Тебе нужен проводник? — осведомился Раннульф. — Мыш проводит тебя. — Он повернул голову и глянул на Стефана: — Ступай с ним. Позаботься, чтобы он увидел всё, что захочет.

Стефан вновь встретился взглядом с Али.

   — Хорошо, мой лорд.

Внутри было прохладно. Али пошёл вперёд, через изогнутую крытую галерею, миновал один из арочных проёмов и остановился перед Камнем.

На миг он забыл обо всём при виде массивного обломка скалы, с которого Мохаммед начал своё восхождение на Небеса; в самом Али что-то вздымалось, рвалось вослед Пророку. Он склонил голову и прошептал благодарственную молитву.

Не сразу, но всё же он вспомнил о Стефане, стоявшем за его спиной, и выпрямился.

   — К чему это? — спросил он, положив руку на чугунную оградку вокруг Камня.

   — Паломники отбивали кусочки Камня, чтобы унести домой, — ответил Стефан. — Нам пришлось поставить оградку.

   — Варвары, — сказал Али.

   — Весьма многие из этих людей были сарацинами.

Али рассмеялся.

   — Варвары, — повторил он. Он смотрел на Камень и то, что его окружало; холодная тишина часовни впечатлила его. Воздух казался голубоватым из-за голубых стен купола. На Камне был небольшой алтарь с чашей и книгой.

   — Вы служите здесь свои обряды, — сказал он.

   — Дважды в день, — отозвался Стефан.

Али покачал головой:

   — Для тебя это место не может быть так свято, как для меня. — Вид алтаря на Камне вызывал у него гнев.

   — Это центр мира. Прямо над нами Небеса, прямо под нами ад. Разве не за это мы воюем? — Стефан сделал шаг и встал рядом с Али, словно бросая вызов. — Мне нравится это место. Я прихожу сюда всякий раз, когда сумею вырваться. Это место ближе всего к Богу. Не говори мне, что для меня оно не может быть свято.

Али в упор взглянул на него, чувствуя, как в нём нарастает ярость, затем взял себя в руки.

   — В таком случае, споря здесь, мы оскверняем его.

Жёсткий взгляд Стефана помягчел.

   — Да, — сказал он. — Спасибо тебе.

Он перекрестился. Али пристально смотрел на него, против воли начиная кое-что понимать. Он повернулся и снова взглянул на Камень, на его поверхность, вздымавшуюся волнами, словно застывшее море.

   — Что случится, если мы встретимся в бою, Стефан? — спросил он. — Ты убьёшь меня? Или я — тебя?

   — Если так захочет Бог, — ответил Стефан.

   — Вы говорите так всякий раз, когда не можете найти лучшего ответа.

Стефан промолчал, глядя себе под ноги. Али боролся с собой. Кто-то вошёл в часовню, через другую арку прошёл к оградке, преклонил колена перед Камнем и вышел. Деловитый шорох его шагов замер вдалеке, и тишина стала как будто ещё отчётливей. Али казалось, что прохладный воздух обжигает его кожу. Прямо над ним Бог. Всё его существо тянулось ввысь.

Впервые в жизни он не поддался этому чувству. Впервые в жизни он взбунтовался, стараясь остаться собой.

   — Там, где я жил до того, как приехал сюда, — вновь заговорил Стефан, — старики говорили, что у Бога на Небесах есть огромный чертог и там Он собирает тех, кто бился за него, вернейших и лучших воинов, и они пируют в этом чертоге, пока не придёт битва конца света. Может быть, за тем столом есть и христиане и сарацины.

   — Ты веришь в сказки, — резко бросил Али.

   — Должен же я во что-то верить.

   — Это поголовный недостаток вашего Ордена? Во что верит аль-Вали?

   — В бедность, целомудрие и подчинение приказам, — ответил Стефан.

   — Скоро ваш Орден будет избирать нового магистра? Выберут они аль-Вали?

Стефан покачал головой:

   — Никто не станет голосовать за Раннульфа. У него больше врагов, чем у нищего вшей. Если хочешь говорить о политике, давай уйдём отсюда.